глаза и просила не отказываться от последнего шанса на счастье — от последней крупицы порядочности.
Не дать жажде мести затмить любовь.
Он протянул руку к стопке документов и начал их просматривать, разложив по сукну. Уэльс, Шотландия, Ньюкасл, Девон — множество домов, нажитых поколениями маркизов, когда-то жизненно важных для него... а теперь ставших всего лишь пустым набором кирпича и известки.
Только прошлое. Не будущее.
Ничто без Пенелопы.
Что он наделал?
Боже правый, ведь он любит ее!
Осознание обрушилось на него как удар, абсолютно неуместный и куда мощнее, чем что-либо другое; И он возненавидел себя за то, что упустил шанс сказать ей это.
И вдруг, словно он вызвал ее силой мысли, она оказалась тут. Голос ее зазвенел за дверью:
— Можете попытаться остановить меня, но даже не сомневайтесь — я войду в эту комнату!
Майкл поднялся, глядя на дверь, — та резко распахнулась, за ней стоял растерянный Бруно, а сразу у него за спиной раздраженная донельзя Пенелопа. Охранник поднял вверх руки с беспомощным выражением лица, которое, несомненно, позабавило бы Майкла, случись это в другом месте в другое время. Похоже, Бруно не понимал, что делать с этой маленькой странной женщиной, обладающей силой десятка мужчин. А то и двадцати.
Она протиснулась мимо него и вошла в комнату, вздернув подбородок и расправив плечи. На ее прелестном лице застыло выражение гнева, досады и решимости.
И он никогда еще не хотел ее так сильно.
Но возле Лэнгфорда ей делать точно нечего. Майкл подошел к жене, отвел ее в сторону и негромко произнес:
— Ты не должна находиться здесь.
— И ты тоже!
Он повернулся к Кроссу, появившемуся в дверях рядом с Бруно.
— Ты должен был отвезти ее домой.
Кросс пожал тощим плечом:
— Эта леди весьма... несговорчива.
Пенелопа с улыбкой повернулась к высокому рыжеволосому мужчине.
— Спасибо. Пожалуй, это самое приятное, что обо мне когда-либо говорили.
Майкл отчетливо понимал, что события определенно выходят из-под контроля. Но прежде чем он успел хоть что-то произнести, Пенелопа отодвинула его в сторону и прошла дальше.
— Лорд Лэнгфорд, — сказала она, сурово глядя на того.
— Пенелопа, — удивленно ответил пожилой виконт.
— Для вас — леди Борн! — холодно отрезала она. Майкл подумал, что Пенелопа еще никогда не выглядела такой красавицей. — А если хорошенько подумать, то вам следовало всегда называть меня леди, но вы этим не утруждались.
Лэнгфорд раздраженно прищурился, и Майклу страшно захотелось всадить кулак в его лицо.
Но этого не требовалось. Его жена отлично могла постоять за себя сама.
— О, вижу, вам это не нравится? Ну так позвольте рассказать вам, что не нравится Мне. Я терпеть не могу высокомерие. Не терплю жестокость. И мне совершенно определенно не нравитесь вы. Самое время нам с вами выяснить это, Лэнгфорд, потому что пусть вы украли у моего мужа земли, деньги и репутацию и пусть вы были отвратительным отцом моему другу, я решительно отказываюсь позволить вам отнять у меня еще хоть что-то, презренный вы старикашка.
Брови Майкла взлетели вверх. Он понимал, что ее следует остановить.
Но только ему совсем не хотелось этого делать.
— Я не обязан все это выслушивать. — Лэнгфорд, покрывшийся уродливыми красными пятнами, вскочил с кресла с разъяренным видом и взглянул на Майкла. — Успокой свою женщину, или мне придется самому это сделать!
Майкл шагнул вперед. Бешенство клокотало у него в горле. Но прежде чем он успел добраться до виконта, Пенелопа с беспощадным лицом повернулась к нему.
— Нет! Это не твоя забота!
Майкл буквально онемел, хотя удивляться тут было нечему — жена то и дело лишала его дара речи. О чем, черт побери, она говорит? Это как раз таки самая его забота! Мало того, что он ждал этой минуты почти десять лет, Лэнгфорд еще посмел угрожать тому единственному, что ему по-настоящему дорого!
Майкл оцепенел. Единственное, что ему по-настоящему дорого...
А ведь это правда. Есть Пенелопа, и есть все остальное. Земли, деньги, «Ангел», месть — все это не стоит даже волоска с ее головы.
А потрясающая женщина снова повернулась к нему спиной.
Она посмотрела в лицо своему врагу и махнула рукой на дверь, где стояли Бруно с Кроссом, серьезные и даже испуганные.
— Вас не затруднит пресекать попытку побега, пока я не закончу?
Майкл не удержался. Он ухмыльнулся. Это же королева-воительница!
Его королева-воительница.
— Вы всю свою жизнь не задумывались о последствиях своих поступков, Лэнгфорд. Заверяю вас, я буду только счастлива, когда вы одним махом проиграете все, чем владеете, но боюсь, что это слишком дорого обойдется тем, кого я люблю.
Она посмотрела на стол, окинула взглядом лежавшие там бумаги и мгновенно поняла, в чем дело.
— Ага, предполагается ставка? Победитель получает все? — Она взглянула на Майкла. Глаза ее на секунду расширились, в них что-то сверкнуло, но Пенелопа тотчас погасила свой взгляд. Впрочем, Майкл и так понял — разочарование. — Ты собирался делать ставку?
Он хотел сказать ей правду, сказать, что еще до ее появления туг решил — оно того не стоит... что он не стал бы рисковать их счастьем. Их будущим.
Но она уже повернулась к двери.
— Кросс!
Кросс выпрямился.
— Да, миледи?
— Принесите нам колоду карт.
Кросс вопросительно глянул на Борна.
Тот кивнул:
— Леди нужна колода карт.
Кросс никогда никуда не ходил без карт, поэтому он пересек комнату, вытащил их и протянул Пенелопе.
Она покачала головой:
— Я собираюсь играть. Нам потребуется крупье.
Майкл уставился на нее, а Лэнгфорд презрительно хмыкнул:
— Я не буду играть в карты с женщиной.
Пенелопа села.
— Обычно я не играю в карты с мужчинами, которые грабят детей и отнимают у них наследство, но сегодня, пожалуй, сделаю исключение.
Лэнгфорд подался к Пенелопе. В глазах его пылала ярость.
— Я не играю в карты с женщинами! И уж точно не намерен играть с женщиной, у которой нет ничего для меня нужного.
Пенелопа сунул руку в лиф и, вытащив оттуда какую-то сложенную бумагу, положила ее на стол.
— Совсем напротив, у меня есть то, что вы отчаянно хотите заполучить. — Майкл наклонился, пытаясь рассмотреть бумагу, но Пенелопа накрыла ее ладонью. Он поднял взгляд и увидел, что ее
