Босфорская война

обеспокоенность казачье-крымским союзом и враждебными планами относительно Кафы заставила капудан-пашу стянуть к Стамбулу «все галеры Архипелага, которых было разных типов 60», и отдать им приказ выйти в Черное море «со всеми силами, которые может собрать этот город». Английское посольство, не слишком веря в результативность предстоявших действий, отмечало, что «всякое можно ожидать от его (капудан-паши. — В.К.) плана, и успех этого сомнителен».

М. Бодье исчисляет флот, направленный против казаков, в 55 галер и приводит подробности его выхода в море. Реджеб-паша с 43 галерами уже покинул стамбульский порт, чтобы присоединиться к 12 галерам, которые еще раньше отправились в плавание, но «султан узнал, что двести лодок казаков находятся на Черном море, намереваясь подойти поближе к городу (Стамбулу. — В.К.)… и велел не выходить из Босфора». Капудан-паша, воспользовавшись случаем, построил в проливе новый форт, после чего «вышел на поиски казаков, которые опустошали берега этого моря. Он направил вперед на разведку двенадцать галер, за которыми следовал сам с теми сорока тремя, которые привел…»

Согласно Мустафе Найме, Реджеб-паша был направлен на Черное море с эскадрой, составленной из 43 галер и галиотов. Последние представляли собой тоже галеры, но меньших размеров, с 19—25 парами весел, грот-мачтой и съемной фок-мачтой[362].

О действиях турецкого флота говорилось в сообщении Ф. де Сези, адресованном де ла Вий-о-Клеру 13 (3) июля: «В течение прошедших дней казаки взяли несколько турецких лодок, спустившихся по Дунаю для усиления галер вел[икого] сеньора, но их (казаков. — В.К.) радость была недолгой — встретились с пашой моря (капудан-пашой. — В. К.) с 40 галерами, которые их разбили наголову, хотя у них было почти триста лодок». По мнению В.М. Пудавова, добавляющего к известию посла, что на захваченных османских судах казаки «отняли несколько пленных литовцев», здесь действовала та самая запорожская флотилия, что ушла от берегов Анатолии после трабзонского столкновения с донскими казаками. Этому мнению, однако, противоречит хронология похода, и, надо полагать, у Ф. де Сези говорилось о другой флотилии. Т. Роу и Мустафа Найма почему-то молчат об этом успехе турок[363].

В английских посольских «Известиях из Константинополя» от 14 июля сообщалось, что «армада», вышедшая в Черное море, остановилась в Варне, где между янычарами с галер и джебеджи («оружейниками») местного гарнизона произошла ссора, перешедшая затем в кровавое столкновение. Джебеджи разрушили качели, которыми забавлялись прибывшие солдаты, стреляли по янычарам из ружей и пушек, убили нескольких человек и т.д. Капудан-паша, пытаясь прекратить столкновение, велел обезглавить «двух виновнейших джебеджи», но лишь озлобил их товарищей и не успокоил янычар, которые покинули галеры. Что будут делать янычары, говорилось в «известиях», неизвестно, «но пока что армада оставлена без охраны солдат, под угрозой со стороны татар или казаков» [364]. Мятеж удалось подавить с определенными трудностями.

О том, что произошло дальше, рассказывают английские известия из Стамбула от 30 июля. Успокаивая мятежных янычар, капудан-паша «отправил Шакшаки-пашу подготовить флот из 180 фрегатов (фыркат. — В.К.) и, вооружив его, послать охранять реки вблизи Озю (Днепра. — В.К.), которыми казаки спускаются (в море. — В.К.). Шакшаки, прибыв к Озю и найдя все спокойным, в день байрама высадился на берег и во время обеда был неожиданно поражен казаками, и едва унес ноги, потеряв весь свой флот и многих из своих людей. Капитан-паша, получив сообщение об этом поражении, поспешил к Озю…»

Эскадра шла «вдоль западных берегов» — по Й. фон Хамме-ру, мимо Кильграда, Балчика, Мангалии, Карахирмена, Сулу и Аккермана. Порядок расположения этих пунктов, впрочем, нарушен: Балчик эскадра должна была пройти раньше Гюльграда (Кильграда)[365].

Реджеб-паша около устья Днепра «следов врага» не нашел, но, согласно Мустафе Найме, «там узнал от жителей, что триста казацких чаек вышли на новые грабежи, как гласила молва, к Требизонду и Синоду. Думая высмотреть их при возвращении, в течение полутора месяцев стерег устье помянутой реки…»

Й. фон Хаммер пишет о тех же событиях несколько по-другому. По его информации, в Кильбуруне, против Очакова, Реджеб-паша «услышал, что триста лодок казаков, которые видели вдоль берега, повернули в Трабезуну (Трабзону. — В.К.). Капудан-паша хотел двинуться с флотом вслед за последними, но жители Очакова просили, чтобы он не уходил, и ночью в нескольких милях от берега стали в море». Так стояли в продолжение шести недель «без особых происшествий».

«Надо думать, — замечает, касаясь этого сообщения, А.Л. Бертье-Делагард, — так все и изложено в турецких источниках (которыми пользовался Й. фон Хаммер. — В.К.), хотя у Сенковского тоже турецкий источник (имеется в виду Мустафа Найма. — В.К.) излагает дело иначе и гораздо вероятнее; но не могу не удивиться, как могли наши историки во всем этом не заметить совершенно невероятного сплетения небылиц и молча проглотить все это баснословие». А.Л. Бертье-Делагард с иронией пишет, что «турецкий рассказчик», на сообщение которого опирался Й. фон Хаммер, «знает… такое, чего, казалось бы, никак не увидишь из Очакова, а именно, куда пошли чайки, — будто бы к Трапезунту».

По А.Л. Бертье-Делагарду, сомнительно утверждение о том, что «капудан-паша по просьбе жителей, ничем не объяснимой, простоял в бездействии шесть недель; и не только необъяснимо, но уже и просто невозможно, чтобы он все это время простоял в открытом море; в осеннее время (согласно Й. фон Хаммеру, дело было осенью. — В.К.) никто этого не сможет сделать. Капудан-паша остался под Очаковом именно потому, что решил ждать возвращения Козаков, так как гоняться за ними было то же, что искать ветра в поле; так именно и рассказывает источник Сенковского» [366].

Согласно английским известиям от 30 июля, Реджеб-паша вознамерился «идти по направлению к Кафе, но в эту ночь казаки спустились (по Днепру в море. — В.К.) со своими лодками большим выходом; паша Озю[367] послал к нему, чтобы он быстро возвращался и поспешил к Константинополю… неприятель, воодушевленный своей недавней победой и не ожидая какой-либо другой силы, пошел прямо к Босфору и решил атаковать имперский город или, по крайней мере, как они (казаки. — В.К.) похвалялись, сжечь Арсенал. По этому сообщению капитан-паша пустился в плавание…»

То же, в сущности, говорит и Мустафа Найма: после полуторамесячного «стереженья» днепровского устья Реджеб-паша, «наконец-то, руководимый заботой о том, чтобы смельчаки не ударили снова на цареградскую теснину (Босфор. — В.К.), не имеющую морской охраны, поплыл вдоль берегов к югу, не теряя земли из виду»[368]. Впереди был Карахарман.

Сделаем выводы:

1. В 1624 г. Войско Запорожское вступило в контакт с Яхьей («царевичем Александром»), который выдавал себя за сына султана Мехмеда III и тайной христианки-гречанки Елены, происходившей из рода Великих Комнинов. Воспитанный в православной вере, Яхья мечтал о воссоздании на месте Османской империи христианской державы и завоевании для себя константинопольского престола. Запорожские и донские казаки, привечавшие всех противников Турции, поддержали Яхью в его борьбе с османами и договорились с ним о совместном походе к Стамбулу после предварительного разгрома ряда мест в Анатолии.

2. В походе 1625 г., очень значительном по составу казачьих морских сил, был взят и разгромлен Трабзон; возможно, пострадали и некоторые другие пункты турецкого побережья. Взятие Трабзона, однако, сопровождалось большими казачьими потерями и запорожско-донским столкновением, после чего донская флотилия вернулась на родину.

3. Запорожская флотилия двинулась вдоль Малой Азии на запад для выполнения главной цели похода. Перед движением к Стамбулу запорожцы, как утверждает непроверенный источник, будто бы приняли решение сразу после босфорской высадки сжечь свои суда, чтобы укрепиться в решимости победить или умереть.

4. На Черное море была направлена крупная османская эскадра, возглавлявшаяся капудан-пашой. Она крейсировала по морю, ища встречи с казачьей флотилией.