Вместо бабы и презерватива он употребил совсем другие слова, от которых подруг сначала кинуло в холод, потом в жар, а потом им просто стало противно находиться в одном помещении с человеком, который не только такие слова знает, но и, не стесняясь, употребляет их в присутствии малознакомых женщин.
Но Чижиков между тем уже полез в какой-то ящик, откуда, сопя, вытащил два пластмассовых одноразовых мундштука, которые и кинул подругам.
– Берите! Сейчас кальян передам, закуривайте.
Девушки переглянулись. Что им было делать? Кира затянулась дымом первой. Он обжег, просто ободрал горло, она сильно закашляла. А еще говорят, что кальянный дым мягкий и совсем не дерет горло. Вранье это все!
– Какой крепкий у вас табак, – прокашлявшись, сказала Кира.
Чижиков почему-то после ее слов залился смехом. Настроение у него заметно улучшилось после того, как он покурил.
– Теперь ты! – велел он Лесе.
Вторая подруга постаралась сделать совсем маленький глоток, но все равно закашляла.
– Я такой табак курить не могу! – заявила она Чижикову. – Для меня слишком он крепкий.
– А это и не табак вовсе.
– Что же это?
– Пластилин.
– Пластилин тоже можно курить? – изумились подруги, у которых эта детская игрушка никак прежде не ассоциировалась с курением. – Вот уж не знали.
Лицо у Чижикова приобрело какое-то странное выражение. Он с интересом посмотрел на подруг и спросил:
– Девчонки, а кто вы все-таки такие?
– Мы же вам уже сказали, мы работаем в прокуратуре.
– У нас и удостоверения есть.
И Кира, не колеблясь, протянула Чижикову удостоверение. Но тот не стал на него даже смотреть.
– Что мне эти бумажки? – презрительно фыркнул он. – У меня самого в сейфе лежит полтора десятка корочек покруче.
– У нас подлинные.
– И у меня все подлинные! По ним я и мэр, я и пэр, и сэр, много кто еще! Вы кому другому можете заливать, что в прокуратуре работаете, а вот мне не надо. Я ни в жизнь не поверю, чтобы работники прокуратуры не знали бы про пластилин, который можно покурить.
Подруги хлопали глазами и чувствовали себя полнейшими лохушками.
– Говорите, кто вы, – приказал им Чижиков.
Хотя произнес он это приказание вроде бы даже с ленцой, но подруги все равно почувствовали, лучше с этим человеком не спорить и тем более не врать ему больше.
– Мы ведем независимое расследование убийства госпожи Завьяловой – Лали. Она мама нашей старой школьной подруги, вот мы и впутались в это дело.
– Ну? А от меня-то вы чего хотите?
– Нам сказали, что вы встретились с тетей Лали в художественной галерее и дружески поболтали с покойницей.
– И что?
– Вы знали ее прежде?
Чижиков откинулся на подушки и прищурился. Кальянный дым окутывал его густым сизым облаком. Настроение у Чижа совсем исправилось. Подруги тоже чувствовали себя странно. У них кружилась голова и как-то непонятно шумело в ушах.
– Ну, допустим, прежде-то вашу тетку иначе звали, – заговорил Чижиков, и подруги насторожились. – Никакая она не Завьялова, а Камерс, прабабка у нее француженка была. Да-да, именно такая у нее фамилия и была. А погоняло ейное было – Коммерция.
– Производное от фамилии?
– И это, и еще потому, что жизнь она коммерсантскую вела. Продать, купить, снова перепродать. Нюх у нее был, внакладе никогда не оставалась. Со мной ее дружок сидел, он и рассказал мне про нее. И фотки показывал. Вообще, сказал, что Коммерция – баба верная, она бы его дождалась. И денежки, что Толик ей оставил, могла бы в оборот пустить. К счастью, коммерция у нее в крови, оттого и прозвище такое. Только долго своего Толика Коммерции ждать не пришлось.
– А что так?
– Дружок ее на герыч подсел, совсем меры не знал, через это дело и откинулся. Двух месяцев на зоне не просидел, а всего ему двадцатник оттрубить надо было.
– Двадцать лет? За что же это?
– Банк взял. Да не просто банк, а хранилище. И не один, с дружками. Тех-то при задержании положили. А вот Толик везучим оказался. Ни одной пули в него не попало, хотя огнем их хорошо поливали. Сумел и от погони уйти, и золото, которое он с дружками из хранилища добыл, спрятать успел.
– Хранилище? Что за хранилище они ограбили?
– Таких подробностей я не узнавал, а только знаю, что Толик в итоге золотые слитки взял. Ну, а при аресте всего через сутки уже ни одного золотого кусочка у него при себе не оказалось. Сколько его ни крутили, ни вертели, он золота ментам так и не выдал.
– А вы считаете, что оно у Коммерции осталось?
– Больше не у кого. Они вчетвером в тот раз работали. Толик и двое его дружков, ну, и еще Коммерция. Только двух других охрана подстрелила. А Толик со своей Коммерцией на тачке скрыться успели. Менты их активно искали, все силы на их поиски бросили. Еще бы, золото-то не чье-то там конкретно было, а, как тогда говорили, народное. Поэтому дружка Коммерции всетаки нашли. Должны были к стенке поставить, да только не захотели. Решили, что помаринуют его чуток, он им все про золото и расскажет. Куда спрятал да где именно спрятал. Ему и героин на зону потому поплыл.
– От кого?
– От кого… От легавых, они Толика к герычу приучили.
– Но зачем милиции подсаживать человека на иглу?
– С наркоманом-то легче дело иметь. Подсадили его на иглу, осторожненько так во вкус дали войти, а потом бы отняли порошок, и все! Мигом бы парень раскололся. За новую дозу и про золото бы рассказал, и про Коммерцию свою любимую. Герыч с людьми и покрепче этого Толика запросто справлялся. Только не рассчитали они дозу, надо было помаленьку давать, а они ему сразу на несколько дней отсыпали, ну и все. Уплыл он от них туда, откуда уж не достать его было.
– А Коммерция?
– Ну, ей, я думаю, тоже досталось. О том, что она с Толиком и его дружками терлась, многие знали. Так что следаки должны были ее на крючок взять. Толик-то у них из рук уплыл, а она осталась. И золото, соответственно, тоже. Но арестовать ее формального повода не имели. На время ограбления у Камерс алиби имелось. Она вообще ловкая баба, только до мужской любви шибко падкая.
Подруги слушали и не верили своим ушам. Их дорогая тетя Лали в прошлом имела связь с уголовником Толиком? И настолько любила его, что еще и помогла ему ограбить государственный банк? Конечно, именно государственный, потому что других банков в ту пору в стране попросту еще не было! Поверить невозможно, что речь идет именно об их тете Лали!
А Чижиков между тем продолжал свой рассказ:
– Ну, как Толика не стало, Коммерция жила какоето время спокойно, не дергаясь. Каждый день на службу в больничку ходила, медсестрой она подрабатывала, что ли. Или даже просто санитаркой. Так она годик пожила, тихо-мирно, никого и ничего не трогая, а потом взяла и исчезла.
– Как исчезла?
– С тем золотишком, что любимый ей оставил, она и раньше могла бы это сделать. Но то ли не хотела, то ли осторожничала. Или верный выход искала, чтобы золото на бумажки поменять. Одним словом, время пришло, она исчезла, как испарилась. Я когда ее увидел, то не сразу узнал. Она и лицом с годами
