руки. — Итак, четыре кофе. — Она злобно сверкнула глазами на Луизу, сидевшую в шезлонге, спокойную и сдержанную в своем кремовом хлопчатобумажном платье. — Самое лучшее, что можно предложить взрослым в середине дня. Веранда продувается ветерком, и отсюда видно, чем занимается молодежь, которая сегодня, похоже, представлена моим братом и твоей сестрой, Луиза, — бросила она сквозь зубы.
Наташа и Чарльз стояли и любовались морем, забыв обо всем на свете, не замечая шумевших и возившихся рядом с ними детей Сьюзен, Кика и Фиону, игравших с маленькой Зоей Тауэрс и тремя малышами Месси.
В то время как Луиза смотрела на них, а Сьюзен — на нее, они повернулись и помахали всей честной компании на веранде. Чарльз подошел поближе и прокричал:
— Мы идем искать раковины. Я рассказал Наташе о трофеях, которые нашел для твоей коллекции раковин, когда был здесь в прошлый раз, Сью.
Ко всеобщему удивлению, в том числе и собственному, Луиза вскочила и закричала:
— Подождите меня. Хочется размять ноги после ленча. — Она повернулась к Бенедикту. — Дорогой, не хочешь ли… — Она замолчала. Бенедикт уже дремал, уронив голову на грудь.
На другой день, вечером, весь клан Тауэрсов отправился на обед к Месси; они шли по дорожке, тянувшейся вдоль великолепного пляжа с белым песком. Наташа с радостью присоединилась к Марлен: она часто появлялась последней, никогда не знала, что надеть, и сейчас плелась в хвосте, замыкая процессию. Поколебавшись, Наташа спросила:
— Ты… ты когда-нибудь встречалась с Блайт, женой Чарльза — бывшей женой — сестрой Месси?
— Конечно, встречалась. Множество раз… ну, на семейных торжествах. Не могу сказать, что действительно хорошо ее знала. Слишком заносчивая и прыткая, с моей точки зрения, — Марлен отвечала непринужденно, чувствуя себя с Наташей свободнее, чем с любым другим членом семейства, но тем не менее она тревожно смотрела вперед и ускорила шаг, чтобы догнать Леонарда, уже приближавшегося к широким белым каменным ступеням патио Парр-Добсонов, выходившего на пляж.
Когда Марлен и Наташа достигли ступеней, Сьюзен, опираясь на руку Дэвида, вытряхивала из сандалий гальку. К смущению Наташи, Марлен выпалила:
— Наташа спрашивала меня о Блайт. Ее ведь нет тут сегодня, да? Я имею в виду, это было бы ужасно!
Сьюзен посмотрела на Наташу точно так же, как вчера на нее смотрела Луиза, когда они ходили за раковинами. Не с праздным любопытством, но задумчиво. Вчера Наташа чувствовала себя виноватой из-за того, что была разочарована, когда Луиза присоединилась к ним, хотя Чарльз явно остался доволен. Она же не получила того удовольствия от прогулки, какое она наверняка испытала бы, будь они с Чарльзом одни.
— Разумеется, Блайт здесь нет, — резко ответила Сьюзен. — Неужели ты думаешь, я такая дура, чтобы пригласить семью, когда она тут! Месси никогда бы ее не позвала. Во всяком случае, она очень рассержена на сестру. Теперь у Блайт очередной роман с каким-то аргентинским игроком в поло или хоккеистом, или с кем-то еще.
Прежде чем подняться по лестнице, Сьюзен снова посмотрела на Наташу.
— Чарли очень тяжело перенес разрыв, но сейчас это все позади. Он пользуется успехом у многих красивых молоденьких старлеток.
Наташа не поняла, что она имеет в виду, но переспрашивать не собиралась. Придется как-нибудь выяснить у Чарльза, что такое «старлетка».
Этот вечер был трудным для нее. После обеда затеяли игру в шарады, якобы ради детей, но Наташе показалось, что взрослые увлеклись игрой намного больше, даже Чарльз, который катался по полу, пытаясь изобразить нечто, что, как она в конце концов поняла, было пьесой «Смерть моряка». К счастью, доказав, что ее английский не годится для такой сложной игры, Наташа использовала этот предлог, чтобы не участвовать в общем развлечении, и вышла в патио подышать свежим воздухом.
Патио располагалось вдоль крыла приземистого дома, и все решетчатые двери были распахнуты, открывая для обозрения спальни и гостиные, обставленные практичной белой плетеной мебелью, оживленные яркими ситцевыми подушками и покрывалами и кроме того картинами примитивистов, выполненными в мягких тонах. Разыскивая ванную комнату, Наташа вошла в одну из спален. На столике у кровати стояли дюжины фотографий, семейных фотографий симпатичных, уверенных в себе людей, прекрасно проводивших время, смеявшихся, глядя в камеру. Некоторые из них показались Наташе знакомыми; это все были известные лица, но она не могла вспомнить ни одного имени. Кто из них — Блайт, если она вообще здесь есть?
У нее за спиной открылась дверь, и вошла Фиона, девятилетняя дочь Сьюзен и Дэвида, также искавшая ванную комнату. Наташа улыбнулась преисполненному важности ребенку.
— Красивые картинки, правда?
Фиона не ответила и только смотрела на нее. Потом она сказала:
— Ты на самом деле младшая сестра Лулу? Ты не похожа на Лулу.
— Нет, я знаю, что выгляжу иначе, — мягко сказала Наташа. — Но, да… — Она засмеялась, ей понравилось имя, которым дети Сьюзен почему-то привыкли называть Луизу. — Да, я на самом деле младшая сестра Лулу.
— Представляешь, а потом Наташа спросила ребенка, нет ли Блайт на какой-нибудь из фотографий! — восклицала Сьюзен на следующий день, обращаясь к мужу, когда, приняв душ, начала одеваться к праздничному обеду. — Конечно, Фиона едва помнит Блайт — да и с какой стати? — Ей было только четыре или пять лет, когда они расстались, и Чарли и Блайт проводили вместе не больше недели подряд. Но откуда этот внезапный интерес со стороны Наташи? Тебе не кажется, что готовится новое чешское вторжение в семью Тауэрс, как ты думаешь?
— Господи, нет! — вскричал Дэвид. — Почему, черт возьми, ты так решила? Она хорошенькая, но у нее нет совершенно никаких шансов рядом с сестрой, хотя я знаю, тебе ужасно не понравится то, что я сказал. Она — Мисс Лучший Консультант в области косметики 1970 года. Разумеется, ты же не думаешь, что твоему брату такое понравится?
— Моему отцу понравилось, — огрызнулась Сьюзен. — Сколько раз я должна говорить, что Луиза была старшей горничной Людмилой! Или младшей?
— А сколько раз я должен напоминать, что Людмила была и по-прежнему остается сногсшибательной красоткой! И благодаря выучке твоего отца Луиза несомненно так же хороша, как и любая кинозвезда — а это очень здорово для бизнеса, для нашей прибыли и в конечном итоге для твоего наследства, дорогуша.
Сьюзен свирепо посмотрела на него, а он в ответ покачал головой, словно разговаривал с идиоткой.
— Я уже говорил тебе, говорил тебе тысячу раз, принимай свою мачеху такой, как она есть, и тебе станет намного легче жить.
В самом большом коттедже для гостей Бенедикт и Луиза, одеваясь к обеду, тоже болтали о Наташе.
— Твоя младшая сестренка, наконец, выбирается из своей раковины, — сказал Бенедикт, застегивая пуговицы белой пикейной рубашки. — Я думал, это никогда не произойдет, но в эти выходные я своими глазами видел, как она смеется.
Так как Луиза не ответила, он окликнул ее:
— Эй, ты меня слышишь?
— Прости, любимый. Да, конечно, ты прав. Что ж, давно пора. Ты столько для нее сделал, — довольно сурово сказала Луиза. Резкость ее тона явилась для него полной неожиданностью.
— Что такое? Не похоже, чтобы ты была в восторге. Конечно, ты не ждешь, что она вечно будет посыпать голову пеплом, а? Невозможно понять женщин. Все это звучит так, как будто ты не хочешь видеть ее счастливой. Скажу по секрету, мне довольно неловко постоянно просить об одолжении Госдепартамент.
