Гатю ограничился тремя стопками ракии, и этого оказалось достаточно, чтоб на носу у него проступили тоненькие фиолетовые жилки. Бориса начали раздражать и нос его, и зубы, показавшиеся похожими на собачьи клыки. В пьяном раже он прикрикивал на него: «Цыц ты!», хохоча прямо в лицо.
Гатю отодвигался в сторонку, намереваясь незаметно скрыться. Но Борис хватал его за рукав и не отпускал. Ему доставляло удовольствие болтать с возчиком и цыкать на него, как на собаку.
— Значит, тебе хочется знать, кого я жду, — в сотый раз повторил Борис, чокаясь с Гатю. — Хочешь разгадать мои секреты? Ладно, я тебе их раскрою!.
Он отпил глоток и вдруг закричал:
— Эй, воры! Кто украл у меня сверток? Мой сверток! У меня был сверток! Кто его украл?
— Ты что, ослеп, что ли? — пробурчал Гатю. — Вот он у тебя перед глазами.
Борис осклабился.
— Извиняюсь… Так кого я жду? Товарища Желеву… Пардон, Манчеву!
И тыча Гатю в грудь пальцем, затрясся от смеха. Гатю пристально смотрел на него. Борис напоминал ему петуха, исклеванного курами, который все еще горделиво пыжится.
— Зачем тебе Яна понадобилась? — спросил Гатю.
Вместо ответа Борис крикнул:
— Цыц! — и замахал на него, будто боясь, что Гатю его укусит. — Не суй морду, куда не просят! Будь здоров!
Гатю чокнулся, но продолжал выпытывать:
— Неужто тут что-нибудь такое… этакое…
— В шаферы напрашиваешься?.. Мой сверток! Эй, кто украл сверток?
Гатю снова подал сверток. Борис уронил его, и из картонной коробочки выпал розовый голыш с румяными щечками. Удивленный возчик нагнулся и поднял куклу двумя пальцами, боясь раздавить ее в своей грубой руке. Голый человечек с улыбкой глядел на них. Гатю и Борис засмеялись.
— Веселая, — заметил буфетчик, наблюдавший эту сцену.
— Не тронь! — крикнул Борис, потянувшись за куклой, которую Гатю хотел было опять спрятать в коробку. — Пускай тут останется и смотрит, как я пью. Пусть учится. Понял?
Он с большим трудом установил куклу перед собой и, чокаясь с ней, коснулся ее розовой головки. Глаза куклы — большие, голубые, с длинными нарисованными ресницами — чарующе смотрели на пьяного человека, бормотавшего что-то бессвязное. «Жила была девочка… Звали ее Валентиной… Где она, эта девочка?»
— Послушай, Гатю, — прочувственно начал Борис, обнимая его за талию. — Яна от меня не уйдет… До рассвета тут проторчу, но дождусь ее… Я должен объясниться с ней… Верно, девочка?.
— Она тут больше не работает, — прервал его Гатю. — Не знаешь нешто? Перешла на «Победу Сентября»! Зря ждешь.
Борис уставился на него пьяным взглядом.
— Ты что, смеешься?
— Ей-богу! Я слышал.
— Слышал!.. Твои уши… Не верю я твоим ушам… Ослиные они… Не слышат… Ничего они не слышат!.. Верно, девочка?
Борис торопливо допил ракию, выложил перед ошарашенным буфетчиком горсть скомканных банкнот и снова обнял Гатю.
— Теперь нам пора идти. Родительский долг выполнен… Я натура немного неустойчивая, но ты мне поможешь.
Гатю взял в одну руку кнут, чтобы опираться на него, другой подхватил Бориса, и они двинулись. Вслед им буфетчик крикнул:
— Эй, товарищи, вы забыли куклу! Куклу забыли!
Оба остановились, с удивлением оглядываясь на павильончик.
— Неси ее сюда! — приказал Борис.
Запыхавшийся буфетчик подал куклу. Борис взял розового голыша за ножку, головой вниз, и пошел с Гатю дальше, размахивая им.
Стемнело. Они тащились по кривым улочкам, шатаясь из стороны в сторону, и вместе с ними металась кукла. Вдруг Гатю спросил:
— Когда же ты к нам придешь, а? Мы ждем тебя с нетерпением.
— Куда это к вам? — проворчал Борис.
— На «Балканскую звезду».
— Ах, там, значит, вы? А где же
Он споткнулся, и кукла мелькнула перед самым его носом.
— Я и не знал, что это
— Ты еще не уладил дело с квартирой? — спросил Гатю, чтобы уклониться от назойливого брюзжанья, но Борис не поддался на хитрость. Держась за Гатю, он продолжал бормотать:
— Значит, у вас есть квартира, а у нас нет! Спасибо, товарищ Беглишки! Спасибо!
— Я не Беглишки, — возразил Гатю.
— А кто же ты? Извиняюсь… Сверток!
Он стал шарить по карманам.
— Где сверток! Кто украл мой сверток?
Гатю нагнулся и поднял куклу. Одна ножка у голыша была вывернута. Гатю сунул его к себе в карман, и они поплелись дальше.
Борис успокоился. Голые куклины ноги торчали из кармана и время от времени шевелились, словно кукле хотелось вылезть наружу.
Долго петляли они по булыжным кривым улочкам и уже не знали, как выбраться из этого лабиринта. Вдруг неожиданно для себя они очутились на небольшой площади, посреди которой стоял милиционер. Гатю оторопело попятился.
— В чем дело? — дернул его за руку Борис. — Говорил я тебе, что Борис Желев не оглядывается назад? Ты литературу читаешь? Читаешь художественную литературу?
— Читаю, читаю, — сказал Гатю. — Не кричи!
— Тогда что же ты испугался народной милиции? Народная милиция управляет движением. Так?
— Так.
— Следовательно, если двое заблудившихся ищут правильный путь, милиция им укажет. Так?
— Так.
— Если у заблудившихся нет дома, милиция пригласит их в свой. Так? Ну и что же? Почему ты робеешь? Вперед и только вперед!
Он потащил Гатю прямо на милиционера.
— Нас надо сориен… ор… Как нам пройти, товарищ милиционер? Домой…
Добродушно улыбаясь, молодой паренек подошел к ним.
— Что вы ищете? Точнее!
— Городские часы, товарищ милиционер, — трезво пояснил Гатю.
— Чтоб сверить наши часы! — сейчас же ввязался Борис, взглянув на свою руку. — Нам нужно сверить часы!
Милиционер указал на возвышавшуюся вдали башню, к которой вела узкая улочка.
— Вон туда идите, — сказал он, — да поскорей! По домам пора.
— Большое вам мерси! — кланяясь, козырнул Борис. И сразу же обрушился на Гатю: — Почему ты завел меня в туман? Кто дал на это право? Придется тебе ответить перед народной милицией, товарищ Беглишки! Понимаешь?
— Не болтай глупостей, — разозлился Гатю и схватил его за шиворот. — Замолчи! Слышишь? Замолчи!
Борис, вывернувшись, посмотрел на него налитыми кровью глазами. Заросший бородой Гатю был страшен. Пот катился у него по лицу. Почувствовав каплю на своей руке, Борис отдернул ее с таким видом, словно это было расплавленное железо.
