Впрочем, возвращаясь к Медведеву, отметим, что в 2009 году он буквально осыпал общество «сигналами». Так, на заседании Совета по развитию институтов гражданского общества Президент был более красноречив, чем во время интервью «Новой газете» и высказался по некоторым проблемам, которые ранее не поднимались в его выступлениях. Так, он поддержал почти все предложения выступавших, направленные на минимизацию государственного регулирования общественной жизни и борьбу с коррупцией: власть готова вести диалог с представителями «вменяемой» части либерального лагеря и рассматривать их предложения.
Затем последовало интервью Медведева телеканалу НТВ, в котором он заявил, в частности, что ни в коем случае нельзя противопоставлять демократию и стабильность, чем вступил в определенное противоречие с Путиным, который во главу угла ставит, как известно, именно стабильность.
Все эти информационные поводы Медведева были ошибочно интерпретированы наблюдателями, как его попытка «избавиться от наследия предшественника» и «начать собственную игру». Так, идея конфликта между Путиным и Медведевым была вновь реанимирована. Однако изучение стенограммы заседаний и интервью не позволяло делать столь категоричные выводы.
Наиболее показательной в данном случае была дискуссия вокруг законодательства об НКО, на кардинальной либерализации которого настаивали некоторые выступающие: именно изменения в законодательстве о некоммерческих организациях, произведенные в 2006 году, вызвали заметный негативный резонанс в либеральных кругах, как России, так и за рубежом. Сам Президент выразился осторожней: он-де даст поручение своему Аппарату рассмотреть предложения участников дискуссии.
Нынешняя политическая система действительно стала «архитектурной», созданной сверху, в значительной степени, имитирующей реальную многопартийность и политический плюрализм. Уже сейчас приращение коммунистического электората на выборах законодателей обеспечивается за счет россиян, стремящихся выразить свой протест и не находящих другого выбора, не считающих — обоснованно — остальные партии действительно оппозиционными. В случае реализации пессимистических сценариев развития кризиса, власть будет просто неспособна к принятию быстрых и эффективных решений (как это было с советскими институтами в конце существования СССР, когда разрыв контракта между властью и обществом вызвал сначала эрозию, а затем и развал политического режима). А управляемый, эволюционный характер трансформации политической (в том числе — партийной) системы, проповедуемый Медведевым, должен придать ей большей гибкости и представительности.
Вместе с тем отметим, что на этом пути перед Медведевым встали определенные трудности. Дело в том, что вся политическая верхушка страны, включая самого нынешнего Президента, оказалась во власти только благодаря тому, что их туда буквально втащил Путин. В элите страны сейчас фактически нет ни одного человека, который оказался бы там вопреки нынешнему премьеру. Даже лидеры парламентской оппозиции являются таковыми ровно в той степени, в какой им это позволено.
Возможно, что именно поэтому Медведев почувствовал необходимость возвратиться к истокам: он распорядился, как и Путин в первый период своего президентства, привести региональное законодательство в строгое соответствие с федеральным, конкретно — с Конституцией и теми решениями Конституционного суда, которые он вынес за последнее время. Прежде всего, речь идет о республиках, в местных конституциях которых присутствует слово «суверенитет» (Татарстан и Якутия). Такая практика (вернее, ее активное применение) даст возможность почувствовать в регионах, что в Кремле сидит хозяин.
В этом, кстати, его косвенно поддержал и Алексей Кудрин: Минфин выступил с инициативой введения в ряде проблемных регионов (Московская, Магаданская области и т. д.) антикризисного финансового управления с ограничением полномочий глав регионов — с целью предотвращения или вывода регионов из состояния технического дефолта.
Такая мера должна, попутно, усилить влияние Кудрина, что, безусловно, должно вызвать еще один цикл информационных атак на него лично.
Вольный стиль Медведева, проявившийся в 2009 году, несмотря на расчеты его «пиарщиков», действительно может сыграть с Президентом злую шутку: в России правитель, активно ищущий народного признания, всегда плохо заканчивал (см.: Александр I — исчез, Александр II — убит, Николай II — казнен). Поэтому, наряду с либерализмом, Президент демонстрирует и административную жесткость.
Похоже также на то, что Медведеву удается пока создать впечатление того, что его внешнеполитический вес растет: очередная встреча с президентом США в 2009 году должна была подчеркнуть его особый международный статус. Хотя, очевидно, что Барак Обама явно не придавал особенного значения их рандеву.
В содержательном плане, в Кремле от встречи ждали, в первую очередь, получения от нового руководства США гарантий того, что они признают Медведева персоной № 1 в российском руководстве и все первостепенные вопросы будут решать именно с ним. В ответ США потребовали от России принятия своих условий в области стратегического разоружения, подразумевающие сокращение ядерного потенциала сторон.
Эксперты охарактеризовали их, как невыгодные для России в силу превосходства США в обычных вооружениях и развития системы ПРО, способной отразить удар меньшей по численность группировки Сил ядерного сдерживания России. Тем не менее, команда Медведева запланировала ведение активных переговоров с США в этом направлении с целью приобретения Медведевым поддержки в Вашингтоне.
Ситуацию осложняло то, что нынешний антагонист Кремля — грузинское руководство, похоже, окончательно увлеклось идеей «Грузия — кавказский Израиль»: израильско-палестинский конфликт полностью копируется, как грузино-осетинский. Выгоды здесь очевидны: Михаил Саакашвили и его команда надеялись получать ту же поддержку, что получает Израиль от США, в том числе — и на международном уровне. События в ходе израильской атаки на «Хамас» и поддержка со стороны США окончательно убедили «молодых американцев» в Тбилиси, что оперативная модернизация армии и постоянная финансовая помощь возможны исключительно с помощью США. Вопрос состоит в том, захочет ли Администрация Обамы брать на себя ответственность за режим Саакашвили и моделировать еще одну конфликтную линию с России?
Настораживали, в этой связи, воинственные настроения в российском руководстве: Медведев в 2009 году все чаще фотографировался с оружием в руках. Впрочем, Путину это — на руку: конфликт с Грузией уже видится, как предмет заботы Президента (несмотря на то, что в самой Грузии считают, что автором агрессии в 2008 году против нее был именно премьер). Это, в свою очередь, должно было осложнить отношения Медведева и Обамы и их намечающийся политический роман мог быть прерван.
Так или иначе, но Медведев не без участия Путина презентовал себя, как инициатора признания Абхазии и Южной Осетии — эта, на первый взгляд, ошибка могла быть использована против Президента. В свою очередь, окружение Медведева планировало делать упор на неудачи Путина на газовых «фронтах» — украинском и туркменском.
Чтобы подтвердить серьезность намерений Медведева стать самостоятельным политиком тогда же стартовала еще одна кампания, инициированная в Кремле: функционеров госхолдингов призвали отказаться от больших бонусов. Для затравки Генпрокуратура прямо обвинила руководство Фонда содействия развитию ЖКХ в расточительстве по итогам проверки. Показательно, что доходы руководства Фонда подчеркнуто сравнивались с доходами главы государства, видимо, для усиления медиаэффекта.
Генпрокуратура потребовала от Дмитрия Козака, возглавляющего Наблюдательный совет Фонда, отставки гендиректора Константина Цицина, однако вице-премьер, судя по всему, пока расстаться с ним намерен не был: все решения по расходованию средств внутри госхолдинга были в свое время согласованы с Наблюдательным советом.
А тут — началось! Госчиновники федерального и регионального уровней начали соревнование по скоростному заполнению деклараций: отчитались в Генпрокуратуре, затем — в петербургской администрации и т. д.
И в самом деле, слухи о новой атаке Кремля на чиновников и их имущество вызвали серьезный резонанс не только в Аппарате, исполнительной вертикали, ной в регионах: госслужащие делились на тех, кто демонстрировал боевой дух («мне нечего боятся!»), кто затаился и ждал и тех, кто предпринимал усилия для нейтрализации президентских инициатив.
Опытные обитатели коридоров и кабинетов советовали «подождать и не пороть горячку», дескать,
