такие акции проводились и ранее — все споткнется на этапе исполнения, вполне традиционно в России. В крайнем случае, надеялись, что заполненные декларации не будут использоваться для кадровых выводов. Некоторые, знающие Д. Медведева, уже заранее готовы предъявить свои претензии Путину, выбравшему ТАКОГО преемника.
То, что акция Генпрокуратуры в адрес Фонда стала знаковой для всех госхолдингов и населяющих их чиновников — очевидно. В принципе, такой сигнал мог означать и начало переоценки отношения верховной власти к политике огосударствления экономики [54].
Кстати, случившееся тогда же принятие Стратегии национальной безопасности выявило то, что Медведев продолжает осторожно заходить на территорию Путина: новый президентский вектор активности — национальная безопасность. Клиентела Медведева (Генпрокурор Юрий Чайка и депутат Павел Крашенинников), в частности, призвали создать при Президенте дополнительную Комиссию — по противодействию экстремизму.
Одновременно, в СНБ выявилось глобальное противоречие: с одной стороны, ЕС и США рассматриваются Россией в качестве основных партнеров, а, с другой, РФ объявила о стремлении войти в пятерку стран-лидеров. Это плохо согласуется с официальным стремлением США и дальше придерживаться политики сдерживания Китая и РФ, так что напряжение между НАТО и последними двумя странами будет только нарастать.
Расширение зон влияния Медведева — неизбежный в нынешних политических условиях процесс, и Путин, видимо, относится к этому с пониманием, хотя и очевидно подготовил ряд ответных действий. Впрочем, команда премьера тогда была озабочена более насущными проблемами: новый виток напряженности вокруг команды премьера связан с так называемым «делом ЮКОСа»: под ударом, как известно, оказался лично Алексей Кудрин с прицелом на Сечина. Эта ситуация действительно могла бы помешать премьеру реализовать свой план вхождения в состав мировой экономической элиты высшего уровня.
В дополнение Медведев продолжил свою стратегию социальных инициатив: в частности, инициировал идею заполнения деклараций менеджментом госхолдингов (не только «чистых» чиновников); запретил пересматривать нормативные акты по вопросу переноса игорных заведений в специальные зоны и даже признал, что финансовая поддержка фондового рынка в России не привела к эффективному результату. Эти меры имели, конечно, не столько социальное значение, сколько рассчитаны на электоральный эффект к 2011–2012 годам.
Также Медведев продолжил наращивать свою внешнеполитическую активность и расширять внутриполитический функционал. Как известно, подписание Соглашения между Россией, Абхазией и Южной Осетией о совместном обустройстве границ вызвало большой резонанс в США (Госдепартамент, как известно, выразил особенную озабоченность этим фактом) и ЕС. Этот резонанс неизбежно должен был отразиться на репутации Медведева в том же Вашингтоне и в Брюсселе (оттуда были высланы два российских дипломата, один из которых оказался сыном постпреда России при европейских сообществах Владимира Чижова) [55].
Один из американских центров оперативно обнародовал очередной прогноз об авторитарном Кремле, скорой отставке Медведева и возвращении Путина. Необходимо отметить, что слухи об отставке (из-за роста социальной напряженности в стране) ходили с тех пор, как первый занял свой пост. Они основаны на тезисе, что Путин якобы поставил вместо себя временного управляющего, чтобы в 2012 году или раньше вернуться к власти в качестве Президента.
Эти слухи выдавали крайнюю обеспокоенность западного сообщества поведением российской власти, официально проводящей «политику приоритета национальных интересов», хотя, по сути, она пока выражается в перераспределении крупных активов в пользу новых, «правильных», собственников.
Можно сказать, что этот взгляд извне, не вполне адекватно отражающий российскую действительность, но создающий определенную медийную картинку. В результате, российское руководство вынуждено все время как бы оправдываться, доказывая свою приверженность к демократии и либерализму и, как предполагается, смягчать свои позиции по иным — текущим политическим и экономическим вопросам.
Есть и более простое объяснение таким прогнозам — ряд западных центров традиционны делает резонансные заявления, чтобы презентовать себя: так было и в 2008 году, когда другой центр спрогнозировал чуть ли не госпереворот «силовиков» и даже убийство тогдашнего Президента. (В результате, однако «силовая башня», как мы упоминали ранее, оказалась вообще «разрушена» и прогноз оправдался с точностью до наоборот).
Скорее всего, реальность состоит в том, что и Президент, и премьер намерены доработать до 2012 года в тесной политической связке и ни одному из них не выгоден разрыв и конфликт. Конечно, нерешенность вопроса 2012 опять вносит определенную интригу в новую схему власти (тандем), но это уже вопрос тактики «тандема».
Кремль же доказывал в 2009 году, что способен оперативно реагировать на социально резонансные события: напомним, был уволен ряд милицейских начальников (включая всемогущего в Москве Пронина) из-за, в общем, локального инцидента — расстрела начальником ОВД «Царицыно» г. Москвы нескольких граждан. Демонстративно жесткая реакция лично Медведева должна была подчеркнуть его статус реального правителя.
Между тем, характерно вела себя «пропрезидентская» партия «Правое дело», которая тогда начала свою первую избирательную кампанию (в Мосгордуму).
Партия выступили с довольно взвешенной инициативой о замене тотальной регистрации иностранцев в ФМС на систему «трудовых (рабочих) виз» (за пределами России — в консульских службах с привлечением трудовых агентств) и отмену временной регистрации для иностранцев. Введение «трудовых виз» должно снизить уровень коррупции в ФМС и МВД (стимулируя процесс легализации гастарбайтеров), а отмена временной регистрации для иностранцев — стимулировать туристический бизнес.
Такая позиция «Правового дела» вполне соответствовала политическим трендам Медведева, свидетельствующие о либерализации миграционных процессов в контексте борьбы с низовой коррупцией в правоохранительных органах. А развязанная «кремлевскими политтехнологами» (Г. Павловским, В. Никоновым и другими) дискуссия относительно того, что Медведеву и Путину уже стоит определяться с планами на 2012 год (до весны 2010 года), с одной стороны, может быть интерпретирована, как «пробный выстрел», а, с другой — выдавала нервозность в политтехнологическом стане.
В результате, мы можем констатировать к 2010 году начало массированного выступления сторонников Медведева, направленное на формирование собственной политической и экономической платформы — с прицелом на 2012 год.
Вообще-то, кризис, как говорят, сыграл положительную роль в отношениях между Путиным и Медведевым. Сейчас, когда вся тяжесть ответственности, практической работы по преодолению последствий, предотвращению социального взрыва легла на премьера, у Президента обнаружился новый канал расширения своего влияния — налаживание мостов и установления доверия с оппозицией через правозащитное движение.
Это, с одной стороны — попытка власти в трудных условиях подключить правозащитников и умеренных демократов к совместной борьбе с кризисом (тезис Медведева: «мы — союзники, а не противники»), с другой — определенное дистанцирование от «силовиков» и Путина, работа на повышение собственного рейтинга. В Кремле считали, что команда Путина ничего с этим поделать не может — время трудное, а пригрозить Медведеву сейчас уже нельзя.
В этой связи, в кругах, близких к Президенту отмечалось следующее:
«…Медведев показывает и «левому» спектру и «правому», что он готов к компромиссу. При встрече с «38 панфиловцами» (члены комиссии по правам человека, возглавляемой Эллой Панфиловой) он, как уже упоминалось, сразу дал указание создать рабочую группу по поправкам к закону об НКО 2006 года, что вызвало положительный резонанс.
Команда Путина уже растеряла политические дивиденды, которая она получила в обществе за годы стабильности на «нефтяные деньги». В этих кругах предполагается, что Путин лично должен будет отвечать за все социальные беды, поэтому он сам не захочет рисковать, а предпочтет почетный выход: поддержать Медведева на второй срок, а сам — в зависимости от ситуации займет пост или премьера, или
