Джинн и воины-дьяволы

— Ты не такой уж тупой, Нимрод. Папа всегда говорил, что ты самый умный джинн на свете.

— Весьма польщен, — сказал Нимрод.

— А я в таком случае кто? — усмехнулся Радьярд Тир. — Я — тот джинн, который поймал самого умного джинн на свете.

— Тебе просто повезло.

Радьярд Тир поднял было руку, собравшись отплатить своему пленнику за столь презрительный тон, как вдруг его отвлек громовой звук — точно взвыла огромная невидимая труба. И это спасло Нимрода от дальнейших унижений.

— Вот что, умник, — сказал Радьярд Тир. — Этот трубный глас означает, что вы оба прибыли как раз вовремя. Сейчас сами увидите, что мы затеяли, причем из партера, с лучших мест. Итак, спешите видеть! Сейчас, у вас на глазах, совершится самое большое преступление всех времен и народов.

— Преступление? — сказал Нимрод. — Значит, Иблис, как всегда, замыслил преступление? Но это так мелко, так несерьезно! Не понимаю, зачем вам это понадобилось. Какой в этом интерес? Как убого вы все- таки мыслите. Совершенно не масштабно.

— Ты не понял. Я не имею в виду преступление против каких-то глупых человеческих законов, — сказал Радьярд Тир. — Речь идет о преступлении против законов Вселенной. Мой отец намерен изменить эту тухлую Вселенную. Ты сам сейчас увидишь, как пирамида наполнится силой. А потом мы всё тут перевернем вверх тормашками.

Нимрод нахмурился.

— Энантодромия? Ты шутишь?

— Я серьезен как никогда.

— Но для этого вам понадобится мощнейший источник энергии, — сказал Нимрод. — Энергии более мощной, чем энергия атома. Тут нужна сила самой жизни, причем в немереных количествах. Нет! Невозможно!

— Ишь ты, все он знает! — Радьярд Тир устрашающе усмехнулся и кивнул на пирамиду. — Смотри же!

Это было ужасно, — добавил Джалобин, когда дух Джона закончил осмотр его краткосрочной памяти. — Ты думаешь, что сейчас очень шумно? Но ты просто не слышал, что началось тогда. Полное светопреставление. Точно вселенский шторм смёл и принес сюда всех детей разом. Мы чуть не оглохли от воплей перепуганных крошек. Их маленькие духи постепенно заполняли пирамиду. У пирамиды откинулась верхушка, и поток духов хлынул туда, точно бензин в топливный бак. Все булькало и бурлило, а они падали и падали — друг дружке на голову. И длилось это много часов. Понятия не имею, откуда все они насыпались. Судя по количеству — со всего мира. Вот и все, что я знаю. Боюсь, мое представление о случившемся весьма поверхностно, Джон. Да и сознание мое затуманено. Я даже сомневаюсь, точно ли я воспроизвел то немногое, что помню, похоже, у меня в голове все перемешалось. А все остальное я и вовсе забыл. Напрочь. Чувствую себя полным идиотом.

Это, должно быть, из-за воздействия ртутных паров, — подумал в ответ Джон. — Неудивительно, что память у вас как решето и вы чувствуете себя… гмм… идиотом, Джалобин. Надо вас отсюда вызволить. И поскорее.

Забудь обо мне! Главное — остановить ифритцев. Они планируют перевернуть с ног на голову все самые фундаментальные законы бытия, — думал Джалобин. — Они хотят взять природную тягу человека к добру и обратить ее во зло. В ее полную противоположность. Скоро никто из нас не будет понимать, что есть добро, а что зло. Мы не будем знать, чего желать, о чем думать…

А где сейчас Нимрод?

Они его куда-то увели.

Джон проследил за взглядом Джалобина — до двери в стене нефритовой пирамиды.

Туда? — спросил Джон.

Наверно. — Джалобин силился очистить свои мысли от яда ртутных паров и что-нибудь вспомнить, но тщетно. Туман и дурман в голове все сгущались. — Иблис что-то говорил про месть.

Иблис здесь? Вы его видели?

Да. Нет. Я не уверен. Он не был похож на Иблиса. На самом деле он был похож на фокусника из телевизора. На Адама Аполлониуса. Но Радьярд Тир упорно называл его папой.

Это многое объясняет, — подумал Джон. — Иблис, должно быть, вселился в фокусника, чтобы получить влияние на беднягу Дыббакса. Дыббакс всегда обожал этого фигляра Аполлониуса.

Уж не знаю, кто он, Адам Аполлониус или Иблис. — вмешался в его мысли Джалобин , — но прибыл этот тип, когда пирамида была заполнена приблизительно наполовину. Послушай, Джонни, ведь Иблис не убьет его, а? Не знаю, как я буду жить без Нимрода, о ком буду заботиться.

Никто никого не убьет, Джалобин.

Джон намеренно поместил эту мысль на передний план своего сознания, чтобы Джалобин воспринял именно ее и ничего другого. Сам же мальчик, в закоулках сознания, мечтал о том, чтобы Филиппа с золотым слитком побыстрее добралась до мавзолея императора. Это вопрос жизни и смерти. Сейчас нет ничего более важного. Нет и не может быть.

Я должен идти. Искать Филиппу. Я приведу ее сюда.

— Будем надеяться, что золотой слиток нам и правда поможет, — отозвался Джалобин.

Дворецкий не привык мысленно беседовать с пришельцем, который вселился, непрошеный, к нему в черепушку. Да что там Джалобин? Любой нормальный человек на его месте решил бы, что чокнулся. Джалобину же было особенно трудно — из-за ртутных паров, которые, как говорил Нимрод, совершенно не имеют запаха, но очень сильно воздействуют на человеческое сознание. Поэтому последние свои слова Джалобин проговорил не про себя, а вслух.

И на этот звук тут же очнулись и вскинулись воины-дьяволы. Каждый сделал шаг вперед. Один схватил Джалобина за руку, но, по счастью, ему попалась та самая новая, сверхсильная рука, поэтому никакой боли дворецкий не почувствовал. Второй обернулся и издал гортанный клич — так кричат громадные страшные гориллы. Он, похоже, звал кого-то из нефритовой пирамиды.

— Уо-у-у, — кричал глиняный монстр. — О! О! О!

На мгновение Джону показалось, будто терракотовые воины просекли, что он здесь. Но потом до него дошло: они разъярились потому, что Джалобин упомянул о золотом слитке. Тогда Джон решил пока не убегать, а притаиться и посмотреть, что будет. Вдруг он узнает что-нибудь важное?

Из пирамиды вышел Радьярд Тир. А за ним — Адам Аполлониус, тоже весь, с головы до ног, в нефритовой броне. Когда Иблис и его сын подошли к Джалобину, воины разомкнули осаду и отошли чуть назад.

— Ты произнес волшебное слово, — сказал Иблис. — Верно?

— Какое такое слово? — спросил Джалобин. — Эй, вы о чем?

— Мои воины дун сипонимают только по-китайски, — сказал Иблис. — Но я запрограммировал их так, чтобы они непременно среагировали при упоминании некоторых английских слов и фраз. И не только английских. На любом языке. Одно из этих ключевых словосочетаний — «золотой слиток». Вопрос в том, что ты знаешь о золотом слитке. И почему ты его только что упомянул.

— Это уже не один, а два вопроса, — возразил Джалобин.

— Не шути со мной, Жалобщик, или как там тебя зовут, — предупредил Иблис. — Тело мундусянина, которым я сейчас пользуюсь, принадлежит знаменитому фокуснику из Лас-Вегаса. Понимаешь, что это значит? Это значит, что у меня, как у любой поп-звезды, сейчас нет чувства юмора. Ясно? Ты знаешь, что такое правдоуловитель?

Джалобин устало вздохнул.

— Понятия не имею, — ответил он. — Но уверен, что вы не преминете меня просветить.