Майя вздрогнула и обернулась.
— Нет, конечно, нет. Добрый день, Франка. Я уже и сама не помню, сколько я здесь стою, — она поморщилась. — От такой жары у меня разболелась голова.
— Да, и мне тоже очень жарко, — согласилась Франка. Так же, как Алан несколько часов назад, Франка с удивлением обратила внимание на заплаканные глаза девушки и на полное отсутствие косметики.
— Бедная Хелин, — пробормотала Майя.
У Франки до сих пор не было впечатления, что Майя была в близких отношениях с Хелин. Печаль девушки поразила ее.
— Да, бедная Хелин, — сказала она тихо. — Ужасный конец, жестокий и бессмысленный.
Обе женщины одновременно посмотрели на могилу. Черный холм жирно блестел на солнце. Скоро эта могила, как и все другие, зарастет травой. На камне стояло имя Эриха, имени Хелин на нем пока не было.
«А ведь я как-то не подумала о том, что они умерли в один день, — подумала Франка, — как это странно. С промежутком в пятьдесят пять лет, но оба первого мая!»
Она положила розы на могильный холм. Жара уже побила лепестки, скоро цветы совсем завянут.
— Завтра будет дождь, — сказала Майя. — Я его носом чую.
— Растениям от этого будет только польза. Наверное, у вас болит голова оттого, что завтра изменится погода.
— Может быть, — равнодушно сказала Майя. Она смотрела на свежую могилу, и в глазах ее было такое отчаяние, что Франке захотелось обнять Майю за плечи. Она удержалась, не зная, понравится ли это девушке.
— Вы так сильно были к ней привязаны? — спросила Франка, скосив глаза на могилу.
Майя отрицательно покачала головой.
— Я была едва с ней знакома.
— Но почему тогда это событие так сильно вас потрясло?
— Мне всегда становится страшно, когда кто-то внезапно умирает. Только что она была жива, и вдруг ее больше нет. И все так бессмысленно, так…
— Преступление кажется вообще бессмысленным, но…
— Я имею в виду не преступление, — энергично возразила Майя. Из глаз ее снова потекли слезы. — Я имею в виду жизнь. Что она от нее получила. Что получила Хелин от своей жизни?
Какая-то непонятная злость, прозвучавшая в словах Майи, заставила пораженную Франку сделать шаг назад.
— Майя…
— Она потеряла мужа, когда была еще очень молодой. Потом она так и не нашла человека, который бы ее полюбил. Она жила в чужой стране. Она жила с людьми, с которыми ей приходилось говорить на чужом языке. Все знали, что Беатрис только из жалости не вышвыривает ее вон. Беатрис ее терпела, как терпят старую, никому не нужную тетушку, у которой нет никого на свете, и которую поэтому надо жалеть. В ином случае Беатрис выгнала бы ее из дома, не задумываясь. И Хелин это знала. Жизнь ее прошла даром. И теперь никто не вернет ей эти даром потраченные годы.
— Но может быть, она сама не считала эти годы потерянными.
— Считала, и еще как! Вы были недолго с ней знакомы, иначе вы бы и сами это увидели. Хелин была разочарована, одинока и прекрасно сознавала, что проиграла все.
— Но не стоит же вам из-за этого… — начала Франка, но Майя тотчас перебила ее.
— Хелин — это всего лишь пример! На нем я вижу, как выглядит попусту растраченная жизнь. На ее примере я вижу, какой будет моя жизнь!
Франка озадаченно посмотрела на Майю.
— Ваша жизнь? Но вашу жизнь ни в коем случае нельзя сравнивать с жизнью Хелин. Вы — молодая, безумно привлекательная женщина, к вам тянутся все и, прежде всего, мужчины. Пройдет еще пара лет, вы перебеситесь, выйдете замуж за достойного человека и создадите семью. В вашей жизни нет ничего похожего на жизнь Хелин!
— Что за ерунду вы говорите! — запальчиво крикнула Майя. Она была неправа и несправедлива, но сейчас все это было ей безразлично. Ей нужна была отдушина, и Франка попала под горячую руку. — Я уже все испортила! Я даже не окончила школу. У меня нет образования. У меня нет работы. Я вынуждена выпрашивать деньги у бабушки и постоянно слышать, что я ее разочаровала. Все обращаются со мной, как с пустышкой. Я…
— Это не так, и вы сами это знаете. Что же касается школы и образования, то никто не мешает вам наверстать упущенное. Вам двадцать два! Вы так молоды. Перед вами открыты все пути.
Майя отвернулась. За несколько минут она еще больше побледнела и выглядела теперь еще моложе.
— Кроме пути к Алану, — тихо сказала она.
«Бедняжка, — подумала Франка, — как она сейчас одинока».
Она сделала шаг вперед, подошла к Майе и обняла ее за плечи. Майя прижалась к Франке и заплакала. Она плакала все горше до тех пор, пока все ее тело не стало сотрясаться от рыданий.
— Все так ужасно, — жаловалась она сквозь слезы, — я его потеряла. Никогда больше он не подпустит меня к себе, никогда. Я столько лет знала, что могу делать, что хочу, но он всегда примет меня назад. Всегда, неважно, какую боль я ему до этого причинила, как сильно я его обидела. Он принимал меня в свои объятия, он все мне прощал, а я… — она не могла больше говорить, слезы ручьями струились по ее щекам. Франка нежно гладила Майю по волосам.
— Вы часто причиняли ему боль все эти годы, да? — тихо спросила она.
Майя судорожно кивнула.
— Я делала все, что приходило мне в голову, — рыдая, заговорила она. — Все, что мне нравилось. Иногда я путалась с ужасными типами, с пьяницами, преступниками, со всякими подонками. Но я почему-то ничего не боялась. За моей спиной всегда стоял Алан. Я знала, что он защитит меня. Я знала, что со мной ничего не может случиться.
— Но с вами и теперь ничего не может случиться.
— Его уже нет рядом.
— Он еще здесь. Да, наверное, сейчас вас разделяют боль и обиды, но они пройдут, но сохранится все, что вас связывает. Он всегда будет вашим другом, Майя. Не любовником, а другом.
— Но я люблю его, — крикнула Майя. Она постепенно перестала рыдать, но в глазах застыла глубокая печаль. — Я и в самом деле его люблю!
— Он почти вдвое старше вас, Майя. Поэтому у каждого из вас свой взгляд на жизнь, и ваши взгляды не совпадают. Вы хотите наслаждаться своим бытием, флиртовать, танцевать, испытывать ваши чары на мужчинах. Алану уже за сорок. Он смотрит на жизнь по-иному и хочет от нее совсем другого. Это нормально, просто плохо сочетается одно с другим.
Майя уставилась на могильный камень с таким выражением лица, словно он воплощал в себе всю безутешность, уготованную ей жизнью.
— Он тоже умер первого мая, — сказала она, — точно как Хелин.
— Да, — согласилась Франка, — я тоже это заметила. Первого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. И точно так же, как Хелин, он умер насильственной смертью. Пусть он даже сам выстрелил в себя — все равно, это было насилие.
— Остались бы они вместе, если бы Эрих остался в живых?
Франка пожала плечами.
— Думаю, да. Хелин не нашла бы в себе сил расстаться с Эрихом. Она была привязана к нему так же, как потом была привязана к Беатрис.
