ты выпил — это был раствор безвредный:он, правда, вызывает слабость, смутность,колеблет он чувствительные нити,из мозга исходящие к глазам, —но он безвреден… Вижу, ты смеешься?Ну что ж, я рад, что опыт мой тебепонравился…Эдмонд. Ах, милый Гонвил, — как жемне не смеяться? Посуди! Ведь — этоя сам сейчас придумываю, сам!Играет мысль моя и ткет свободноцветной узор из жизненных явлений,из случаев нежданных, но возможных,возможных, Гонвил!Гонвил. Это бред… Очнись!Не думал я… Как женщина, поддался…Поверь, — ты так же жив, как я, и вдвоеживуче…Эдмонд. Так! не может быть иначе!В смерть пролетя, моя живая мысльсебе найти старается опору, —земное объясненье… Дальше, дальше,я слушаю…Гонвил. Очнись! Мне нужно было,чтоб спотыкнулся ты; весь ум, всю волюя приложил… Сперва не удавалось, —уж мыслил я: «В Милане мой учительвыкалывал глаза летучей мыши —затем пускал, и все же при полетеона не задевала тонких нитей,протянутых чрез комнату: быть может,и он мои минует нити». Нет!Попался ты, запутался!..Эдмонд. Я знаю,я знаю все, что скажешь! Оправдать,унизить чудо — мысль моя решила.Но подожди… в чем цель была обмана?А, понял! Испытующая ревностьтаилась под личиной ледяной…Нет, — погляди, как выдумка искусна!Напиток тот был ядом в самом деле,и я в гробу, и все кругом — виденье, —но мысль моя лепечет, убеждает:нет, нет — раствор безвредный! Он был нужен,чтоб тайну ты свою открыл. Ты жив,и яд — обман, и смерть — обман, и даже…Гонвил.А если я скажу тебе, что Стеллане умерла?Эдмонд. Да! Вот она — ступеньначальная… Ударом лжи холоднойты вырвать мнил всю правду у любви.Подослан был, тот, рыжий, твой приятель,ты мне внушил — сперва чужую смерть,потом — мою, — чтоб я проговорился.Так, кончено: подробно восстановлениз сложных вероятностей, из хитрыхдогадок, из обратных допущенийзнакомый мир… Довольно, не трудись, —ведь все равно ты доказать не можешь,что я не мертв и что мой собеседникне призрак. Знай, — пока в пустом пространствееще стремится всадник, — вызываювозможные виденья. На могилуслетает цвет с тенистого каштана.
