Стас раздумывал недолго. Желание напакостить Тамаре вспыхнуло с новой силой. Он обрисовал расположение комнат в квартире. Потом, напрягаясь, стал вспоминать, где что находится.
— Богатая хата.
— Только уговор — я тебе ничего не говорил.
— Об этом можешь не беспокоиться. Там должна быть картина «Ирисы, усыпанные…», тьфу ты черт, «Ирисы, засыпанные снегом», — поправился он. — Часом, не помнишь, где она висит?
— Зачем тебе «Ирисы»? Там есть вещи и подороже.
— А ты откуда знаешь?
— Отец говорил. У него прямо слюна начинает закипать, когда он говорит о коллекции Вершининых. Родному сыну не может помочь нормальную тачку купить, а на это ему никаких денег не жалко.
Стас послушно рассказал, где находится интересующая Назаркина картина.
— Только это дохлый номер, всё на сигнализации.
— А про это я тебя еще не спрашивал, — со значением произнес Назаркин.
Стас испуганно уставился на него.
— Чего дрейфишь?
— Я… я туда не полезу.
— Тебя никто не заставляет. Расскажешь мне еще про порядки в доме, и привет, долг я тебе, считай, списал. Меня интересует, кто проживает, привычки, круг интересов, ну и так далее.
Стас подробно ответил и на этот вопрос.
— Значит, говоришь, на сигнализацию квартиру ставят всегда, когда выходят из дома.
— Да, я слышал разговор, Тамара жаловалась, как это неудобно.
— И в квартире всегда находится цербер Ася?
— Да. — При воспоминании о ней Стас передернулся. — Сейчас она, кажется, на даче.
— Одна?
— Нет. Ребенок и няня с ней.
— А что из себя представляет няня?
— Обычная телка молодая.
— Москвичка?
— Откуда-то с Украины приехала.
— А чем она до того занималась, не знаешь?
— Школу закончила. Вроде в театральный не поступила, подалась в няни.
— Значит, девчонка симпатичная?
— Не знаю, я прислугой не интересуюсь.
Зато Назаркин интересовался всем.
— А где у них дача?
— В Подмосковье, на Клязьме.
— Дом покажешь?
— Да нет проблем.
— И последняя к тебе просьба. Ты это… про наш разговор особенно не распространяйся.
— Уже забыл.
Стас расстался с приятелем с облегчением. Главное, тот долг ему списал. Папаше кланяться не придется. Про вопросы Назаркина он старался не думать. Его дело маленькое. Бакс спросил, он ответил. Что здесь страшного?
Договорились встретиться завтра и подъехать к даче Вершининой. Сегодня Назаркин должен был встретиться со Шнейдером.
Немец оказался точен.
— Вы удивительно оперативны, — похвалил он Назаркина.
— Стараемся.
Когда Шнейдер услышал, что желанная картина спокойно висит среди других на стене в квартире Вершининой, он едва справился с волнением. Неужели это возможно?..
Он быстро справился с собой. Дальнейший разговор носил четкие указания.
— Когда вы сможете…
— Здесь с наскока не получится. Подготовка нужна. И деньги, — со значением произнес Бакс.
— Да, я согласен, — заторопился Шнейдер. — Вы ручаетесь, что будет сделано… чисто?
— Не волнуйтесь, я все уже продумал. Риск минимальный.
— Понимаете, чтобы я смог уехать…
— Это и в моих интересах. Но придется подождать.
— Долго?
— Недели, думаю, хватит.
— Неделя — это нормально, — успокоился Шнейдер и вытащил пачку денег.
Назаркин, получив аванс, не торопился уходить.
— У меня для вас есть сюрприз, — со значением произнес он, расстегивая спортивную сумку.
На свет появился серебряный ковш, украденный у Ольшанского.
— Откуда у вас это? — загорелись глаза Шнейдера. Он не зря много лет занимался русским антиквариатом и сразу понял, что вещь имеет историческую ценность.
— Ковш Петра Первого, — с гордостью выговорил Назаркин.
Они долго торговались.
— Тридцать тысяч — это невозможно, — кипятился немец.
— Музейная цена, — не уступал Назаркин. Как ему сейчас пригодились сведения, полученные от подельников!
— Но мне ее надо протащить через границу!
— Это ваши проблемы.
— Я ведь не спрашиваю, откуда у вас эта вещь.
— Я у вас тоже о многом не спрашиваю, — не сдавался Назаркин. Он понял, что немец запал на эту штуковину, и решил идти до конца.
— Здесь вам никто не даст такой цены, — продолжал сопротивляться Шнейдер.
— Это мои проблемы. Заметьте, я вам как честный человек назначил музейную цену. Музейную! — со значением поднял Бакс палец вверх. — У себя вы сможете продать ее гораздо дороже.
Шнейдер понимал это тоже, потому и вцепился мертвой хваткой в историческую редкость.
Сошлись на двадцати пяти тысячах евро.
— Вы меня разорили. — Довольный, Шнейдер осторожно укладывал серебряный ковш в свою сумку.
— Один момент, — остановил его Назаркин. — Лидману про эту сделку говорить не надо.
— Понял, — усмехнулся Шнейдер. — Видимо, ваш спор произошел из-за этой вещи?
Назаркин не ответил. Они расстались, вполне удовлетворенные друг другом.
На следующий день Стас, как и обещал, показал ему дачу Вершининой на Клязьме.
Няню ждать пришлось не долго.
— Она? — спросил Назаркин у приятеля.
— Она самая, зовут Оксана.
— Дальше я сам разберусь. А ты это… прокатился бы куда-нибудь отдохнуть, что ли.
— На какие шиши? — возмутился Стас.
— В Сбербанке займи, — захохотал Назаркин. — Да шучу я про Сбербанк, шучу. А про отдых нет. На дачу отцовскую поезжай. Короче, из Москвы свали на время.
Стас уехал. Бакс внимательно стал наблюдать за девушкой.
— Годится, — сделал он вывод.
Эту телку за неделю точно уболтает, и не с такими справлялся.
