Глава 34
Тамара сидела напротив следователя прокуратуры Лаврова с непроницаемым лицом.
Когда ее снова вызвали в прокуратуру, она удивилась. Ограбление квартиры расследовала милиция. После того как Юля сообщила, что украденные полотна находятся у Гильдяева, дело завертелось.
Вчера Вершинина побывала у следователя милиции Тимофеева и опознала свои картины.
— Некоторое время они побудут у нас. Не возражаете? — спросил Тимофеев.
— Нет, конечно.
— Не догадываетесь, кто мог совершить кражу?
— А разве вы не нашли человека, у которого они находились?
— Он их купил.
— У кого?
— У того, кто побывал в вашей квартире, — с раздражением ответил Тимофеев. — Вы продолжаете утверждать, что не знаете, кто вас ограбил?
Теперь возмутилась Тамара:
— Вы так со мной разговариваете, словно я сама это сделала!
— Фамилия Назаркин вам ничего не говорит?
— Нет. — Она подумала и еще раз твердо повторила: — Я никогда не слышала эту фамилию.
Ее с миром отпустили.
И вот сегодня — вызов в прокуратуру.
Леонид Леонидович Лавров, раскладывая на столе бумаги, не смотрел в сторону Вершининой, но она все равно чувствовала, что он наблюдает за ней.
Молчание затянулось.
— Зачем меня вызвали сюда? — первой не выдержала она. — Вы расследуете убийство Ревенко, но я уже все рассказала раньше.
— Не торопитесь, Тамара Викторовна. Думаю, нам найдется о чем поговорить.
Она пожала плечами.
— Ну, если следователь прокуратуры так считает…
— Я в этом просто уверен.
Лавров подровнял стопку бумаг и посмотрел на Тамару.
— Люблю, знаете ли, порядок. Во всем, — подчеркнул он. — А вы?
— Ничего не имею против порядка.
— Значит, мы найдем общий язык. Два года назад этого не случилось. Я расследовал убийство вашей приятельницы Ирины Устинкиной и Аиды Пивоваровой.
— С Пивоваровой я ни разу в жизни не встречалась.
— Правильно. О ее существовании вы знали со слов Устинкиной.
— Это преступление?
Лавров не ответил.
— Тамара Викторовна, вы очень умная женщина.
— Не надо мне так грубо льстить.
— Поверьте, я говорю правду. Вы действительно умная женщина. Вам удалось провести следователя прокуратуры Фролова, которому начальство передало дело об убийстве Пивоваровой. Но и меня вы провели тоже. Почему застрелили Устинкину?
— Вы… — Тамара задохнулась. — Вы все выяснили еще тогда.
— К сожалению, нет.
— Ирину застрелил ее любовник.
— Верно.
— Не понимаю, зачем нужно ворошить старое дело?
— От него может потянуться ниточка к новому убийству.
— Что… что вы этим хотите сказать? — Тамара кусала губы и не замечала этого.
— Почему вы нервничаете?
— Вы ошибаетесь.
— Я хороший следователь и скажу не хвастая — ошибаюсь редко. Два года назад я почувствовал, что вы не все мне говорите. Поверьте, я сумел бы поймать вас на противоречиях, но дело от меня забрали. Да, собственно говоря, с убийством Устинкиной все вроде было ясно. Ее застрелил Орешкин, у него потом и оружие нашли. Вернее, оружие обнаружили уже у мертвого Орешкина.
Вершинина молчала.
— Тамара Викторовна, вы ничего не хотите мне рассказать про… Орешкина?
— Вы о чем?
— Хорошо, я помогу вам. Помните, в начале беседы, я сказал, что люблю порядок во всем? По глазам вижу, что помните. Хороший следователь — это прежде всего следователь любопытный. Сейчас я сделал то, что был обязан сделать два года назад. Так вот, я поинтересовался, кто такой Орешкин. И обнаружил много интересного. Его мать звали Раисой Львовой. Фамилия вашей бабушки тоже Львова Серафима Дмитриевна. Бабку Орешкина звали Львовой Лидией Дмитриевной. Серафима и Лидия были родные сестры по отцу, поэтому у них и отчество одинаковое. Получается, что с этим Орешкиным вы родственники. Или я ошибся?
Тамара опустила голову.
— Зачем вам это?
— Затем, что Ирину убили вместо вас. Мне еще тогда не понравилось положение мертвого тела. Я догадываюсь, в чем дело, но, может, вы сами все расскажете?
Тамара молчала.
— Хорошо, продолжаем разговор. Пока, заметьте, говорю я один. У меня нет доказательств, но думаю, что застрелил он ее в вашей квартире. Вы одна перетаскивали труп? — Он в упор смотрел на Вершинину.
— Одна, — вырвалось у Тамары.
Лавров шумно выдохнул.
— Ну вот теперь совсем другое дело.
— Больше я ничего не скажу!
Леонид Леонидович порылся у себя в столе и вытащил фотографию.
— Вы его боитесь? — спросил он.
В его руках была фотография Полковника. Видя, что Вершинина не отвечает, он заговорил вновь:
— И опять я помогу вам. Полковник в реанимации, очень тяжелое ранение, неизвестно, удастся ли ему выжить.
— Что с ним?
— Подстрелили бандиты.
— А разве сам он…
— Тамара, в эти дебри, ох, извините, — спохватился Лавров, — я хотел сказать, Тамара Викторовна, в эти дебри нам лучше не лезть. Компетенция другой фирмы. Нам бы с нашими делами разобраться. Так вы будете говорить?
— Буду!
И она начала рассказывать. Как приехала домой и увидела в собственной квартире труп Ирины Устинкиной, которая была одета в ее, Тамарину, пижаму.
— Значит, пижама все-таки была не ее! — перебил Лавров. — Я еще тогда удивился, почему на Устинкиной тесная пижама. Все шкафы барахлом забиты, могла бы и нормальную одежду подобрать.
— Мне…
— Без эмоций, — оборвал ее Лавров, испугавшись, что она сейчас закатит истерику.
