напомнило ему собственный скелет, постепенно проступающий наружу по мере того, как тело утрачивает плоть. И если допустить, что эти новые способности часть его самого, получалось, что проявились они благодаря его физической слабости. Удивительно, подумал Уцуми.
Без стука открылась дверь. В комнату заглянула Касуми, вышедшая из ванной. С волос на плечи свежей футболки капала вода — видимо, мыла голову. Щеки разрумянились.
— Вот вы где.
Уцуми молча посмотрел на Касуми. Касуми в ответ на его взгляд рассмеялась.
— Маленькая комнатенка, правда? Еще и плесенью пахнет.
В руках Касуми держала стакан с водой и пакетик со снотворным.
— Уцуми-сан, вы примите снотворное, а то не заснете.
Ну и местечко она выбрала, подумал Уцуми, а Касуми подошла к кровати, на которой он лежал, и протянула ему лекарство.
— Я наверху спать буду, — сказал он.
Во взгляде Касуми блеснула озорная искорка.
— А давайте спать в этой комнате.
Уцуми, избегая ее взгляда, посмотрел на пол, покрытый тонким слоем пыли. Уж не пригрезилось ли ему сегодня все это потому, что вчера ночью Касуми что-то нашептывала ему на ухо. И если это так, почему бы и нет. А вдруг и сегодняшний разговор спровоцирует новый сон? Вдруг снова проявится его новая способность и воображение нарисует новую, неведомую ему действительность? Что из увиденного им во сне было правдой, он не знал. Ладно, будем считать, что все так и было, подумал Уцуми. Никогда не знаешь наверняка, на что способен другой человек. Уцуми взял из рук Касуми стакан и лекарство, помедлив, проглотил. Касуми забрала у него стакан и спросила:
— Через сколько примерно лекарство подействует?
— Минут через двадцать, — соврал Уцуми.
В последнее время лекарство помогало плохо. Прежде чем он засыпал, проходило иногда больше получаса. Он хотел успеть услышать как можно больше, хотел, чтобы ее слова отложились у него в памяти.
— Я скоро вернусь.
В темноте наверняка летали споры плесени. Уцуми стал всматриваться, не видно ли их в лунном свете, льющемся из окна под потолком. Ведь когда все чувства так обострены, он должен различать самые крохотные детали. Или даже видеть невидимое. А вдруг где-то здесь обитает призрак Юки? Давай выходи, если ты здесь. Перед смертью ему захотелось получить незабываемых впечатлений от жизни. Уцуми напряженно всматривался в темноту, готовый ко всему, даже к встрече с привидением. Но было темно и тихо. В конце концов у него устали мышцы вокруг глаз, и Уцуми резко зажмурился. Что за глупости лезут ему в голову! Что-то с ним не так. Уцуми решительно тряхнул головой, пытаясь припомнить ощущение от прикосновения ладонью к прохладному стальному столу, припомнить запах потных немолодых мужских тел в его полицейском управлении. Не успели воспоминания воскреснуть, как открылась дверь и вошла Касуми, переодевшаяся для сна. Когда она легла рядом, кровать скрипнула. Уцуми немного подвинулся.
— Бедняжка! Какой же вы худой! — Касуми погладила выступающую под футболкой ключицу.
В Касуми ярко пылало пламя жизни. Его тело неожиданно покрылось гусиной кожей, и ненависть к Касуми переполнила его сердце.
— Уйдите отсюда! — со злостью закричал он.
— Не хочу. — Касуми крепко вцепилась в его тощее тело. — Не уйду.
Запах от ее свежевымытых волос был навязчивым и раздражающим. Уцуми грубо схватил ее за плечо и оттолкнул.
— Иди спи одна.
— Не хочу, мне страшно. Я все время боялась, когда осталась здесь одна. И никто не пришел на помощь.
— Я тоже не собираюсь помогать.
— Почему? — Касуми приподнялась и сверху заглянула ему в лицо. — Почему? Я же вам помогаю.
Уцуми был сражен. Он решил помочь этой женщине в поиске ее ребенка, увидев передачу по телевизору. Но сейчас он впервые осознал, каковым было его истинное намерение. Он хотел быть спасенным ею. Хотел быть спасенным потерявшей ребенка женщиной, чья душа не знала покоя. В это мгновение тепло от прикосновения к плечу Касуми показалось ему таким приятным. Тепло просочилось с поверхности под кожу, потом распространилось на внутренние органы, добралось до костей. Делай то, чего раньше никогда не делал, скомандовал сам себе Уцуми. И целиком доверился ей.
Он закрыл глаза, и Касуми заговорила, восприняв это как сигнал:
— Вечером, накануне дня, когда исчезла Юка, вернее сказать уже в начале этого дня, мы с Исиямой договорились встретиться в этой комнате в два часа ночи. Еще до приезда мы решили, что будем, если подвернется случай, тайком встречаться именно здесь, но я не думала, что у нас хватит на это смелости. Но в тот день кое-что случилось, что придало нам решимости.
— Что именно? — поинтересовался Уцуми, не открывая глаз.
— Норико-сан догадалась.
Удивленный Уцуми заглянул в блестящие в темноте глаза Касуми.
— Жена Исиямы знала?
— Да. Она проницательная женщина, и мы ее явно недооценивали. А может, просто не осознавали, что недооценивали. Мы ни о чем не могли думать, кроме как о себе. Вам трудно в это поверить, наверняка осуждаете нас, но мы и в самом деле не могли ничего с этим поделать. Будто буря играла нами — не могли ни избежать, ни переждать в спокойном месте. Только и оставалось, что встретить ее и стоять, раскачиваясь на ветру.
— Буря, — прошептал Уцуми; он умрет, так и не испытав ее. — А от чего вас так раскачивало?
— Да от самих себя, — ответила Касуми и тихонько шевельнулась.
— Что же это было такое в вас самих?
— Не знаю, но мое внутреннее «я» нашептывало мне, что ради Исиямы я готова бросить детей.
— Вы бросили своих детей?
Уцуми схватил Касуми, чья голова лежала на его чахлой груди, за плечи. Он был в ужасном смятении.
— Да, в мыслях я однажды их бросила. В тот момент, — проникновенным голосом продолжила Касуми. — Страшно, правда?
— Да нет, — поспешно качнул головой Уцуми, но сердце у него билось часто. Ему наверняка взбрело в голову, что Касуми что-то сделала с Юкой.
— И после этого, на следующее утро, Юка исчезла. Будто Господь Бог услышал мои мысли.
— А вы тут… — Уцуми сглотнул слюну. Голос у него осип, и он не смог договорить. — Неужели вы прямо здесь?.. Мне этого не понять.
Стоило ему замолчать, и Касуми тихонько просунула свою руку ему под футболку. Ее горячая ладонь дотронулась до его кожи. Плотные, мягкие и такие тонкие пальцы пробежались по его телу, от которого остались лишь кожа да кости. Они медленно пересчитали ребра, задержались в том месте, где между ребрами бился пульс — над левой грудью, где сердце, — постучали в такт сердцу, опустились ниже грудной клетки, где от отсутствия плоти образовалась глубокая впадина; обнаружили шрам и стали тихонько, будто успокаивая его, трогать выступающее уплотнение плоти. Уцуми сжал пальцы Касуми.
— Прекрати!
Касуми уткнулась лицом в его заострившееся плечо, закрыла глаза и стала правой рукой гладить его по волосам — левая так и осталась лежать, зажатая в его руке. От кончика волос к коже головы будто пробежал тонкий электрический разряд. Уцуми с трудом сдержался, чтобы не застонать.
— Зачем ты это делаешь?
— Тебе больно?
— Не поэтому.
