Угли, угли, румяные сердечки… Чур — гореть! (Смотрится в зеркало.)
Я хорошо причесана? А платье надену газовое, золотое. Так я пойду… (Пошла, остановилась.)
…Ах, мне Клиян намедни стихи принес; он так смешно поет свои стихи! Чуть раздувая ноздри, прикрыв глаза, — вот так, смотри, ладонью поглаживая воздух, как собачку… (Смеясь, уходит.)
Тременс. Кровь жадная… А мать ее была доверчивая, нежная такая; да, нежная и цепкая, как цветень, летящий по ветру — ко мне на грудь… Прочь, солнечный пушок!.. Спасибо, смерть, что от меня взяла ты эту нежность: свободен я, свободен и безумен… Еще не раз, услужливая смерть, столкуемся… О, я тебя пошлю вон в эту ночь, в те огненные окна над темными сугробами — в дома, где пляшет, вьется жизнь… Но надо ждать… Еще не время… надо ждать. Задремал было. Стук в дверь.
Тременс. (встрепенувшись)
Войдите!.. Слуга. Там, сударь, человек какой-то — темный, оборванный — вас хочет видеть… Тременс. Имя? Слуга. Не говорит. Тременс. Впусти. Слуга вышел. В открытую дверь вошел человек, остановился на пороге.
Тременс. Что вам угодно? Человек. (медленно усмехнувшись)
…и на плечах все тот же пестрый плед. Тременс. (всматривается)
Позвольте… Муть в глазах… но — узнаю, но узнаю… Да, точно… Ты, ты? Ганус? Ганус.
