— Жизнь неровна.
На это Джим раздраженно выпалил:
— Да. Их в медпункте вылечат максимум за пять часов, а вот тебе целые сутки мучится, прежде чем ожоги заживут. Да и бальзам больно наносить.
Устало откинувшись на мягкий валик, успокоила друга.
— Ничего я потерплю. Отдых не получился, с зудящем телом-то.
Джим же поднявшись на ноги, с дружелюбным ехидством сказал.
— Это да… НО ты не заскучаешь. Час назад Ремарк прилетел и сейчас разговаривает с Гордеевым.
Я застонала.
Ну почему беда не приходит одна?!!
— Ладно я тебя обрадовал так что мне пора идти. Тем более что тебе только ноги осталось на мазать. Я понимаю больно, но ты уж попробуй сама.
— Давай, удаче тебе на марш-броске.
Взяв баночку с бальзамом, я опустила голову и начала втирать панацею в ноги, а вскинув взгляд вверх, вместо Джима увидела куратора и вздрогнула.
Он посмотрел на мои ноги, а затем встретившись со мной взглядом, сказал:
— Поздравлять Вас с выполнением задания, я не буду. Но слова Гордеева передам. Он сказал, что когда женщина выбирает самый сложный путь — это достойно похвалы, но подобное самопожертвование было лишним.
Выдав мне это, он присел рядом со мной и отобрав баночку с лекарством, начал сам наносить его мне на ноги.
— Сэр, не стоит… — начала я, но меня прервали.
— В вашей характеристике не было написано, что вы садомазохистка, поэтому лежите и не дергайтесь. А я пока расскажу вам про ошибки, которые вы объясните своей группе. Итак, начнем с Крофта…
День обещал быть долгим.
Шлеп!
На моей ноге оказался жирный слой бальзама. А адмирал не жалеет казенное имущество.
Шлеп!
И не только долгим, но и неприятным.
Проще говоря, на этой практике нас брали 'на измор'. Учебный день длился не менее пятнадцати часов, во время которых с помощью разнообразных тестов, проверяются физическое состояние и выносливость…С каждым днем задания усложняются, поэтому единственный легкий день был вчера…
Имелись и другие проверки которым нас подвергали. Инструктора очень изощренно испытывали желание студента пройти практику до конца, постоянно провоцируя его на проявление недовольства методами подготовки или командирами. Например, для этого нередко отдавались неправильные или неразумные приказы, которые, тем не менее, мы должны были выполнить…
Тренировки и тесты прерываются только для того, чтоб отдохнуть или поесть…
Второй этап нашей первой половины практики был самым коротким, но и самым тяжелым. В это время мы учились ведению боевых действий, обнаружению мест дислокации группировок противника, резервов. За этот период уже не в киберпространстве, а в реальной жизни мы отрабатывали тактику и технику патрулирования, тактические приемы пехоты, а также прошли полный курс космически-десантной подготовки.
Помимо этого, пришлось заниматься изучением дыхательных аппаратов замкнутого и открытого цикла, пройти курсы поведения в плену и выживания, приобрести навыки правильного поведения во время допросов, организации поведения других пленников с целью противодействия врагу, а кроме того, научится способам побега и выживания в дикой природе.
Мы получили навыки следопытов, горных проводников, в рамках которого студенты приобрели навыки скалолазания и выживания в горной местности в зимний период. Параллельно с этим, мы совершали прыжки с парашютом из космического пространства.
Потом началось самое ужасное. А именно последняя неделя подготовки, второго этапа.
Началась она ночью, со взрывов боевых зарядов прямо в казарме.
Нас подняли и потащили на построение, после чего к нам вышел Гордеев.
— Не буду желать вам доброй ночи, ибо она совсем не такая. Вы студенты, которые учатся в самой лучшем учебном учреждении на множество световых лет. А лучшее оно потому что выпускает высоко квалифицированных специалистов. Лучших специалистов. И в эту неделю вам придется доказать, что вы достойны Академии, в которой обучаетесь.
Плохое начало.
— Этой неделей практики, я буду руководить лично. А сейчас взяли специальные поддоны с водой в руки и побежали вперед!
Так начались семь дней неимоверных испытаний сверх всякого предела. Практически без еды, минимум питья. Никаких поблажек. Жесточайший моральный прессинг со стороны инструкторов:
'Убирайтесь вон! Вы ни на что не годитесь! Вы ошиблись в своем выборе!'
'Многие из вас не смогут пройти это испытание. Откуда мы это знаем? Это исторический доказанный факт'.
'Если решите не продолжать практику, то вам стоит лишь сказать и вы будете отстранены'.
Нам приходилось отжиматься, ползать, перетаскивать десантные лодки и телеграфные столбы в жуткой грязи. При получении травм, нам оказывали только минимальною медицинскую помощь.
В течении всего времени, что длилась практика, на нас оказывали мощнейшее психологическое давление, подвергали постоянным физическим упражнениям с короткими перерывами… Нам приходится преодолевать до двухсот миль, проводить в физических упражнениях по двадцать часов в сутки. На сон отводится всего лишь четыре часа на пять дней.
Последняя неделя второго этапа призвана доказать, что организм человека бойца способен вынести в десятки раз больше, чем можно представить в самом страшном кошмаре.
Все закончилось сложнейшей тренировкой по высадке на берег, в ночное время при сложных погодных условиях и под плотным огнем 'противника'.
И именно тогда начались первые отчисления.
Ребята больше не приходили со мной поговорить. Теперь они направлялись прямо к Гордееву. И если моя группа лишилась только шестнадцати человек, то в остальных отчисления были гораздо больше.
Студенты не покидали планету сразу после своего решения, они ждали Ремарка, который и должен был определить дальнейшую судьбу выбывших со своего потока.
Это время смазалось у меня в сплошное мутное пятно. И в итоге я так и не смогла понять, где взяла силу воли, что бы пройти все это. Откуда у меня появились силы. Страха практически не было, лишь опасения и переживания что друзья, к которым я уже привязалась могут выбыть.
И тем не менее все обошлось.
По окончании этого ужаса, нам дали неделю отдыха, во время которой проводились только тесты и в конце которой снова прилетел куратор.
Когда адмирал нашел меня, я с Джимом и Кирой лежала на песке. При приближении старшего по званию, мы привычно вскочили, чтобы поприветствовать.
— Мельник, Вы идете со мной. Нам предстоит беседа с отчисленными.
Сегодня я впервые увидела командира не в официальной форме, а в камуфляже. Выглядел он в нем очень эффектно. Ну просто очень!
— Как скажите сэр.
Беседа проводилась нами в специально отведенном для этого помещении и заключалась она в том, переводить студента или нет? И если переводить то куда. При переводе Академия давала рекомендации, что студент соответствует требованиям нового учебного учреждения.
Все это время пока Ремарк беседовал, я постоянно за ним наблюдала на него смотрела. В камуфляже
