— Вас спрашивает мистер Кристофер Тауэрс, мэм.
Бэнкс был единственным человеком из всех, кого она знала, кто неизменно называл Кика полным именем.
— Разве он не великолепен?
— Великолепен! Но ты-то знаешь, что это — сплошные фантазии. Мы не…
— О, Луиза, конечно, я знаю, но это вовсе неплохая мысль, — Кик захлебывался от смеха. — Он очень убедительно заливает, а?
Так, этот вопрос решен. Ей не нужно звонить никому из отдела маркетинга. Она поспешила. Если Кик не забеспокоился, ей тем более не следовало. Каким хорошим помощником оказался Кик. Она надеялась, что интуиция в отношении него ее не обманывала — что он начинал любить ее так же, как она полюбила его и рассчитывала на него.
Она позвонила и попросила принести еще кофе; у нее внезапно испортилось настроение, и его улучшению нисколько не способствовала служебная записка, лежавшая у нее на столе, длинная, подробная служебная записка, которую она принесла домой из офиса, от Джевелсона, шефа финансового отдела «Луизы Тауэрс» — отчет о последних «возмутительных» расходах Дестины.
Она согласна с определением Джевелсона. Они были возмутительными. К настоящему моменту Дестина превысил лимит годового бюджета на сто пятьдесят процентов, и Луиза была единственной, кто мог с ним справиться, вытянув обещание «хорошо себя вести», обещание, которого в прошлом едва хватало на несколько месяцев, пока что-то не пробуждало в нем «творческого вдохновения». Как с унынием подчеркивал Джевелсон, проблема осложнялась тем, что они совсем недавно возобновили с ним контракт на два года после множества истерик примадонны, о большинстве которых, слава Богу, Джевелсон ничего не знал.
Это явилось одной из последних услуг доброго старого Норриса компании перед его уходом на покой; он сумел поставить Дестину на место, зная, как модельер его ненавидит, каким-то образом достучаться до рассудка неуравновешенного гения, объяснив, что ему гораздо выгоднее согласиться на продление контракта на два года с увеличением оплаты на двадцать процентов, как указано в первоначальном варианте договора, чем расстаться, не получив никаких гарантий, что в наступающие трудные времена кто-либо захочет получить право на использование его имени в парфюмерии.
Как Луиза убедилась, несмотря на бахвальство и приступы раздражительности, Дестина был способен трезво оценить свои возможности. Узнав от Норриса, сколько ему пришлось бы заплатить компании «Луиза Тауэрс» за права на «Д», не прошло и суток, как он со смирением ягненка подписал контракт. И это был последний раз, когда он демонстрировал признаки смирения. Откровенно говоря, сейчас, после ухода Норриса, Луиза иногда жалела, что Дестина возобновил договор, несмотря на коммерческий успех модной коллекции одежды, продаваемой за отдельными прилавками фирменных отделов «Луизы Тауэрс» в крупных магазинах по всей стране, а теперь и духов, уже считавшихся номером один в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.
Неужели Дестина действительно имел дорогостоящую привычку к наркотикам? Эта мысль не давала ей покоя с тех пор, как Даги Фасефф высказал такое предположение во время неловкого и бурного разговора — он попросил о встрече несколько дней назад, когда Дестина уехал из города, «обхаживая и повергая в восторг дам из окружения Рейгана на Западном побережье своими первыми духами «Д», имевшими блистательный успех», — как возбужденно писал «Ежедневник женской моды».
Даги смертельно боялся навлечь на себя неудовольствие Дестины; как он пожаловался ей во время их разговора, он был уверен, что, невзирая на долгие годы работы в «Луизе Тауэрс», Дестина сейчас пользовался достаточным влиянием, чтобы избавиться от Даги «вот так». Даги прищелкнул пальцами и изобразил, будто выбрасывает какую-то мерзость в мусорную корзину.
Луиза попыталась приободрить его, но это оказалось далеко не просто. Правда заключалась в том, что Дестина действительно приобрел большое влияние, и во всем, что касалось творческих материй — упаковки, рекламы и прочего, способствовавшего продаже товаров, — он обычно оказывался прав. Когда она считала, что он ошибается, он дулся в течение многих дней и время от времени проделывал свой знаменитый фокус с исчезновением, как правило, пропадая из страны; потом он возвращался назад с какой-нибудь фантастической безделушкой, по образцу которой «мы должны сделать баночку для нового ночного крема», или украшением, бижутерией или необыкновенным предметом туалета для нее наподобие знаменитой шляпки с перьями, которую он привез ей из Парижа еще в конце 83-го года, за несколько месяцев до того, как заключил договор с компанией. Его последний подарок был особенно вдохновенным — Голубая Пудра, сиамский котенок с шелковистой шерсткой редкого, дымчато-голубого окраса, сейчас смотревший на нее своими загадочными глазами.
Луиза взглянула на перечень самых последних расходов Дестины, причем многим пунктам сопутствовала пометка Джевелсона, что квитанций не имеется: 1200 долларов — аренда лимузина за 23 марта, 3 050 долларов — за ткани и «прочее».
Без квитанций компания могла отказаться компенсировать расходы. И не сцены, которые затем последуют, тревожили ее. Неужели эти суммы на самом деле доказывают, что Дестина платит дилерам за наркотики, как Даги пытался намекнуть ей? Если Дестина был наркоманом, это не уменьшило его работоспособность. Его производительность труда была огромной по любым меркам.
Насколько изменилось его поведение? Относится ли он к ней по-прежнему с тем уважением, какое, она надеялась, он питал к ней вначале? Уважает ли он кого-нибудь? Вероятно, нет. Он может публично высмеивать Марлен, почти доводя ее до слез, а потом вдруг ни с того ни с сего сказать или сделать нечто такое, отчего бедная женщина проникалась уверенностью, что он Леонардо да Винчи.
Луиза заверила Даги, что его не уволят до тех пор, пока она руководит компанией. Она сформулировала свою мысль немного иначе, не столь откровенно, но Даги уловил главный смысл и ушел приободрившийся и довольный, так как считал, как и все остальные, что она будет руководить компанией до конца своих дней и даже после смерти позаботится, чтобы он и другие старые сотрудники компании были защищены от всяких неожиданностей.
Только она сама, Норрис и адвокаты знали, что часы неумолимо идут вперед, и в следующем десятилетии, теперь уже через три года, в 1991 году, когда Кику исполнится тридцать, он станет полновластным президентом компании «Луиза Тауэрс» и обретет право уволить любого, и даже ее!
Поскольку секретом владел столь узкий круг лиц, ни капли информации не просочилось наружу, и Кик до сих пор понятия не имел, что уготовано ему в будущем. Адвокаты согласились, что в настоящее время нет необходимости ставить его в известность, вероятно потому, что понимали, как и она сама: не было человека, находившегося под влиянием Дестины больше, чем наивный, доверчивый Кик, работавший в компании всего пятый год. Также никто не говорил Кику, что Бенедикт настаивал на том, чтобы он в течение пяти лет проработал в каждом отделе, прежде чем его смогут порекомендовать на руководящую должность в «Луизе Тауэрс». Итак, к тому моменту, когда наступит срок, установленный Бенедиктом, Кик будет работать в компании почти десять лет, до тонкостей изучив дело на практике; в отличие от Фионы, работа давалась ему легко, и он явно получал от нее удовольствие.
«Прямо как Чарльз», — сказала однажды Марлен. Луиза знала, что гримаса боли, исказившая ее лицо, не осталась незамеченной; и это был второй раз, когда ее знаменитая маска дала трещину. Впервые она потеряла самообладание в тот день, когда Генри Дэвидсон с сожалением признался, что в завещании Бенедикта нет ни одной лазейки. «Железно, — сказал он, на мгновение тоже утратив свою собственную ледяную сдержанность. — Ваш муж продумал все до последней запятой».
Как будет относиться к ней Кик, когда наступит момент сообщить ему, что в день своего тридцатилетия он станет главным боссом? Вспомнит ли он, как она наставляла его, помогала все долгие годы его ученичества? Будет ли он по-прежнему обращаться к ней за советом или отправит ее на пастбище, как отработавшую свое конягу?
Как всегда, когда ее мысли устремлялись в этом направлении, Луиза заставляла себя работать. Перед ней лежал аккуратно отпечатанный список звонков, на которые она должна ответить, в том числе и от Фионы с подтверждением, что придет сегодня на ленч. Да, вот он, в списке назначенных встреч. От этого Луиза не почувствовала себя лучше.
Тем не менее она была приятно удивлена, какой стройной и элегантной выглядела Фиона в сдержанном костюме от Билли Бласса, когда девушка приехала в «Цирк», опоздав на пятнадцать
