цепь неглубоких следов, которые тут же смазывает песок. Песок и ветер. Ветер и песок. Во рту уже давно все окаменело, воспаленные глаза отказываются вращаться в глазницах, а иссушенный человек все идет и идет, медленно и неуклюже переставляя ноги. Скоро, совсем скоро должен быть колодец. Уже целые сутки не было у путника во рту ничего и отдаленно напоминающего жидкость, но он точно знает, до колодца осталось совсем немного. А там уже и до Южного тракта рукой подать. Лишь бы до колодца дотянуть. Проклятое солнце никак не хочет уползать за линию горизонта, использует каждое мгновение, чтобы выжечь и уничтожить непрошеного нарушителя сна песков. Ноги подламываются, и мужчина беспомощно падает, глупо хватаясь руками за воздух. Он пытается ползти, но сил уже нет ни на что. Воспаленные глаза закатываются, последнее слабое дыхание вырывается из иссушенной глотки, и тело замирает, чуть-чуть не дотянув до благодатного источника.
Ужасное солнце, наконец, исчезает за горизонтом, желтая пустыня вокруг теряет краски и четкие очертания, а ветер все так же продолжает носить туда-сюда сухой песок. Но вот неподвижное тело дергается, скручивается в судороге, начинает барахтаться в песке. Воздух над ним смазывается, течет, мутнеет, и в какое-то мгновение пустыню озаряет ярчайшая вспышка, но лишь на малое мгновение. Воздух снова темнеет, ветер сыпет песком, медленно перемещая дюны.
...Пить. Он страшно хотел пить. Глаза открывались с трудом, как старые заржавевшие ворота. Он пошевелил рукой, затем ногой. И все же, как хочется пить. На фоне этого желания все отходило на второй план, даже то, что тело его слушалось очень неохотно. Тут где-то должен быть колодец. Откуда он мог знать это? Слишком хотелось пить, чтобы думать о таких вещах. Колодец. Рядом. Тело дернулось, выпростало иссушенную руку с растопыренными пальцами, которая тут же уткнулась в песок. Наверное, только потому, что он совершенно не думал о непослушном теле, а лишь желал поскорее добраться до колодца, все трудности освоения своих конечностей обошли его стороной. Скорчившееся тело в каких-то рваных остатках одежды медленно, но очень настойчиво передвигалось вперед, где в десяти шагах стояло небольшое каменное строение. Откуда прибыл камень для его постройки, и кто его сюда притащил, оставалось загадкой. Однако эта невзрачная хижина из потрескавшегося камня скрывала в себе предмет вожделения любого странника пустыни - колодец.
Спустя некоторое время измученный человек втолкнул свое тело в каменный проем без двери и подполз к колодезному вороту. Вращать его было очень трудно для иссушенного полу мертвеца, но жгучее желание пить оказалось сильнее. Неловкими срывающимися движениями он поднял деревянное ведерко и припал к нему губами. Нельзя пить сразу много, прозвучала откуда-то его мысль. Или не его? Сейчас это было неважно. Человек перевернулся, прислонившись спиной к бортику колодца, и перевел дух. От глотка воды его тело как будто стало оживать. Безумно хотелось приложиться к ведерку и выпить все до дна, но он знал, что это убьет его. Маленькими глотками, делая промежутки, он, все же, утолил свою первую жажду и теперь у него появились силы, чтобы о чем-то думать.
Итак, кто же он? Вспоминалось с трудом, но какие-то обрывки плавали в памяти, дразня и не даваясь в руки. Откуда-то всплыл парк и тропинка с фонарями по бокам. Так. Это было с ним? Да, наверное. Нет, точно! Кажется, его звали Ричард. Да, определенно.
Ричард сделал еще один глоток и снова попытался сложить мозаику памяти в четкий рисунок. Ничего не выходило. Всплывал парк и тропинка, а затем все подергивалось дымкой и исчезало в тумане. В хижине было довольно темно, однако через входной проем проходило достаточно света. Наклонившись, очередной раз, за порцией воды, Ричард увидел в отражении свое лицо. Увиденное привело его в легкий шок. Там, на поверхности воды, отражалась измученная маска, с натянутой, потрескавшейся кожей. И это его лицо? Как бы ни так. Такое лицо можно было получить, только проведя долгое время в зыбучих песках и испытывая постоянную нехватку воды.
Что же это такое получается? Когда он успел оказаться в пустыне? И как? Судя по виду его лица, он пробыл тут уже достаточно долго. Но все же, какого дьявола он забыл в пустыне? Затем мысли Ричарда потекли по другому руслу. Наверняка же тут должны быть где-то недалеко люди. Мы же живем в цивилизованном мире, где даже в такие богом забытые места уже проникли лучи прогресса. Где-нибудь неподалеку, есть магистраль и заправка, где сидит пухлый мужик и читает вчерашнюю газету. И вот Ричард, весь грязный и страшный, завалится к нему в магазинчик и попросит позвонить...
В это хотелось верить, но не верилось. Каким-то шестым чувством мужчина знал, что никакого магазинчика и пухлого мужичка нигде поблизости нет. Однако в его мозгу твердо засела мысль о дороге. А точнее о Южном тракте. Откуда пришло это название, он тоже не знал. Но зато он знал, что тракт уже не далеко, и он обязательно должен туда попасть. Все это очень озадачивало Ричарда, но спокойствие не изменило ему, и, когда сумбур в голове немного улегся, он начал рассматривать сложившуюся ситуацию с практической точки зрения. В своих лохмотьях он отыскал небольшую фляжку из кожи, сделанную весьма грубо и не особенно красиво. Но другой не было, и потому он наполнил ее колодезной водой и решил, что ему стоит попытаться поспать, а не сразу отправляться дальше. Сил как будто прибавилось, но все же он был еще очень слаб.
Ричард попытался поудобнее устроиться в каменной хижине, что, однако, ему не удалось. Он долго ворочался, но усталость, все же, взяла свое, и его сморил тяжелый неспокойный сон. Во сне он снова видел себя бредущим через пустыню, только теперь он почему-то точно знал, что это не он, а другой человек. Чего только во сне не бывает.
Проснулся Ричард от нарастающей жары и обнаружил, что уже достаточно высоко находится тиран- солнце, а ему пора двигаться к Южному тракту. До сих пор он не мог внятно объяснить себе, откуда взялась такая уверенность, что этот самый тракт уже близко. Однако она была, а, так как, других идей не появилось, то нужно было идти. И он пошел, несколько окрепший от сна, пусть и не самого хорошего, и воды, запас которой был сделан им с помощью отыскавшейся фляги.
И снова брел он через барханы куда-то на юг, полностью доверившись непонятно откуда взявшейся убежденности. Идти было тяжело, его тело еще не достаточно окрепло, но он отлично понимал, что другого выхода у него нет, потому шел вперед и вперед, изредка делая небольшие глотки из фляги. День снова стал клониться к вечеру, а одинокая фигурка все рассекала вечные пески, медленно, но упорно продвигаясь к видневшемуся уже Южному тракту, который когда-то давным-давно был проложен здесь руками, построившими и хижины-колодцы.
Ричард был очень изможден, иначе он обязательно бы обратил внимание на приближение вожделенной утоптанной тысячами тысяч ног полосы, по которой извилистой змеей струился плотный строй людей. Это был караван, один из множества проходивших здесь регулярно. Но не везли в нем тюки с товаром, не сидели на верблюдах пухлые добряки-купцы. Только сотни угрюмых, озлобленных или безразличных лиц и гарцующие по бокам мужчины в легкой броне с короткими кривыми саблями на боках. Алиханы - надсмотрщики, гонящие свое ужасное стадо рабов вперед, к морю, туда, где их погрузят на корабли и развезут по всем странам света. Неважно куда, туда, где заплатят. Не зря Южный тракт уже очень давно прозвали другим именем - Путь Костей, ибо как ни стараются надсмотрщики уследить и сохранить живой товар, далеко не все доходят до моря. Сложен и мучителен путь через пустыню, пусть и по проторенной дороге. И так же сложна работа надсмотрщиков, которые никак не могут допустить чрезмерных потерь живого товара. Но, несмотря на все их старания, каждый такой караван оставляет за собой очередную порцию мертвецов, чьи кости втаптываются в пыль следующим. Мало надсмотрщиков, а рабов много, но никто не пытается бежать, ибо вокруг расстилаются мертвые пески и сбежать можно, разве что, на тот свет. Обрываясь на побережье, Путь Костей берет свое начало в величественном городе Аль-Салем, крупнейшем поставщике живого товара во все стороны света, которым правит хашшир Сулимар, давно уже получивший прозвище Пожиратель Черепов.
Ричард, конечно, об этом ничего не знал, он все брел, пока шумный невольничий поток уже стало невозможным не заметить. Пораженный этим зрелищем, мужчина остановился как вкопанный и глупо уставился на вереницу грязных оборванных людей. На него почти не обратили внимания, лишь несколько злобных или безразличных взглядов скользнули по нему и снова устремились вперед. Однако ехавший на лошади надсмотрщик, находившийся ближе всего к тому месту, где стоял Ричард, заметил его и, развернув животное, поскакал прямо к мужчине.
А Ричард, тем временем, совершенно ничего не понимал. Мало того, что пустыня, но этот караван и рабы. То, что это были рабы, не было никакого сомнения, но ведь время рабовладельческого строя давно прошло, и сейчас днем с огнем не найдешь такого нигде... или найдешь? В голове Ричарда вертелось только
