Однако, надо было сделать выбор, и чем скорее, тем лучше.
Мальчик это хорошо понимал и, собрав всю силу воли в кулак, чувствуя, как по спине тоненькой струйкой течет холодный пот, ткнул пальцем в ту кнопку, которая была слева.
Бабожбаб осторожно открыл тяжелую двухстворчатую дверь и заглянул в зал.
Все правильно, коллекция была на месте.
Значит, он успел. И можно приступать к охране. К охране, или засаде?
Он скользнул к винтовой лестнице и осторожно посмотрел вверх. Бластер он держал наготове, чтобы в любую секунду испепелить любого, кто попытается на него напасть.
Нет, лестница была пуста. Никто по ней не спускался, никто не готовился на него напасть.
Почувствовав небывалое облегчение, Бабожбаб сел на самую нижнюю ступеньку и приготовился ждать. Рано или поздно по этой лестнице спустится Завхар. И уж тогда-то разговор с ним будет короткий.
Может, прежде чем его застрелить, поговорить? Поговорить, насладиться своей властью и убить лишь потом, когда наступит пресыщение, когда он полностью насладится унижением Завхара. А он обязательно будет унижаться, вымаливать пощаду, просить, чтобы ему сохранили его мерзкую жизнь…
Бабожбаб прислушался. Наверху все еще шел бой. Доносились приглушенные очереди из крупнокалиберных пулеметов. Очень близко. Получалось, эти мятежники все же захватили алмазный зал.
Тогда где же Завхар? Он уже давно должен был спуститься вниз. Единственный выход для него сейчас — это отключить камертон. Так почему же он не торопится? Сколько можно его ждать?
Собственно, прошло всего несколько минут, но Бабожбабу показалось, что прошли часы.
Завхар не появлялся.
И тут великому господину пришла в голову мысль:
«А что, если я все же опоздал?»
Эта мысль повергла его в шок. Она объясняла, почему Завхар до сих пор еще не появился на лестнице. А вдруг он уже там, в потайной комнате? Может быть, в эту секунду он уже готовится нажать кнопку и отключить камертон мечты?
А что, вполне возможно!
Чувствуя, что волосы у него на голове встали дыбом, Бабожбаб вскочил и бросился к потайной двери.
Боже, если он прав, и все обстоит именно так, то дорога каждая минута, каждая секунда. Завхара, если он там, нужно было…
Бабожбаб был уже в конце шеренги экспонатов, когда что-то случилось. Резко остановившись, он огляделся, пытаясь сообразить, что именно.
Ему показалось… Ему показалось… Что же ему показалось?
Да, ему показалось, что один из экспонатов шевельнулся. Но ведь это же невозможно! Опоздать он не мог. Не мог — и точка! Или, все же…
Он не верил, не хотел верить в то, что случилось, но какое-то шестое чувство уже подсказывало ему, что именно так и есть. Бабожбаб даже не удивился, когда самый крайний экспонат открыл глаза и, сладко зевнув, сказал:
— Ага, значит, это ты тот негодяй, который меня поймал? Что же мне, голубчик, с тобой теперь делать?
И Бабожбаб, великий господин и могучий вождь, закричал от ужаса…
Глава 6
Микут и Спасатель сидели на пригорке недалеко от входа в подземные лабиринты и смотрели на парящего в небе Поросюшку. Рядом с ним летели его родители, и друзья, глядя на то, как они то взмывают вверх, выписывая сложные фигуры, то опускаются вниз, радовались за своего товарища. Еще бы, кто может быть счастливее маленького железного поросенка, наконец-то нашедшего своих родителей?
Рядом с ними приземлились Смельчак и Меченосец.
— А ведь оказалось, что этот Бабожбаб не врал! — крикнул Смельчак. — Он и в самом деле ничего не знал про Поросюшку.
— Да, — сказал Спасатель. — Зато он врал во всем другом, буквально во всем. Редкий негодяй.
— Это точно, — сказал Меченосец. — Он, конечно, глаза нам замазал просто мастерски.
И они весело засмеялись.
Микут спросил:
— А что ххнерхи с ним сделают, как его накажут?
— Они будут его судить, — важно объяснил Меченосец. — Объединенным судом ххнерхов и людей. Понимаешь, людям он причинил зла ничуть не меньше, чем ххнерхам.
— И правильно, сколько преступлений он совершил!
— Да уж, насчет этого он, несомненно, постарался, — согласился Спасатель.
Они помолчали. Ласковый ветерок ерошил волосы Микута.
Со стороны входа в подземные лабиринты шел Завхар. Микут знал, что его рану за какую-то секунду вылечил один из Преобразователей, да так хорошо, что не осталось даже шрама. А иначе, Завхар мог запросто остаться без ноги. С крупнокалиберным пулеметом шутки плохи.
На руках Завхар нес кошку. Ту самую, из подземелья. Кошка с непривычки щурилась на яркое солнце, которого не видела со дня своего рождения, но, в общем-то, вела себя совершенно спокойно.
— Вот, — сказал Завхар, опускаясь рядом с мальчиком. — Прибежала. Теперь она будет жить у меня, и я буду о ней заботиться.
— Это хорошо! — сказал Микут. — А то я уже начал о ней беспокоиться.
И опять замолчал. Впрочем, остальные тоже разговаривать не собирались.
Они сидели тесной группкой и молчали, потому что именно сейчас ни в каких словах не нуждались. Все равно слова не могли выразить то, что чувствовал каждый. А чувствовали они радость от того, что все закончилось так хорошо. Отныне эта планета будет мирной и спокойной. И ххнерхи смогут снова быть свободными. И еще много, много планет, которые изнемогали под властью Бабожбаба. Но, кроме радости, они чувствовали еще и печаль. Потому что наступило время расставаться.
— Знаешь, прилетайте к нам еще, — сказал Завхар. — Мы будем ждать.
— Обязательно прилетим, — ответил ему Спасатель. — Вот только приструнить бы десептиконов, чтобы они оставили нас в покое. И это обязательно произойдет. Хотя, возможно, и не скоро, очень не скоро.
— Преобразователи решили поселиться неподалеку от нашей планеты, — сказал Завхар. — Они облюбовали себе пояс астероидов и хотят сделать его местом своего обитания. Не пойму, что за любовь к астероидам? Разве
не могут они жить на самой обычной планете?
— Среди астероидов хорошо мечтается, — объяснил Микут.
И все понимающе закивали.
Поросюшка и его родители приземлились неподалеку, там, где начиналась степь. Поросюшка стал взбираться на холм, а родители остались внизу, не сводя внимательных умных глаз с друзей.
Тут Спасатель сказал то, о чем думали все:
— Увы, нам пора улетать. Думаю, это надо сделать именно сейчас.
— Но почему? — воскликнул Завхар.
— Чем дольше мы будем прощаться, тем труднее нам будет улететь, — объяснил Меченосец. — А улетать нам все равно нужно. Там, дома, ждут новые дела. Кто знает, может быть, наши друзья-люди вновь нуждаются в помощи.
В этот момент Поросюшке все же удалось вскарабкаться на холм и, весело хохоча, он рухнул рядом с ними.
— Микут, — воскликнул он, — а давай я тебя покатаю?
