— У вас нет никаких вопросов ко мне, Пауль? — спросил он после небольшой паузы.
— Я хотел спросить, господин Кинг, как быть с той северной красавицей. Молчит и всё. Причём очень похоже, что она ничего не знает о работах отца.
— А я полагаю другое, Пауль…
— Если не секрет…
— Нет, какой же может быть секрет или новость в том, что офицер разведки, имея такие же человеческие пороки, как и все люди, вдруг влюбился.
Пауль непонимающе посмотрел на шефа.
— Простите, господин Кинг, я не понимаю намёка.
— Не понимаете, как влюбились в северную красавицу? — с расстановкой проговорил Кинг. — Что же тут непонятного? Женщина больше чем обаятельной внешности, стройна, как дикая лань, умна, как сто чертей, а глаза… ох, эти глаза, как море, голубые и расплавили ваше восковое сердце.
Пауль стоял в растерянности. На его щеках исчез румянец, проступила мертвенная бледность. Он с трудом понимал, что говорил ему Кинг, думая больше о том, что его ожидает. Он знал, что судьба многих, чересчур осведомлённых и ставших неугодными разведчиков кончалась без крика и выстрела где-то там, в глубине стального цилиндра, заменяющего потайной ход. Через него можно войти и выйти. Но с таким же успехом можно оказаться где-то под землёй. Пауль со всей ясностью представлял себе, как поворачивается сейф лифта, служивший потайной дверью подземного хода, как начинается плавный спуск пробкового круга по цилиндру трубы, и достаточно Кингу повернуть ноль на диске телефона до отказа, как этот пробковый круг уйдёт из-под ног, и Пауль с быстротой камня понесётся в глубину колодца. По телу Пауля пробежала нервная дрожь.
— Что же вы молчите, Пауль?
— Я, господин Кинг, далёк от любовных идиллий, когда исполняю долг службы. Вы это хорошо знаете…
— Отлично знаю, потому и откровенен с вами, больше обусловленных рамок. Успокойтесь, Пауль. Садитесь и рассказывайте подробно, как эта Зинаида, если не ошибаюсь…
— Зинаида Петровна…
— Как Зинаида Петровна ведёт себя, как её самочувствие, настроение?
Пауль присел на край дивана и, попросив разрешения, закурил. Собравшись с мыслями, он начал рассказывать о допросах похищенной разведчиками дочери профессора Кремлёва — Зинаиды Петровны.
— А телеграмма о Споряну её не взволновала?
— Читая телеграмму, она изменилась в лице, потом посмотрела на меня так, что у меня мурашки по спине побежали, скомкала телеграмму и бросила прямо в лицо, проговорив только: «Негодяи!» Долго сидела молча, потом тревожно так, тихо говорит: «Где же сейчас Тоня? Может, его тоже похитили?»
— А вы что ответили?
— Я сказал, что нас интересует не инженер Споряну, а профессор Кремлёв, и пояснил, что Споряну сейчас развлекается с прелестной гречанкой.
— Как она на это реагировала?
— Ещё раз назвала негодяем.
— А всё-таки поездка двойника Кремлёвой с Таберидзе уведёт в сторону зоркое око Галаджи… Адмиралу понравился такой ход.
Кинг остановил на Пауле немигающий взгляд. После минутного молчания сказал с нотками похвалы в голосе:
— За оригинальную находку, эту самую Наталью Ивановну, вас, Пауль, ждёт поощрение. Адмирал Ландэ просил поздравить вас с успешным началом. Он в восторге от такой выдумки. — Кинг прошёлся по кабинету, остановился около окна и, не оборачиваясь, спросил: — Ваша Наташа не родственница Кремлёвых? Кстати, где вы её нашли?
— Никаких намёков даже на дальнее родство. Я встретил её на палубе парохода, ещё во время разработки плана похищения дочери профессора. И, признаюсь, сам принял это прелестное создание за Зинаиду Кремлёву.
— Будет ли она, Пауль, работать на нас? Не Галаджи ли подставил нам этот дубликат дочери профессора?
— Не думаю. Она слишком, на мой взгляд, ветрена для того, чтобы её услуги принял Галаджи.
— Посмотрим, как она поведёт себя дальше. Таберидзе умеет наблюдать.
— Да, он на своём месте…
— Кто же она всё-таки?
— Блестящая истеричка, я бы сказал. Отец крупный специалист по пушнине. Баловал с детства. Она бросила школу, не окончив восьмого класса. Поступила в балетную школу. Металась всю жизнь, себя искала. Да так и не нашла…
Кинг возвратился к разговору о Зинаиде Петровне.
— А как ест наша прелестная пленница?
— Вполне обычно для женщины. Даже требует по своему вкусу то или иное блюдо.
— Как она реагирует на своё похищение?
— Совершенно спокойна. «Напрасная трата времени, — говорит. — Ну, зачем я вам нужна, если я абсолютно ничего не знаю о делах отца?»
— Да, но у нас есть сведения, что она помогала отцу в домашней лаборатории, была, по существу, его ассистенткой. И наивно для химички делать вид, что она не знает, над чем работает отец. Плохо допрашиваете, Пауль, неумело… Она жила вместе с отцом?
— Нет, работала заведующей лабораторией опытной станции, в 40 километрах от города. А жила в квартире отца в Самгуни. Но он дома почти не бывает.
— А среди сотрудников учёного нет ещё нашего человека?
— Нет. Все попытки кончались провалом. Был в коллективе у него один подающий надежды человек, некий Зосим Лукич Щербня, но и его убрали оттуда. Видимо, сочли ненадёжным.
— Так, так. А где теперь этот Зосим Лукич?
— Заведует базой коопторга в Самгуни.
— Вы встречались с ним?
— Да. Три раза, и всё безрезультатно. Однажды я заговорил осторожно о его работе в лаборатории «ЦНИИСТ»-а, но он вытаращил глаза, схватил свою кепку и буквально убежал.
— Занимались его биографией?..
— Да, самым подробным образом.
— Деньги любит?
— Неравнодушен. Однако у него в коопторге в этом не встречается особых затруднений.
— Надо подставить ему соблазнительную женщину и запутать в подлогах и растратах, а затем «выручить»…
— Попробуем и это.
— И покопайтесь ещё в его прошлом. Помню, вы говорили, что он старый большевик.
— Понятно.
— Кстати, Таберидзе вчера вернулся из поездки… Да, так вы верите в то, что она не знает о работах своего отца?
— Пока нет оснований ей верить, но и нет аргументов, говорящих о том, что она что-либо знает.
— Как обращение с ней, обслуживание?
— Строгое, но внимательное. Сказала, что обожает комнатных птиц. Майор приказал купить клетку щеглов.
— Что? Птиц! Да вы с ума сошли! Провал… Эх, болваны…
Кинг поднялся, подошёл к столу и повернул выключатель настольной лампы. Послышалось приглушенное гудение, и за портьерой входной двери плавно опустились стальные гофрированные жалюзи.
— Ну, пойдём, Пауль, побеседуем по душам с этой красавицей.
