миазмы вырвались из щели, запятнав свет звезд. Они извивались в пустоте, образуя кольца и завитки, подобно молоку, что свернулось в красном вине. Полусформировавшиеся фигуры зашевелились в расширяющемся облаке, и на станцию обратились тысячи голодных взглядов. Отверстие стало еще шире, а облако увеличилось в размерах.
Кларос задрожала наполненной металлом яростью орудийного огня. Лучи энергии и потоки снарядов прочертили черное пространство. Они ударили в приближающуюся волну и разрезали ее, как когти, разрывающие жир. Фрагменты принимающей устойчивую форму материи изжарились до обугленного состояния. Взрывы проделывали дыры в эфирной плоти. Огромные рты открылись на поверхности облака, безмолвно крича от боли. А орудия продолжали стрелять. Автопогрузчики отправляли макроснаряды в дымящиеся казенники. Лазерные конденсаторы пронзительно визжали, накапливая заряд, а плазменные генераторы бурлили перегретой яростью. За противовзрывными дверями и баррикадами защитники ощущали содрогание станции и молились о надежде, спасении и о благосклонной к ним судьбе.
Первые залпы врезались в тошнотворную пелену, но она беспрерывно увеличивалась. Достигнув корпуса станции, пелена окутала ее, ища слабое место. Отыскав его, она хлынула внутрь эфирной волной вытянувшихся когтей и обнаженных зубов.
Кир закрыл глаза. Звуки и образы исчезли, пока не осталось несколько ощущений: знакомое прикосновение терминаторского доспеха к коже, тяжесть меча в руке и потертые участки перчатки, согнувшиеся, когда он передвинул руку на обмотанном кожей эфесе. Клинок был острым, его лезвие дрожало.
Эпистолярий открыл глаза. Мимо пронеслись стены шахты лифта из темного металла, красный свет линз его братьев разбавлял темноту. Рядом с ним стоял Гальба и его отделение. Всего шесть фигур в призрачно-белых доспехах, синий цвет их шлемов растворился в слабом освещении. Верхняя часть шахты лифта стремительно удалялась. Перед глазами Кира мигали цифры, производя обратный отсчет времени до боя.
Враг проник в туннель под пятым крылом станции. Подразделение Геликонской Гвардии, оборонявшее незащищенный щитом туннель, едва держалось. В воксе Кира проносились панические голоса, а визор шлема наполнили тактические оценки. Шла бойня.
«Вот для чего мы существуем, — подумал он. — Вот для чего нас создали: шагнуть в неминуемое поражение и отвратить рок».
Платформа лифта остановилась с металлическим лязгом. Перед Киром возникли противовзрывные двери. Он почти чувствовал, что находилось за этими закрытыми металлическими зубцами.
— Император повелевает, а мы — Его оружие! — прорычал Гальба позади Кира.
— Император повелевает, а Его воля — ярость! — отозвался Кир. Холодная энергия засияла на его мече, лезвие пело в гармонии с разумом. Зарычали цепные клинки. Потрескивающее поле окутало кулак Гальбы, отбрасывая от Белых Консулов мерцающие тени.
— По Его воле, — произнесли Белые Консулы.
Противовзрывные двери со скрипом открылись. Перед Киром простирался широкий круглый переход. Трубы и ребра жесткости тянулись вдоль него, придавая ему вид внутренностей огромного животного. Туннель пересекала преграда из сварной пластали по плечо высотой. Позади нее умирали остатки роты Геликонской Гвардии.
На Кира обрушилась акустическая волна: вопли людей, треск лазганов и нечеловеческие звуки, издаваемые глотками демонов. Некоторые из геликонцев отступали, стреляя в мерцающую завесу, которая перекатилась через баррикаду. Изменчивые фигуры двигались подобно теням, отбрасываемым мерцающим огнем.
Кир перешел на бег. Он был в пятидесяти метрах от барьера, броня вздрагивала при каждом шаге. Мимо него пролетали лазерные лучи, они сверкали, исчезая в клубящемся впереди тумане. Солдаты, которые не покинули баррикады, умирали. Среди них кружились искаженные тела с множеством конечностей. При их прикосновении возникало синее пламя, которое разъедало доспехи и плоть. Одноглазые твари дергали за барьер гниющими руками. Насыщенный запах пота достиг обоняния Кира, сводя на нет герметизацию доспеха.
Эпистолярий открыл огонь, находясь в тридцати шагах от баррикады. Его штурмболтер прошивал огнем тех, кто был отмечен как угроза на дисплее шлема, в клубящемся тумане расцветали разрывы. Гвардеец отшатнулся от баррикады и на дрожащих ногах шагнул к Киру. Его бледное лицо было измазано кровью, лазган опущен. Позади человека из тумана вытекла фигура. Гвардеец сделал еще один шаг. Фигура резко обрела четкость. Она балансировала на вершине баррикады. Ее гибкое тело покрывали тугие мышцы и блестящая кожа. Отражающие тьму круги глаз взглянули на Кира, и существо зашипело, как змея. Кир замахнулся мечом.
Тварь прыгнула и, перевернувшись в воздухе, сомкнула свои когти на голове бегущего гвардейца. Демон приземлился в хлещущих брызгах крови, а человек рухнул на пол. На мгновение существо застыло, подрагивая, словно от удовольствия. Оно взглянуло на Кира и улыбнулось полным кривых зубов ртом.
Кир атаковал. Тварь прыгнула, широко раскрыв пасть на странном черепе, глаза сверкали, как иней в лунном свете. Кир в полуприседе провел выпад мечом. Кончик клинка поразил тонкую шею существа. Раскаленная кровь хлынула по лезвию, когда тварь по инерции налетела на меч. Кир почувствовал, как сущность твари превратилась в черный пар, и вырвал меч. В сознании эпистолярия смерть существа отдавала медом и желчью.
Следующая тварь бросилась к нему размытым пятном, извиваясь и щелкая когтями. Кир плавным движением нанес режущий удар. Существо качнулось, и меч Кира врезался в палубу в ливне искр. Прежде, чем Кир смог развернуть клинок, тварь прыгнула, и ее когти потянулись к его лицу. Он увидел смерть в глазах демона, ощутил, как тот зовет его в забвение.
Бронированная ладонь с ударом грома сомкнулась на теле твари. Гальба поднял разорванное тело и швырнул его на пол. Сержант опустил ногу на череп и растер его в порошок.
— Они идут! — закричал сержант Киру, повернулся ко входу в туннель, и его пистолет выплюнул снаряды.
Баррикада пала. Гниющие тени пробрались сквозь брешь, ржавые клинки царапали палубу, изо ртов сочился гной. Цеплявшиеся за баррикаду гвардейцы отступили. Кир почувствовал жужжание внутри головы, словно прикосновение насекомого к коже. Его штурмболтер поливал огнем. Он продолжал давить на спусковой крючок, оружие поглощало снаряды из барабанного магазина. Цели исчезали и снова появлялись в поле зрения. Он шагнул в брешь, пробитую штурмболтером.
Кир бросил взгляд на Гальбу. Сержант стоял в центре сомкнутого круга зловеще ухмыляющихся лиц, покрытые слизью клинки кромсали его доспех. Четверо воинов его отделения прорубались к нему цепными мечами. Гальба бросился вперед и схватил рогатую голову перчаткой с молниевыми когтями. Он поднял тварь и выстрелил из пистолета ей в глаз. Голова взорвалась, как перезрелый фрукт. Кир увидел, как Гальба превратил в кашу трех тварей, прежде чем кольцо рубящих клинков сомкнулось над ним.
Когти и мечи царапали броню Кира. Его окружили гниющие тела, желтые глаза прижались к линзам его шлема. Он попытался пошевелить рукой с мечом, но тяжесть тел тянула ее вниз. Что-то острое нащупало сочленение его доспеха. Эпистолярий чувствовал, как болезнетворные организмы пытаются найти слабое место в его иммунной системе, распространяя боль по телу. Вонь демонов проникла внутрь его разума. Он ощущал их голод. Вспомнил видение: кружащиеся твари, выскальзывающий из руки меч. Эту ли судьбу он видел? Мысль вцепилась в него, и мгновение он балансировал на грани сомнения.
В нем вспыхнул гнев, подавив боль и смятение. Он не падет, не здесь. Отринет эту долю.
В разуме Консула сформировался образ мысли и чувства. Образ пылал подобно солнцу, запертому в черепе библиария. Кир удержал его на минуту, чувствуя, как тот питает гнев, увеличивая его и раскаляя. Он высвободил мысль. Из него вырвалось пламя и изжарило вопящих тварей. Эпистолярий излил свой гнев в огонь, чувствуя, как сила отражает его ярость. Она ожила и усилилась, в то время как Кир стоял неподвижно в сердце раскаленного шторма. Дисплей шлема отреагировал на яркий свет, став темнее. Демоны вопили в огненном пекле, Белый Консул разрывал их сущности на части.
Его тело ликовало от силы, наполняющей его, а психический капюшон стал ледяным. Он не хотел прекращать. Он слышал чей-то шепот, призывающий его не останавливаться, отдать себя этой силе, вечно
