— Ты знаешь Жерара? — спросила она.
— Жерара? Я не знал, что его так зовут, и не могу сказать, что я с ним знаком. Но я однажды видел его с тобой. Это было полгода назад. Вы шли к тебе домой, — странно, но сейчас он мог говорить об этом совершенно спокойно. Раньше это ни за что бы ему не удалось. Теперь ему было не больно. Пустоту он ощущал, невероятную пустоту, но боли не было. Он вдруг понял, насколько его переполняла та былая боль, он даже вспомнил, что иногда люди не желают избавляться от боли, потому что для них она лучше, чем пустота; и, видимо, в этом сложном механизме человеческой психики крылась причина его многолетней, разрушительной привязанности к Майе.
— Этот тип выглядит как преступник, — сказал он и вдруг неожиданно испытал несказанное облегчение оттого, что распрощался с миром Майи, оттого, что отныне ему не придется делить эту женщину с людьми, которым он никогда бы не подал руки. — Ты до сих пор с ним?
Она пожала плечами.
— Я давно его не видела, потому что была, как ты знаешь, в Лондоне. Да и нельзя сказать, что я была с ним. Я только…
— Понимаю, ты только время от времени с ним спала, — он задумчиво посмотрел на нее. — Майя, это абсолютно меня не касается, и, надеюсь, ты больше не держишь меня за занудного учителя. Но будь все же осмотрительнее в выборе своих постельных приятелей. С Хелин произошло нечто ужасное. Мир может быть жестоким и страшным, а твой… друг, действительно, выглядит…
— …как преступник, ты это уже говорил, — она отвернулась от Жерара и посмотрела на Алана. За темными стеклами очков он не мог рассмотреть ее глаза. — Он и есть преступник, Алан. Он гнусный, отпетый вор. Между прочим, тот, который идет с ним — тоже. Я подцепила преступника, и это сильно волновало мне кровь. Преступников у меня до этого никогда не было, понимаешь? Когда живешь так, как я, то нужны постоянные встряски, потому что иначе становится нестерпимо скучно. Он сильно заводил меня, когда я… — она умолкла, но инстинкт подсказал Алану, что она имела в виду.
— Весь смак был в смешении, — закончил он ее мысль, — ты попеременно ложилась в постель то с ним, то со мной. То с юристом, то с вором.
— Между прочим, — сказала она, — он едва ли теперь захочет меня знать.
— Попытка не пытка, — небрежно заметил Алан. — Тебя долго не было, может быть, он снова тебя захочет.
Ей было неприятно его замечание, он понял это по тому, как дернулись уголки ее рта, а ему самому собственные слова показались нелепыми и детскими. Только что он предостерегал Майю от связей с такими типами, как Жерар, а теперь подстрекает ее снова испытать на нем свои чары — и все это только затем, чтобы вволю поиграть своей свободой, которая позволяла ему без всяких душевных мук переносить общество Майи.
— Прости, я сказал глупость, — произнес он. — Но если серьезно, Майя, то держись подальше от этого типа. Не знаю, чем он занимается, но это слишком дурная для тебя компания и…
— Ты хочешь это узнать? — спросила Майя.
— Что?
— Чем он занимается. На чем он зарабатывает свои грязные деньги.
— Не знаю. Я…
Она подалась вперед, и Алан ощутил запах табака и мятных конфет. Майя понизила голос:
— Ты адвокат. Я могу рассчитывать на конфиденциальность, не так ли?
— Я не знаю, хочу ли я знать, чем занимается твой любовник… — у него возникло нехорошее чувство. Такой поворот дела ему совсем не нравился.
Теперь она говорила шепотом.
— Они воруют яхты. Здесь, в гавани. Их перекрашивают, меняют название и перегоняют во Францию. Это очень выгодное дельце. Насколько я знаю, они неплохо на этом зарабатывают.
— О, господи! — у Алана появилось плохое предчувствие. — И ты?..
Она полезла в сумочку за сигаретами.
— Я не была прямой соучастницей. Но иногда я… Черт, где мои сигареты? — она наконец, нащупала пачку, выудила оттуда мятую сигарету и вставила в рот. Алан щелкнул зажигалкой.
— Иногда я выманивала с яхт клиентов, а потом они некоторое время отсутствовали, ну и так далее. Вот так, — она, очевидно, заметила его искаженное ужасом и отвращением лицо и попыталась сгладить впечатление. — Я просто иногда зондировала почву, между прочим, очень редко. И все. О, Алан, не смотри на меня так! Это было очень давно. Мне были позарез нужны деньги, а Жерар говорил… — она осеклась, мгновенно превратившись в робкую, смущенную девочку. — Ты думаешь, что это очень плохо? — спросила она.
«Мне срочно нужен еще бокал вина», — подумал Алан. Он и сам не понимал, что его так потрясло, но он вдруг почувствовал себя жалким и разбитым.
— Эх, Майя, — беспомощно сказал он.
— Привет, Франка, — крикнула Беатрис, — вы не знаете, Алан вернулся? Машины нет, но может быть, что…
— Я его нигде не видела, — ответила Франка. — Ни его, ни машины. Куда он уехал?
— Я не знаю. Думаю, поехал в Сент-Питер-Порт. Я немного волнуюсь… — Беатрис замолчала, прикусив губу. Ей казалось предательством говорить с чужими — а в известном смысле она причисляла к ним и Франку — о пристрастии сына к спиртному. Конечно, об этом знали все, и Франка тоже, но Беатрис считала, что мать должна вести себя так, будто этой
«Чушь, — прикрикнула она на себя.
— Франка, я боюсь, — сказала она, — что Алану нехорошо. Он все время откладывает возвращение в Лондон. Он продолжает жить здесь… а это плохо. Конечно, я бы хотела привязать его к себе, чтобы отучить от бутылки, но как это сделать? Вот и сейчас он, наверное, сидит в каком-нибудь кабаке и оттягивается вином.
Они с Франкой столкнулись в прихожей: Беатрис только что вернулась из сада, где она вполсилы занималась цветочными грядками, а Франка как раз спустилась со второго этажа. Беатрис сразу отметила, как свежо выглядит эта молодая женщина. Кожа ее была покрыта густым красивым загаром, а волосы, выгорев на солнце, стали еще светлее. Было видно, что она полна жизни и ожидания. Ее тронула смерть Хелин, но из всех, кто так или иначе был причастен к этой трагедии, она единственная сохранила силы и бодрость духа. Собрав в кулак все свои пять чувств, она принялась заниматься хозяйством — ходила в магазины, готовила еду и стирала белье.
«Собственно, я не должна брать с нее плату за проживание, — подумала Беатрис, — без нее здесь просто все остановится».
Сама Беатрис была не в состоянии заниматься домом. Она с большим трудом избавлялась от потрясения, вызванного смертью Хелин. Потом еще эта история, рассказанная Кевином… Она бродила по дому, словно погруженный в транс лунатик, отгородившийся от всех событий пеленой нереальности. Единственное, на что Беатрис была еще способна реагировать — это на алкогольные проблемы Алана. Забота о сыне заполнила все ее бытие, заставив не думать о Хелин, о женщине, с которой она столько лет делила кров и которая так бессовестно ее обманула и предала — во всем, что касалось жизни и многого другого.
— Не думайте об этом, — сказала Франка в ответ на опасения Беатрис. — Думаю, что Алан сумеет взять себя в руки и хорошо распорядиться своей жизнью. Не спрашивайте меня, почему. Я просто это чувствую.
