Четвертая степень прочно закрепилась за феминистками, прибывавшими, как ни странно, не из каких-нибудь глухих закоулков, где женщина все еще с трудом сходила за человека, а из вполне обычных миров. Эти редко умели больше, чем Барышни, зато имели Принципы и Идеи, которые пытались нести в массы. Феминисток ужасно удивляло, что, оказывается, чисто женское объединение, каким является Орден, тоже имеет строгую дисциплину и вовсе не является воплощенным торжеством упомянутых Идей и Принципов, а мужское население Перекрестка не считается источником Высшего Зла.
Третья степень, к счастью, встречалась крайне редко. Но если уж встречалась, то доставляла массу хлопот. Это были Деловые Дамы, которым за каким-то чертом взбрело в голову развить свой успех на плоскостях Перекрестка. Другими словами, Дамы желали продолжать заниматься «бизнесом». Нет, они не были настолько глупы, чтобы не осознавать различий между симботом и удобным офисным креслом с вибромассажем. Но им не хватало ума понять и то, что дела верхушка Ордена прекрасно ведет и без них, а во всяческую нелегальщину, даже сулящую заоблачные прибыли, сестры предпочитают не влезать. И даже если и влезают, то уж точно не будут посвящать в это первую встречную офисную леди.
Почетное второе место заняли Ущемленные Меньшинства. То есть не просто лесбиянки, а непременно желающие с кем-нибудь побороться за правоту своих взглядов. Эти были еще хуже феминисток, и почти все сестры старались их отфутболить при первой же возможности, даже не давая спуститься с «иглы». Нет, сестрички не страдали гомофобией. В массе, по крайней мере. Им просто совершенно не нужны были разброд и шатания с амурами в собственных рядах. Да и старшие сестры, те, что были здесь первыми, придерживались строгих моральных принципов и ждали того же от младшего поколения. Сама же Анита полагала, что будь ты хоть любительницей стоялых жеребцов, но помалкивай об этом в тряпочку — и все будет хорошо. С кем и как ты спишь — дело исключительно твое и тех, с кем ты спишь. Просто не миссионерствуй и не насильничай. Что часто одно и то же.
Первая же степень горестности и злосчастности присваивалась Беглянкам. Проститутки, сбежавшие от сутенеров. Жены, сбежавшие от мужей. Жертвы торговли людьми. Бывшие обитательницы гаремов топливных шейхов и менеджеров наркокартелей. Довольно часто — с букетами неприятных болезней или подсевшие на какую-нибудь дрянь. С этими сложность заключалась в том, что возвращаться им было просто некуда. Даже если они вообще ни на что не годились, их приходилось как-то пристраивать. Нет, Орден исправно оказывал финансовую поддержку социальным организациям на одной из «материнских» планет, но к помощи этих организаций тоже нельзя было прибегать постоянно — и у них бюджет не квазикаучуковый, и у самих сестер не особенно много свободных средств на благотворительность. Так что, как правило, Беглянок приходилось оставлять у себя, учить, лечить, защищать на первых порах. Исключение было одно — ксеномодификация. Даже если девушка пошла на нее не по доброй воле.
В общем холле опорного пункта Аниту встретила незнакомая сестра, не скрывающая своей радости по поводу того, что может наконец-то вернуться к подругам из своей партии и стремительно смыться с «иглы». Ее звали Татьяной, и она была из партии, работающей сейчас на раскопках около Стеклянного города, на плоскости с почти белым небом и даже с содержанием кислорода в воздухе. Почти райское местечко, если бы не аборигены, в изобилии водившиеся в руинах Города. Эти были, кажется, не совсем дикими, но легче от этого не становилось никому. Было только хуже. Таня отправилась в вынужденный отпуск как раз после того, как группа туземцев, вооруженных какой-то чертовщиной (которую еще предстояло исследовать), прорвалась через кордон охранниц и успела натворить дел.
— Тебе везет, — сказала Татьяна. — Вчера вернулись Лиза с Мишель, так что они забрали вниз всех, кто здесь был. А сегодня только одна появилась, сейчас спит. Держи анкету, по сети я уже, что смогла, проверила.
Наверное, спящую сейчас новенькую ужасно удивила необходимость от руки корябать на пластике свои данные. Особенно при наличии в опорном пункте отличной современной оргтехники. Всех удивляло на первых порах. Интересно, Таня объяснила, что на плоскости от записи в комме, который стоит здесь, на станции, толку не будет никакого? Или это еще предстоит?
— Ну я побежала, — уведомила осчастливленная дежурная уже в дверях.
— Угу, — односложно отозвалась Анита. — Удачи в поле.
Оставшись одна, она упала в удобное кресло перед коммом. Если уж она тут застряла, надо воспользоваться сетью на всю катушку… Опять же, может быть, оперативные новости с семейного фронта хоть чем-то порадуют. Так оно и вышло. Сестренка Анастасия (по-домашнему — Стэйси) развернула настоящее расследование. Учитывая долгую и беспорочную службу сестренки в сыскной полиции, впечатляющие результаты младшую сестричку не слишком удивили. Подчиненные Стэйси перерыли все содержимое брошенного папенькой старого грузовика и точно установили, что же Фрэд Брель прихватил с собой. Список хоть и был краток, но внушал уважение. Да с этим добром его не то что на Перекресток, его на станцию-то никто не пустит! В общем, Стэйси заверяла, что выклянчивать увольнительную, срываться с места и срочно нестись домой Аните пока не надо, они с мамой сами справятся. Ну да. Если мама успешно справилась со своими растрепанными чувствами, то любые отделы по розыску пропавших Мамаше Брель смогут только позавидовать. Сразу становилось ясно, в кого пошла Анастасия.
Успокоенная Анита со скуки почитала анкету новенькой и поняла, что жизнь, определенно, налаживается. По крайней мере, Таня не оставила ей в наследство очередное горе-злосчастье, с которым хлопот не оберешься. Нелл Льюис, 35 лет, работала в геологоразведке на поясах астероидов. Когда ей это окончательно надоело, выкупила у своей же конторы списанную «шкурку», то есть симбот класса «Дварф», и отправилась на поиски лучшей участи. Здорова, вредных привычек почти не имеет, модификаций — тоже. Идеальный кандидат. Даже документы на «Дварфа», находящегося сейчас в камере хранения, в полном порядке, с перечнями всех внесенных в конструкцию изменений. Если судить по толщине распечатки, «шкура» была латана-перелатана столько раз, что вряд ли кто-нибудь узнал бы, какой же модели она была изначально.
Глава 4
ПОЛЕТ НА ШАТТЛЕ
Если знаешь, куда смотреть, обязательно увидишь что-нибудь интересное. Сейчас я наблюдал, как Ким беседует с парнем из технической бригады, обслуживавшей наш шаттл. Тощий вертлявый чернокожий в висящем складками комбинезоне что-то показывал Киму на экране своего планшета. Мне показалось, что это какие-то таблицы. Я присмотрелся — да, точно. Таблица. Ким передал чернокожему тонкую стопку прозрачных пластин, перетянутых резинкой. Они шлепнули друг друга по ладоням и разошлись.
— На что ставил, — кивнул я вслед удаляющемуся, раскачиваясь под неслышную музыку, технику.
— Хоккей. Поставил на «Кардиналов». Макинту говорит, что у них хорошие шансы сделать «Кленовые листья» в этом круге. Я ему верю. Матчи, правда, смотрим в записи, внизу, сам уже знаешь, никакой Сети, никаких трансляций, но мне даже нравится.
Я прислушался к своим ощущениям и решил, что мне, пожалуй, тоже.
С тихим урчанием подъехал кар, груженный нашим снаряжением. В том числе контейнером с разобранным «Гоплитом», запчастями к нему, а также моим последним приобретением — парой ручных систем ведения огня «Шквал», в просторечии «револьверов», а также мультизарядной винтовкой «Дракон пустыни», не такой, конечно, мощной, как «Василиск» того пожилого джентльмена, зато удобной в ношении и неприхотливой.
Стоило мне вспомнить о нем, как я увидел и самого обладателя винтовки — он широким шагом шел к нашему шаттлу, а за ним ехал арендованный кар, груженный примерно таким же снаряжением, как и наш. Дед явно готовился осесть на плоскости всерьез и надолго. Я заметил контейнер с симботом, если мне не изменило зрение, «Грифоном» — весьма неплохой моделью, которая при должном оснащении могла тащить на себе значительное количество дополнительного груза, за что была любима спасателями и парковыми рейнджерами многих планет.
— Здравствуйте. Меня зовут Фрэд, — протянул он для пожатия широкую ладонь и большим пальцем показал на борт шаттла, — на нем летите?
