Тогда Принц достал из кармана связку медных ключей и открыл огромные двойные замки. Доктор и его животные во всю мочь побежали к морскому берегу.
А в это время Бумпо прислонился к стене пустой тюрьмы и счастливо улыбался им вслед, при чем его огромное лицо блестело при свете луны, как полированная кость.
Когда беглецы подошли к берегу, то оказалось, что Полинезия и Чи-Чи ждали их на камнях, около корабля.
— Мне жалко Бумпо, — сказал Доктор. — Я думаю, что мое лекарство недолго продержится. Очень возможно, что на утро он опять сделается чернокожим — вот почему я не хотел оставить ему зеркальца. Но, может быть, он останется белым, не знаю, — я раньше никогда не употреблял этой смеси. Сказать правду, я сам был удивлен, что она так подействовала. Но ведь должен я был сделать что-нибудь, не правда ли? Не мог же я выскребать пол королевской кухни до конца дней моих. Ведь там такая грязная кухня! Мне ее видно было из окна тюрьмы. Так! Так! Бедный Бумпо!
— Конечно, он узнает, что мы подшутили над ним, — сказал попугай.
— А зачем они нас посадили, — сказала Дэб-Дэб, сердито шевеля хвостом. — Они от нас зла не видали. И поделом ему, если он опять почернеет! Пусть будет хоть чернее черного!
— Но он же тут не при чем, — сказал Доктор, — Ведь нас посадил в тюрьму Король, его отец. Бумпо в этом не виноват. Я уж думаю, не вернуться ли мне назад извиниться перед ним? Ну, да ладно! Я ему пошлю конфет, когда приеду в Грязеводск. И почем знать? Мажет быть, он все-таки останется белым.
— Спящей Красавице он никогда не понравится, даже и с белым лицом, — сказала Дэб-Дэб. — По- моему, он даже в своем прежнем виде был лучше. А все-таки он всегда, при всяком цвете, будет уродом.
— Но он добрый малый, — сказал Доктор, — правда, увлекающийся, но добрый. В конце концов «не по хорошу мил, а по милу хорош».
— Не могу поверить, чтобы такой болван мог найти Спящую Красавицу! — сказал пес Джип. — Вероятно, он поцеловал какую-нибудь толстую фермершу, которая после обеда вздремнула под яблоней. Не удивительно, что она испугалась. Хотел бы я знать, кого он поцелует теперь! Дурацкое дело!
Пушми-Пулью, белая мышка, Гёб-Гёб, Дэб-Дэб, Джип и сова Ту-Ту сели на корабль вместе с Доктором. Чи-Чи, Полинезия и крокодил остались, так как в Африке, где они родились, они были у себя дома.
Доктор взошел на корабль, посмотрел вдаль на море и вдруг вспомнил, что некому им показывать дорогу в Гряэеводск.
Широкое, широкое море при лунном свете казалось ужасно большим, и он подумал, как бы не потерять дорогу, когда земля скроется из виду.
Когда он это подумал, где-то во тьме точной, высоко в воздухе послышался странный шелест. Животные перестали прощаться и стали прислушиваться.
Шум делался вое громче и слышнее. Он как будто приближался и напоминал не то, как осенний ветер шелестит листьями тополя, не то, как сильный, сильный дождь барабанит по крыше.
Джип, задрав нос и вытянув хвост, сказал:
— Птицы! Миллионы птиц быстро летят — вот оно что!
Все стали смотреть. Там, наверху, словно огромный рой маленьких мошек, летели тысячи тысяч птичек. Они как будто закрыли все небо, а все-таки с каждой минутой их становилось вое больше и больше. Их было до того много, что очень скоро они заслонили луну, так что она не могла светить, и море сделалось мрачным и черным, как бывает, когда грозовая туча закрывает солнце.
Вскоре птицы опустились вниз, скользя над водой и землей. Ночное небо очистилось, и луна стала светить по-прежнему. Все же не было слышно ни звука голосов, ни крика, ни песен, только шелест крыльев становился все громче. Тогда птицы стали собираться на отмели на снастях корабля, всюду, кроме деревьев. Доктор мог заметить, что у них синие крылья, белые грудки и очень короткие, покрытые перьями лапки. Как только они сели, всё опять замолкло, — не слышно было ни звука. Было тихо, тихо.
И в этом лунном безмолвии послышался голос Джона Дулитля:
— Я не думал, что мы так долго пробыли в Африке. Мы возвратимся домой чуть ли не к лету. Вот уже ласточки летят обратно. Ласточки, благодарю вас за то, что вы нас ждали. Это очень мило с вашей стороны. Теперь нам нечего бояться, что мы заблудимся на море… Поднимайте якорь и ставьте парус!
Когда корабль поплыл по морю, то Чи-Чи, Полинезия и Крокодил, оставшиеся на берегу, очень опечалились. Никто в жизни не был им ближе и дороже доктора Джона Дулитля из Грязеводска.
Они без конца кричали ему: «Счастливого пути!» и долго еще стояли на скале, горько плакат и махали ему на прощанье, пока корабль не скрылся из виду.
Глава тринадцатая. Красные паруса и синие крылья
Обратно кораблю Доктора пришлось плыть мимо берега Берберии. К этому берегу примыкает Великая Пустыня — дикое безлюдное место, только песок и камни. Здесь жили Берберийские пираты.
Эти пираты — сброд дурных людей, поджидали, не потерпит ли кто крушения у их берегов. А частенько, когда они замечали плывущий корабль, то выезжали на своих быстроходных парусных судах в погоню за ним. Когда они догоняли его в море, то грабили вое, что на нем было, брали людей в плен, а корабль топили и после этого возвращались в Берберию, распевая песни, гордые своим злым делом. Пленников они заставляли писать домашним или друзьям, чтобы прислали денег на выкуп. И если друзья не присылали денег, то пираты бросали их в море.
В один прекрасный день Доктор и Дэб-Дэб гуляли для моциона по палубе. Дул попутный свежий ветерок, и все были в духе. Вдруг Дэб-Дэб увидала далеко, далеко позади них парус другого корабля. Парус был красный.
— Мне не нравится этот парус, — сказала Дэб-Дэб. — Я чувствую, что это вражеский корабль. Боюсь, что нас ждет беда.
Джип, неподалеку от них дремавший на солнце, стал рычать и разговаривать во сне.
— Я чую запах жареного мяса, — бормотал он: — бифштекс с кровью, с густой темной подливкой.
— Бот чудеса! — воскликнул Доктор. — Что с Джипом? Он чует запах и разговаривает во сне!
— Что ж такое? — сказала Дэб-Дэб. — Все собаки могут чуять во сне.
— А что же он чует? — спросил Доктор. — У нас и а корабле мясо не жарится.
— Нет, — сказала Дэб-Дэб: — вероятно, мясо жарится на том корабле.
— Но ведь это за десять верст, — сказал Доктор, — он не может чуять так далеко.
— Может, — сказала Дэб-Дэб. — Спросите у него.
Тогда Джип, вое еще со сна, стал рычать, сердито оскалив блестящие белые зубы.
— Я чую недобрых людей, — ворчал он: — самых злых, каких когда-либо чуял. Я чую несчастье. Я чую нападение: шесть негодяев нападают на одного храбреца. Я хочу ему помочь. Г… г… Гау! Гау!
Он громко залаял и проснулся в большом удивлении.
— Посмотрите! — воскликнула Дэб-Дэб. — Судно все приближается. Можно сосчитать три паруса — все красные. Ясно, что за нами гонятся. Интересно, кто это.
— Это злые люди, — сказал Джип, — и корабль их быстро мчится. Наверно это — Берберийские пираты.
— Что ж, мы можем поставить больше парусов, — сказал Доктор. — Тогда мы поплывем быстрее и скроемся от лих. Беги вниз, Джип, и принеси мне все паруса, какие там есть.
Джип побежал вниз и притащил все паруса, какие нашлись.
Но даже и на всех парусах корабль не плыл с такой скоростью, как судно пиратов; оно подходило сзади все ближе и ближе.
— Плохой корабль дал нам Принц, — сказал поросенок Гёб-Гёб, — самый медленный, какой можно придумать.
— Уйти от них в этой старой шлюпке так же трудно, как устроить гонки в супнике. Посмотрите, как они сейчас близко! Вы можете разглядеть усы на их лицах — их шестеро. Что мы будем делать?
