Ганус. Спит. Спит… Пламенный слепец! Открыть тебе? Открыть?.. О, как они опаздывают! Это ожиданье меня погубит… Господи!.. Открыть? Так просто все: не встреча, не дуэль, а западня… один короткий выстрел… сам Тременс это сделает, не я, и скажет сам, что ставлю выше чести холодный долг мятежника, и станет благодарить… Прочь, прочь, соблазн дрожащий! Один ответ, один ответ тебе, — презрительный ответ: неблагородно. А вот — идут… О, этот смех беспечный за дверью… Тременс! Просыпайся! Время! Тременс. Что? А? Пришли? Кто это там смеется? Знакомый перелив… Входят Морн и Эдмин.
Эдмин. Позвольте вам представить господина Морна. Тременс. Счастлив вам услужить. Мы с вами не встречались? Морн. (смеется)
Не помню. Тременс. Мне спросонья показалось… но это все равно… А где посредник? Тот старичок воздушный — Эллин крестный как звать его… вот память! Эдмин. Дандилио сейчас придет. Он ничего не знает. Так лучше. Тременс. Да: судьба слепая. Шутка не новая. Дрема долит{152}. Простите, я нездоров… Две группы: направо, у камина, Тременс и Ганус; налево — в более темной части комнаты — Морн и Эдмин.
Ганус. Ждать… Снова ждать… Слабею, не вынесу… Тременс. Эх, Ганус, бедный Ганус! Ты — зеркало томления, дохнуть бы теплом в тебя, чтоб замутить стекло. Вот, например: какой-то тенью теплой соперник твой окутан. На картины мои глядит, посвистывает тихо… Не вижу я, но, кажется, спокойно его лицо… Морн. (к Эдмину)
