— А, — махнула на неё рукой Рината, — ерунда всё это! Всё из-за денег!
— Мнда? — скептически отозвалась Кира, — и что из этого следует? Из сказанного тобой? Причём тут Аальст?
— А при том, что только посмотришь на него — и, да, веришь! Он может, пьянку устроить! И подраться в подворотне! А эльфийка — тоже, дралась и пьянствовала!
— Ты… хочешь сказать… что они… ведут себя — похоже? — медленно, делая паузы, произнесла Кира.
— Да!
— Ну-у, я, в общем-то, не знаю, как ведёт себя Аальст в трактирах….
— А та драка, когда с ним хотели поквитаться его же сокурсники? Та магесса, в красной мантии!
— Там драки не было…
— Если бы мы не вмешались — была бы! Он даже однокурсников достал! Не только нас!
— Наверное, что-то в этом есть, — кивнула, соглашаясь Кира, — в твоих рассуждениях. Но всё равно, этого мало, что бы вот как взять и поверить! Доверять — нельзя! Нужно всё проверять!
— И как будем проверять? — насторожилась Анжи.
— Для начала — попробуем найти Аальста!
— Где, опять в озере? — обречённо спросила Илона.
— Почему в озере? — не поняла Кира.
— А где его ещё тут можно спрятать? Кусты жидкие, пещер нет… Только в озеро и закинуть…
— Да мы его в кустах даже ещё и не искали! — возмутилась командир пятёрки, — и уже нытьё! А в озере — никого нет! Мы ведь только что проверили!
— Хвала богине! — закатила вверх глаза Илона, — купание отменяется! Давайте тогда, сначала, чаю попьём! Если Аальст валяется где-то под кустом с перерезанным горлом, ему уже всё равно — сейчас его найдут, или полчаса спустя! Правда, давайте, чаю попьём! С мёдом! А то у меня всё внутри трясётся от холода! А? И кашу, сварим.
— А вдруг, мёд — отравлен? — предположила Рината.
— Что, хуже Аальста — только Дарг? — ухмыльнулась ей в ответ Илона, — ты совсем подруга, уже, того… Бредишь наяву!
— Сама ты бредишь! Может, он увидел, что тайна эльфийки раскрыта и, решил отравить свидетелей? — поочерёдно глядя на всех круглыми глазами, спросила Рината.
— Вот на тебе и попробуем! — широко улыбнулась ей Ил, — я с удовольствием тебя подержу, пока Дана будет тебя мёдом пичкать!
— Как я выгляжу?
— Госпожа смерть, как всегда — прекрасна!
Коин склонился перед Хель, отвешивая ей с шутливой грацией поклон, принятый у смертных.
— Госпожа смерть — прекрасна как смерть! — выпрямившись, скаламбурил он.
— Понятно, — хмыкнула Хель, — нормального комплимента от тебя не дождёшься…
— Вполне нормальный комплемент, — пожал плечами Коин, — извини, но в этом костюме я тебя уже видел. И не один раз.
— Традиции, — вздохнула Хель, — пророчество их побери! Появишься перед смертными в чём-то новеньком, так ведь ещё — не признают!
— Чаще появляться нужно, — посоветовал Коин, — что бы в лицо узнавали.
— Вот ещё! — фыркнула Хель, — я тебе что, девочка на побегушках, что ли?
— Тогда не жалуйся. Ты куда?
— Протеже мою отравить хотят. И ведь отравят, если не вмешаюсь.
— Это кого, — прищурился Коин, — Терскую, что ли?
— Её, её.
— А кто?
— Императрица рассказала о своём желании — никогда её больше не видеть, одному из старших магистров Белого ордена. Вот тот и решил проявить инициативу. Благо, её желание совпадает с его.
— И ты решила вмешаться?
— Слушай, ну я ей ведь цветок подарила! Если она тихо — мирно загнётся от бутылочки яда — как я буду после этого выглядеть? А? Похоже, внизу забывают, кто — истинные хозяева мира! И что значит — отмеченные богами!
— На люди чаще нужно выходить, — буркнул Коин, — тогда и забывать не будут. А то будет, как с прежними…
— Вот я собираюсь освежить людскую память, так сказать… Да и избранный, наш, наверняка огорчится, если его подружка вдруг ко мне попадёт. Повода, для любви к нашему миру, у него с этого не прибавиться. Ещё подумает — что я специально это сделала…
— И что ты намерена предпринять? Бойню?
— Небо с тобой, Кои! Какую ещё — бойню? Когда я их устраивала? Это Марсус у нас — умелец по организациям массовых кровопусканий. Я так… Больше поговорить… о будущем. Хочу попросить, чтобы её не трогали. Как ты думаешь — послушают?
Богиня смерти с совершенно невинным выражением на лице обернулась к Коину, от большого, в рост, зеркала, в котором себя разглядывала. Разве что только глазами не похлопала.
— Ха-ха-ха! — рассмеялся тот, — даже не знаю, что тебе на это ответить! Прислушаются ли смертные к просьбе Хель? Да, вот это действительно — вопрос! Умеешь же ты пошутить!
Богиня смерти ухмыльнулась.
— Пусть бегает, — сказала она, имея в виду Стефанию, — совсем рано ей ещё ко мне. Может, у неё, с избранным, — что-то всё же выйдет? Заодно и поговорю с ней.
— Не боишься?
— Возмездия? А я использую идею Марсуса — ничего требовать от неё не буду, но намекну. Пусть решает сама.
— Ты тоже — голубков наших подслушиваешь?
— Кои, что за слова! Подслушиваешь! Фи… Ещё скажи — подглядывала!
— Ладно, ладно. А что, Сатия? Руками махала, судьбу Терской меняла, — а теперь ту травят! Куда она смотрит?
— С этой маразматичкой вечно ничего не понятно, — ответила Хель, — придёт, понаплетёт своих линий, понаплетёт… А толком, — ничего не скажет! Может, у неё там записано, что я вмешаюсь? Ладно, пора! Я пошла!
— Я посмотрю?
— Попробуй…
***
Студенческая столовая. Перерыв на обед между занятиями. В зале, за столиками — полно студентов в разноцветных мантиях, весело, под разговоры, уничтожающих пищу. Лишь за единственным столиком, в углу, кроме девушки в чёрной мантии, никого нет. Она сидит одна, меланхолично ковыряя вилкой в тарелке.
— Не стоит это пить…
От голоса, внезапно раздавшего рядом, Стефания, протянувшая было руку к стакану с компотом, вздрогнула. Что-то было в этом голосе… такое… Странное… До мурашек по спине. Стефи резко повернулась — опять, шутки какие-нибудь? Повернулась — и обмерла. Рядом, у столика, стояла высокая стройная женщина в чёрном мужском костюме, поблескивающим серебряными нитями. Но не это и не эфес клинка, слева на её поясе, вызывал оторопь при взгляде на незнакомку. Нет! Совсем не это!
Необычными, приковывающими к себе внимание, были волосы. Ослепительно белые, именно белые, а не седые, длинною — до лопаток, уложенные в аккуратную причёску, они вызывали чувство острого
