— Возьмите, - буркнул он, мрачнея. Но заметил: - все равно ваш акцент ужасен… И, чтоб вы знали, в этой частушке изначально были другие слова.
— Да-да, - подхватила я, - про Европу я сама сочинила – желаете услышать в том виде, в котором слышала я?
Кажется, я осмелела настолько, что и впрямь готова была спеть ему эту частушку со всеми ее des obscenites[25] и даже сделала уже шаг к центру залы и снова подбоченилась.
Ильицкий, кажется, не возражал, но вот Лизавета Тихоновна, немедленно вскочила с места:
— Не стоит, Лидия, довольно! Господа, прошу всех пройти в столовую…
— Ну вот, всегда на самом интересном месте, - недовольно изрек Ильицкий.
Глава XVIII
Небо не просветлело и наутро. Дождь накрапывал едва-едва, а то и переставал вовсе, но все равно было очевидно, что за окном сыро и зябко. Я не могла взять в толк, что в такую погоду Ильицкий делает на улице. Уже четверть часа, сколько я наблюдала за ним, притаившись у окна своей комнаты, он ходил, заложив руки за спину, по заднему двору усадьбы. Никак, поджидает кого-то. Вот только кого, любопытно?..
В дверь постучали, отвлекая меня от наблюдений – это была Натали.
— Что с тобой? – невольно спросила я, потому что хоть глаза моей подруги и были сухи, но распухший нос и красные веки говорили о том, что плакала она этой ночью долго и горько.
Натали же сосредоточенно молчала, будто принимала какое-то важное решение. Она, очень ровно держа спину, прошла в мою комнату, села на кровать и тогда только сказала через силу:
— Я ужасный человек. Я невероятно избалована и капризна.
— Ты поняла это только сейчас? – уточнила я с улыбкой, отойдя от окна и присаживаясь к ней.
Натали вскинула на меня взгляд немного обиженный – может быть, она ждала, что я стану ей возражать?
— Значит, ты действительно считаешь меня избалованной? Наверное, Андрей тоже так считает, поэтому я ему не нравлюсь. А вот ты нравишься… - я почти физически почувствовала, как нелегко ей было это признать. – Я видела, как вчера весь вечер он не отводил от тебя взгляда и с таким пылом вступился за тебя перед Женей, что невозможно было не понять его чувств. А после ужина, когда ты так поспешно ушла, они с Женей даже поссорились!
Я молчала и удивленно смотрела на Натали, которая понизила голос до шепота и с воодушевлением рассказывала:
— Поссорились из-за какой-то ерунды и даже слова резкого друг другу не сказали, но… Андрей так смотрел на Женю, что мне отчего-то стало страшно.
Кстати, об Ильицком… Я поднялась, подошла к окну и осторожно, боясь быть замеченной, выглянула сквозь щель между портьерами. Ильицкого, однако, я не увидела.
— Отчего же тебе стало страшно? – машинально спросила я, даже отворив окно и оглядывая задний двор полностью – никого не было.
— Ну, мало ли… - загадочно молвила моя подруга. – Дуэли сейчас, конечно, уже редкость… но и Андрей, и Женя – люди военные, а у них там свои правила. Кто их знает. Да, кого ты там высматриваешь?
— Никого, - отрезала я и закрыла окно.
И потом только до меня дошел смысл слов Натали.
— Дуэль? Что ты говоришь такое?
— Да ладно тебе прикидываться… меня стыдишь, а сама то с Андреем в беседке обнимаешься…
— Я не обнималась! – возмутилась я.
— …а то и вовсе flirtes avec Eugene a tous[26]. Зачем тебе оба? Как собака на сене, ей-богу.
Я даже не знала, что ответить – только ужаснулась, какая нелепость пришла в голову моей подруге. А вслух поспешила сказать:
— Ты говоришь глупости, ядаже комментировать это не стану. Давай прогуляемся лучше, - я поспешно отошла от нее, чтобы найти свой плащ.
— Так ведь дождь… - слабо возразила Натали.
— Дождь уже кончился. Сколько можно сидеть дома? Собирайся, только оденься теплее.
Стыдно это признавать, но мне было до смерти любопытно, с кем была назначена встреча у Ильицкого на заднем дворе в дождь – там, где никто его не должен увидеть. И куда он ушел теперь? Однако даже после того, как мы с Натали обошли дом два раза – его не увидели. Двор был пуст, даже слуги по такой погоде сидели в тепле.
Встретили мы лишь цыгана Григория, вышедшего из парка. Увидев нас, он разулыбался и неожиданно вдруг сказал, изобразив почти великосветский поклон:
— Bonjour, mademoiselle![27]
Мы с Натали переглянулись с улыбками: у цыгана оказался вполне неплохой выговор – видимо это врожденное чувство языка. Ошибка его была лишь в том, что «mademoiselle» он употребил в единственном числе, а не во множественном.
Натали, однако, была в восторге:
— Bonjour, monsieur! – манерно ответила она и присела в реверансе, что, в свою очередь, привело в восторг цыгана, и он даже попытался поцеловать у нее ручку – но я не позволила.
— Вы делаете огромные успехи, monsieur Григорий, - похвалила я вполне искренне.
— Спасибо, барышня! – раскланялся он теперь со мной персонально. – А вы куда путь держите в такую погодку? Неужто в парк?
— Мы уже возвращаемся домой, - отозвалась я, понимая, что от попытки «прогуляться в такую погодку» нас сейчас станут долго отговаривать, а то еще и навяжутся провожать.
Но цыган, кажется, моим словам поверил и вскоре ушел, оставив нас с Натали вдвоем.
Моросящий мелкий дождь действительно почти не доставлял неудобств: воздух был наполнен восхитительной свежестью и запахом грибов – возвращаться в дом ни мне, ни Натали совершенно не хотелось. Держась под руки и ведя неспешную беседу – совсем как во время прогулок в Смольном – мы решились все же пройтись по парку.
— Женя вел себя просто ужасно вчера во время той игры, - сетовала Натали, - честное слово, я уже тысячу раз пожалела, что заставила тебя играть. А вот Андрей – настоящий мужчина… - Натали тяжко вздохнула, но тут же спохватилась: - нет, ты не думай, если я и завидую, то по-доброму! – В порыве она приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в щеку. – Я правда очень-очень счастлива за тебя, Лиди, вы с Андреем замечательная пара!
— Натали, ну что ты говоришь, - со смехом возразила я, - никакая мы не пара! Прошу тебя, давай не будем больше об этом.
— Давай, - легко согласилась Натали.
Оказалось, что мы уже дошли до конца парка, где находился белокаменный фонтан. Прежде я так и не показывала Натали это место, а теперь она, увидав и с журчанием переливающуюся воду, и статую нимфы и, особенно, золотых рыбок на дне фонтана, пришла в такое восхищение, что ахала не переставая и упрекала меня, что я не привела ее сюда прежде.
— Да-да, прелестно, - согласилась я с подругой, даже не глядя на рыбок – признаться, меня занимало здесь кое-что другое.
— Натали, - позвала я, обойдя фонтан и встав возле чугунной решетки, - там, за воротами, тоже владения Эйвазовых?
— Должно быть, - отозвалась подруга и добавила, - весь лес до самой Большой Масловки
