Редьярд Киплинг
Отчего у Дикобраза такая причёска[1]
Пока все Животные ждали, когда достроят Ковчег[2], они жили в Большой Детской и их волосами занималась Большая Нянька. Она велела, чтобы все Звери стояли смирно, пока она будет их причёсывать, а иначе пусть пеняют на себя. И Звери стояли смирно. Лев стоял смирно и получил роскошную львиную гриву и кисточку на конце хвоста. Конь тоже стоял смирно и получил шелковистую конскую гриву и благородный конский хвост. Корова стояла так смирно, что получила в придачу отполированные рога. А Медведь, хоть и стоял смирно, получил лохматую шубу и куцый медвежий хвост.
И только один Зверь не желал стоять смирно. Он ёрзал, брыкался и норовил лягнуть Большую Няньку. Снова и снова она твердила ему, что такое поведение до добра не доведёт. Но он отвечал, что ни перед кем не собирается стоять смирно и вообще желает быть волосатым от головы до кончика хвоста. И тогда Большая Нянька сказала: «Ну ладно же! Да будет это на тебе и на голове твоей!» — и она умыла руки. И этот Зверь ушёл, и волосы его росли и росли — на нём и на голове его — всё время, пока Животные ждали, когда настанет пора идти в Ковчег. Волосы его всё росли и росли; они стали длинными и жёсткими, они стали щетинистыми и колкими, — и наконец превратились в острые иглы и длинные колючки. Вот что было на нём, и на голове его, и особенно на хвосте. И за это назвали его Дикобразом и отправили стоять в углу, пока не закончат строить Ковчег.
И вот все Звери, пара за парой, вошли в Ковчег, но с Дикобразом из-за его колючек никто не соглашался идти в паре. Согласился только Ёж, его младший братец, которого Дикобраз терпеть не мог, потому что тот всегда стоял смирно, когда причёсывали его короткие волосы.
Их каюта была на самой нижней палубе, которую отвели под Ночных Млекопитающих — Летучих Мышей, Барсуков, Лемуров, Бандикутов и прочих Слабовидящих. На нижней палубе распоряжался Хам, средний сын Ноя: он хорошо смотрелся в полумраке, потому что был темнокожий (хотя и очень умный).
Когда раздался корабельный гонг (а это значило, что пора обедать), Хам спустился к своим подопечным с полной корзиной картофеля, и моркови, и ягод, и винограда, и лука, и молодой кукурузы.
Первым ему встретился младший братец Ёж, который радовался жизни, резвясь среди чёрных тараканов.
— Я бы сегодня утром не стал заходить к Дикобразу, — сказал он Хаму. — Его немного укачало, и он в дурном настроении.
— Ну, про ваши настроения я ничего не знаю, — сказал Хам. — Моё дело — чтобы все были накормлены.
И он зашёл в каюту, где жил Дикобраз: тот еле умещался на своей койке, а иглы его трещали и дребезжали, как стёкла в старом драндулете.
Хам дал ему три клубня сладкого картофеля, и кусок стебля сахарного тростника, и два молодых кукурузных початка, и Дикобраз всё это съел.
— Надо говорить «спасибо», — сказал Хам.
— Угу, — ответил Дикобраз. — Сейчас скажу, — и он повернулся задом, и взмахнул своим колючим хвостом, и хлестнул им Хама по голой правой ноге, исколов её всю до крови — от лодыжки и до колена.
Хам ухватился за раненую ногу и допрыгал до верхней палубы, где стоял за штурвалом[3] Праотец Ной.
— Что ты ищешь на капитанском мостике в этот полуденный час? — спросил Ной.
— Большую коробку араратских галет[4], — ответил Хам.
— Чего это ради и зачем это вдруг? — спросил Ной.
— Да тут у меня кое-кто с нижней палубы вздумал учить ниггера, как обходиться с дикобразами, — ответил Хам. — Я ему покажу, как меня учить.
— Стоит ли тратить на это галеты? — спросил Ной.
— Да какие галеты? — сказал Хам. — Мне нужна только крышка, самая большая крышка от самой большой коробки из-под араратских галет, какая только есть в этом плавучем зверинце.
— Тогда иди к маме, — сказал Ной. — Провиантом заведует она.
И миссис Ной дала сыну самую большую крышку от самой большущей коробки араратских галет, какая только нашлась на Ковчеге, и ещё пару галет в придачу — и Хам отправился на нижнюю палубу, держа крышку от коробки в своей чёрной правой руке, и крышка прикрывала его чёрную правую ногу от лодыжки и до колена.
— Я тут тебе ещё кое-чего принёс, — сказал Хам и протянул Дикобразу араратскую галету, и Дикобраз её тут же сожрал.
— Ну, теперь говори «спасибо», — сказал Хам.
— Угу, — сказал Дикобраз. И он повернулся, и загремел своим страшным хвостом, и хлестнул им по крышке от галет, и здорово ушибся.
— Ну-ка, ещё разок, — сказал Хам, и Дикобраз взмахнул хвостом и хлестнул ещё страшнее.
— И ещё раз, — предложил Хам, и Дикобраз взмахнул хвостом и так хлестнул, что иголки впились тупыми обратными концами ему в кожу, а некоторые колючки совсем обломились.
Тогда Хам сел на вторую койку и сказал:
— А теперь слушай! Напрасно ты решил, что если кто-то слегка подкоптился на солнце и говорит не слишком гладко, так можно срывать на нём свое дурное настроение. Знаешь, кто я такой? Я — Хам! Как только эта джонка причалит к горе Арарат, я стану Владыкой всей Африки — от Нубийского Нагорья до Бенинской Бухты, и от Бенинской Бухты до Дар-эс-Салама, и от Дар-эс-Салама до Драконовых гор, а оттуда — до того Мыса, где встречаются два Моря.[5] Я буду Султаном всех султанов, Верховным властителем всех шаманов, царьков и заклинателей дождя, а заодно и повелителем вунунгири — племени Дикобраза — твоего племени. Ты у меня будешь жить в норах, и в ямах, и в заброшенных рудниках по всей Африке. Я твой Самый Главный Начальник, ясно тебе?! Так что смотри не вздумай снова показать свой дурной нрав, а не то я скажу своим вунунгири, и они тебя из-под земли достанут и вывернут наизнанку! Я — ХАМ, ПОНЯТНО ТЕБЕ?!
Дикобраз[6] так перепугался, что перестал греметь под койкой своим колючим хвостом и лежал очень смирно.
Тогда Ёж, его младший братец[7] (он, сидя под койкой, наслаждался обществом чёрных тараканов), сказал:
— Ох, не радует меня всё это. Ведь я в некотором смысле его брат, и, стало быть, меня тоже загонят в норы и ямы, а ведь я совсем не умею рыть землю!
— Ты-то здесь при чём? — сказал Хам. — Большая Нянька ведь ясно сказала: всё это будет на нём и на его голове. А ты, когда тебя причёсывали, стоял смирно. Да и вообще, ты не из моего каравана. Как только эта старая фелюка[8] (он имел в виду Ковчег) причалит к Арарату, я двинусь на Юг и на Восток со своим малым уделом — Слонами, Львами и прочими, и с этим Безобразом тоже, — и рассею их по всей Африке. А ты с моим братом (не помню, с которым из них) отправишься на Север и на Запад. Ты будешь жить в Англии — в славном таком местечке, где сплошные сады, самшитовые изгороди и вкусные улитки — и тебе всегда будут рады, маленький ты везучий Зверёк!
— Спасибо, сэр, — сказал младший братец Ёж. — Вот только неохота мне жить под землёй. Как-то это совсем не по моей части.
— А тебе и не придётся, — сказал Хам. И он прикоснулся ногой к младшему братцу Ежу, и Ёж свернулся клубком, чего никогда раньше не делал. — Теперь можешь накалывать сухие листья на колючки. Укутаешься — и спи себе в самшите с октября по апрель. И никто тебя не тронет, разве что цыгане; и собаки тебе тоже будут нипочём.
— Большое спасибо, сэр, — сказал младший братец Ёж, развернулся из клубка и ринулся искать новых
