плечи.
- Признал кормильца, - хмыкнул Шелихов.
Поговорив с тайоном на языке индейцев, Рябоконь сообщил, что все мужчины рода отправились на медвежью охоту и ожидаются к вечеру, а пока хозяин предлагает перекусить.
- Ну что ж, не откажемся, - благодушно кивнул головой Шелихов.
Тайон что-то приказал женщине в красном, и та беззвучно исчезла за дверью.
Через несколько минут, сняв верхнюю одежду и усевшись на шкурах, гости отведали поданную индианками на деревянных блюдах жареную лосятину и истекающую соком отварную семгу.
После трапезы, по предложению тайона, которого звали Унанган, все отправились в ближайший амбар. Он был наполовину заполнен связками собольих, песцовых и бобровых шкурок, матово искрящихся в полумраке. Здесь же, у стены, были сложены несколько десятков моржовых бивней.
- Скажи ему, - обратился Шелихов к Рябоконю, ткнув пальцем в индейца, - чтобы все это доставил в факторию. Мы дадим хорошую цену.
Выслушав Рябоконя, Унанган радостно закивал головой и что-то ответил.
- Он согласен, - перевел фактор.
Остаток дня и ночь решили провести в поселке, а утром отправиться к ключам. Идти туда следовало на лыжах, которые предусмотрительно были захвачены с собой.
Вечером, когда в небе зажглись первые звезды, вернулись охотники. Они добыли медведя и лося, мясо которых привезли на собачьих упряжках, а также нескольких соболей и рысь. По этому случаю был устроен праздник.
Перед хижинами развели огромный костер, на котором в котлах варилось мясо, шаман рода облачился в шкуру убитого медведя и стал исполнять ритуальный танец, а воины, окружив его, потрясать копьями и издавать гортанные крики.
- Эко развеселились, нехристи, - сказал Шелихов, обращаясь к Мореву. - Вам доводилось такое видеть?
- Нет, - ответил тот, с интересом наблюдая за индейцами.
Праздник, сопровождавшийся танцами и разноголосым пением под гулкие удары бубна, продолжался до поздней ночи, а когда котлы опустели, все отправились спать.
Гостей поместили в одной из хижин, где они уютно расположились на мягких шкурах.
Рано утром, когда над сопками занялся рассвет, наскоро выпив плиточного чаю с юколой, Шелихов, Рябоконь и Морев, двинулись в путь. Впереди шел Унанган, пожелавший сопроводить гостей. Под широкими камусовыми лыжами пронзительно скрипел снег, в лесу от мороза трещали деревья, где-то тоскливо кричала птица.
Первую остановку сделали в полдень, миновав лесистый хребет и спустившись в долину. У отвесно уходящей вверх гранитной стены развели костер и, набив снегом котелок с чайником, повесили их над огнем. Пока спутники варили мясо и заваривали чай, индеец снял с плеч лук и исчез в лесу. Вскоре он вернулся с двумя белками и ловко снял с них шкурки. Затем извлек из тушек желудки и, насадив их на прутья, принялся жарить.
- Неужели это можно есть? - с сомнением взглянул Морев на Шелихова.
- А почему нет? - ответил тот. - Зимой белки питаются запасенными с осени грибами и орехами. И поверьте мне, это стоит попробовать.
Купец оказался прав. Протянутый Унанганом Мореву подрумяненный желудок, оказался необычайно вкусным.
- Ну и как? - поинтересовался Шелихов, с аппетитом уплетая второй.
- Нет слов, - ответил Морев. - Настоящий деликатес.
Основательно подкрепившись и выкурив по трубке, снова встали на лыжи и двинулись дальше. К вечеру, когда белесый шар солнца стал клониться к западу, вышли к ключам. Они располагались на плоской, подернутой паром низменности, питая собой небольшую, струящуюся между замшелыми валунами речку. В воздухе чувствовалось влажное тепло и легкий запах серы.
- Вот и добрались, - сказал Рябоконь, сняв с головы лисий малахай и утирая лицо.
А Морев направившись к ближайшему ключу, сунул в него руку и тут же отдернул. Вода оказалась горячей.
Таких источников здесь немало, - сказал, внимательно озирая окрестности Шелихов. - Мы в них как-то даже мясо варили. Клавдий, а где балаган того старателя, что вы нашли? - обратился он к фактору. - Смеркается, пора устраиваться на ночлег.
- Да вон там, у обрыва, - указал рукой фактор в сторону расположенного неподалеку распадка. На его поросшем елями склоне виднелась небольшая, наполовину врытая в землю хижина. В ней оказались узкие нары из жердей, сложенный из небольших камней очаг, а также стоящие в углу ржавая лопата и промывочный лоток.
- Небогато, - хмыкнул Шелихов, - снимая котомку и присаживаясь на нары. - А где похоронили того бедолагу?
- Да тут, неподалеку, - кивнул Рябоконь в сторону леса.
- И с чего вы решили, что он американец?
- А вот, - ткнул фактор пальцем в одно из бревен над дверью. Там, едва различимо, виднелась вырезанная ножом надпись.
- 'Майкл Смит. Калифорния', - прочел, подойдя к стене Шелихов. - Далековато, однако, забрался, этот Смит, - буркнул он.
Проветрив помещение, набрали в лесу хвороста и растопили очаг. Затем нарубили сосновых лап и, устлав ими земляной пол, расположились на ночевку.
Поутру, захватив из саней необходимые инструменты, все отправились к ключам. Миновав несколько, подошли к истоку реки, двинулись вдоль нее и через пару сотен метров наткнулись на остатки шурфа.
- Вот тут он, по - видимому, и мыл золотишко, - сказал фактор, указывая на оплывший, покрытый наледью небольшой отвал.
Взяв из рук одного из матросов лоток, он вошел в тихо струящуюся воду, зачерпнул в него глинистого песка и осторожно стал промывать его. Вскоре на дне лотка остался тонкий слой рыжеватого налета, в котором что-то блеснуло.
- Есть, однако! - радостно крякнул Рябоконь и осторожно взял в пальцы небольшой самородок. - Золотника два будет, - протянул он находку Шелихову.
- Пожалуй, - пробормотал тот, внимательно осмотрев самородок и передав его Мореву. - А ну давай еще.
Вторая промывка ничего не дала, а при третьей в лотке обнаружились еще два, примерно такого же размера. Двигаясь вдоль по течению, вся группа вскоре подошла к весело звенящему перекату, где у одного из гранитных валунов, оказалась целая россыпь.
- Судя по всему, здесь можно организовать прииск, - сказал Морев, обращаясь к Шелихову.
- Да согласился тот. Золота тут немеряно.
После этого, наметив места для закладки шурфов и будущих построек, все вернулись в хижину и стали собираться в обратный путь.
Доставленные образцы произвели на Якоби самое благоприятное впечатление и с этого дня началась подготовка к предстоящим работам.
По приказу генерал-губернатора, в Большерецком и Верхнем острогах была отобрана сотня знающих старательское дело каторжников, которых весной доставили в Охотск и до времени поместили в острог. А как только море очистилось ото льда, их погрузили в трюмы двух кораблей и в сопровождении 'Левиафана', отправили на Кадьяк.
Вскоре на острове застучали топоры и на берегу дотоле неизвестно реки, вырос прииск, названный именем светлейшего. Моряки 'Левиафана' приняли самое активное участие в его строительстве, и вскоре прииск заработал.
По настоятельному требованию Морева, каторжники были освобождены от цепей, им усилили питание, что немедленно сказалось на выработке. В трудах и заботах пролетел год, а следующей весной
