насколько полученные знания вами усвоены.
Чувствую, в моей жизни наступает кризис…
— Теперь о том, почему я вам всё это сообщаю и разжёвываю, помимо того, что уже сбросил расписание экзаменов.
Вот и мне интересно, чем я обязана счастью видеть его сегодня.
— Вы должны довольно хорошо донести до группы, что от итогов сдачи ими предметов, будет зависеть их дальнейшая учёба. После первой сессии начинается отсев, который будет продолжаться на протяжении семи лет. И насколько группа понесет потери, частично зависит и от вас.
Я просто 'счастлива'.
Посмотрев на угрюмое выражение моего лица, адмирал добавил:
— Помните, Мельник, что не бывает плохих команд, бывают плохие командиры.
— Конечно, сэр. Все остальные группы уже знают?
— Им я сообщил через средства связи.
За что же мне такая честь?
Видимо прочитав невысказанный вопрос в моих глазах, Ремарк ответил:
— У каждого куратора есть любимая группа, которую он выделяет на фоне остальных. В этот раз, это ваша.
И сказав это, он покинул мою скромную обитель, оставив меня обдумывать 'радостные' новости.
Когда я приняла душ и расположилась прослушивать лекции на диване, наконец-то пришла Кира.
— Что это ты взялась за учёбу? Воскресенье ведь, — первым делом поинтересовалась соседка.
А я, угрюмо посмотрев на неё, поспешила обрадовать одногруппницу новостями. Громова впечатлилась.
— Вот невезенье, — подытожила Кира.
— И не говори.
— Только жизнь более-менее устаканилась.
— Покой нам только снился. Так что, давай, иди кушай и садись за учёбу.
— Я вот думаю, как я это осилю?
— А я думаю, как отреагирует на эти новости завтра группа.
Наутро, я сообщила группе все новости, рассказанные мне адмиралом и добавила:
— Напоследок мне было сказано, что наша группа у него 'любимая', поэтому я думаю, к нам будет особый подход. И ещё, после экзаменов и рейдов начнутся первые отчисления студентов.
После этого, я отошла в сторонку и посмотрела на реакцию студентов. А она последовала, хоть и не сразу. Первое мгновение они переваривали неожиданную информацию, а потом последовало возмущение. Они ругались, обсуждали новости. Потом настала более глубокая стадия — осознание. Она сопровождалась молчанием, а следом пришла паника. Они начали искать пути решения, которых не было. Ибо в этом заведении есть только один выход — учить.
Но думая так, я и не представляла, как тяжело мне дастся эта истина, ибо последующий месяц, явился для всех просто адом! На лекциях нас загружали информацией и домашними заданиями, завершая начитку за этот год. И помимо этого, Саймак начал гонять нас по специально разработанным полосам препятствий. Совершенно разбитой я возвращалась вечером домой, где меня ждали домашние задания, которые приходилось делать до самой ночи. А утром был подъём в шесть часов.
И вот, когда мой организм уже начал сдавать от подобных нагрузок, нас собрал Ремарк в той же аудитории, что и год назад, но уже на заключительную лекцию.
— Добрый день, студенты. Я поздравляю вас с окончанием первого года обучения. Начиная с завтрашнего дня, ваша группа уходит на сессию, которая, как уже сообщил старший группы, будет состоять из подготовки и сдачи экзаменов и рейдов. После этого, кураторами этого года будут подводиться итоги, назначаться стипендии и производиться отчисления студентов. От себя хочу добавить, что при сдаче моих дисциплин пощады не ждите.
И оглядев нас, спросил:
— Вопросы?
Вопросов не было. Наша заморенная, полуживая группа, просто угрюмо взирала на своего куратора, переваривая сказанное.
— Нет? Вот и прекрасно. На этом я с вами прощаюсь. Теперь увидимся через неделю, — сказал Ремарк, ехидно ухмыляясь.
Какая прелесть. Была б моя воля, мы бы вообще не увиделись. Что-то подсказывало мне, что экзамены у этого преподавателя, будут не самыми легкими.
Не знаю, как для остальной группы, а для меня эта неделя была очень трудной. Одногруппников за это время, я кроме Киры и Джима не видела. В конце концов, я им не нянька, чтобы у них над душой стоять и контролировать. Всё, что могла, я для них сделала. Теперь дело за ними.
А сама всё это время тренировалась, закрепляла свои достижения, как в области физических нагрузок и тренировок по боевым искусствам, так и в области теоретических знаний. С утра до темной ночи я учила, учила и ещё раз учила… вместе со своими друзьями.
Кира мне помогала с этикой, просто проверяя мои знания, Джим с физическими тренировками, я им с медициной. Козеро устроил настоящий террор непрофессиональным врачам. Как рассказал мне друг, им сообщили, что за всё время обучения им будут даваться лишь начальные знания в этой области, но их лектор проследит, чтобы они были усвоены на 'отлично'. И в этом году они изучали лишь основы основ. Поэтому помощь моя была неоценима, как и их для меня.
Неделя уже подходила к концу, как нашу адскую гонку посетили неприятности.
Как-то вечером, я возвращалась с тренировки и, входя в бокс, услышала беседу на повышенных тонах. Один из голосов принадлежал Кире, другой какому-то незнакомому мне мужчине. Разговаривали они так, что не услышать их, находясь в помещении, было невозможно и даже под душем было слышны их крики. Хорошо хоть с внешней стороны бокс изолирован от шума.
А спор становился всё жарче.
— Ты ничего не понимаешь! — особенно громко кричала соседка.
— Я не понимаю? Это ты не хочешь помочь семье, которая тебя воспитала и поставила на ноги.
— Никто из вас, меня на ноги не ставил. Всё, чего я добилась в жизни, я достигла сама, не прибегая к помощи семьи и к твоей. Я вообще не понимаю, как ты можешь так поступать со мной. Ведь я твоя дочь!!!! И не говори мне, что не знал про привязку ракшей и про генную прививку при заключении брака. Ты врал мне, говоря, что его можно расторгнуть. Врал ради чего? Ради укрепления своего финансового фундамента и усиления влияния. Своего ребенка ты готов был продать за половину планеты с полезными ископаемыми! Какой ты после этого отец? Торгаш!
— Не смей так со мной разговаривать!!! И что плохого в том, что муж был бы тебе верен?
— Что плохого? Я открою тебе секрет. Эта прививка обеспечивает верность, а не любовь. А я хочу жить полной жизнью. Любить и быть любимой. Понятно? Если нужно что-то получить, попробуй продать себя. Толку по любому будет больше.
— Мы с тобой поговорим на эту тему, когда ты приедешь в увольнительную.
— А с чего ты взял, что я приеду?
— Кира, не заставляй меня идти на крайние меры.
— Крайние меры? Тебе, папочка, не стоит забывать, что теперь я принадлежу Звёздной Академии и мне присвоен статус военного. За какие-либо правовые или насильственные меры в отношении меня, у тебя могут возникнуть БОЛЬШИЕ проблемы. И если за эти десять лет ты хоть как-то попытаешься повлиять на сложившуюся ситуацию, я подам петицию на открепление меня от семьи и озвучу причины, вынудившие меня это сделать, в прессе.
— Не вздумай меня запугивать! Молоко на губах ещё не обсохло, чтобы ты пыталась со мной тягаться.
— А тебе не стоит забывать, что я твоя дочь и все козыри в моих руках. В наше время не нужно
