Элла. У тебя рука опять, опять холодная… а ногти, как будто ел ты землянику… Я останусь, Дандилио, здесь… Прилягу, подушку дайте… Право, лучше мне… Всю ночь палили… мой ребенок плакал… А где же ваша кошка, Дандилио?.. Дандилио. Шутник какой-то каменной бутылкой хватил ее… Иначе попугая я б не купил… Элла. Да, огненный… Да, помню… Мы пили за его здоровье… Ах!.. (Смеется.)
«…И все же я тебя боюсь… Как смерть, бываешь страшен ты…» — откуда это? Откуда? Нет, забыла. Клиян. Полно… Элла… моя любовь… Прикрой глаза… Элла. …Ты — белый, как свежая сосновая доска… и капельки смолы… Мне неприятно… ты отойди… Клиян. Прости меня… не буду, я только так… Хотел тебе подушку поправить… Вот… (Он поникает у ее изголовья.)
Тременс. Что бишь я говорил? Да: плохо ищут; там, вокруг сената, вокруг дворца народ толпится: чистят покои королевские, ковры вытряхивают — и мои окурки, и шпильки Эллы выметают… Очень занятно! И какой занятный слух, что будто бы грабитель — где-то там на юге, видите ли, в дом забрался и бац в башку хозяина, — а тот — извольте — объявился властелином, свою столицу кинувшим полгода тому назад… Я знаю, знаю, — это все выдумки. Но выдумкой такой меня смели… Вот Элла спит. Мне тоже пора бы… Гладит, крадется озноб вверх по спине… А жалко, Дандилио, что вымышленный вор не уничтожил придуманного короля!.. Смеешься? Что, славно я шучу? Дандилио. Да — бедный Ганус! Не повезло… Тременс. Как — Ганус?.. Дандилио.
