получалось так, что слово, данное отцу, он выполнял.
…На следующий день родионовские подпольщики собрались вечером в избе у Дедовых. Надежда еще засветло ушла к Матрене Фоминой, забрав с собой младших ребят, а старшие убежали на посиделки, — мешать было некому.
Аксюта пришла вместе с Андреем и Григорием. Назойливых соглядатаев сейчас в селе не было, очень сторожиться не приходилось.
К изумлению Аксюты, среди мужиков сидели Акулина Лаптева и Лизавета Кошкина, хотя самого Парамона не было. Андрей заметил ее недоуменный взгляд.
— Ты, Аксютушка, не удивляйся. Акуля да Лизавета — наши лучшие помощницы. Они с бабами толковать умеют и мужикам половчей нас листовочку подсунут. Ну, а насчет тайности — будь спокойна: наши товарищи не подведут, — сказал он значительно.
Аксюта смутилась. Что ж это она удивляется? Сама ведь женщина. За два года мужики здесь поработали, видно, больше, чем она в городе, вырастили помощниц. Поздоровавшись со всеми, Аксюта сказала:
— Помните, при тятеньке приезжал товарищ, с вами в овине беседу вел? Так вот, теперь он вместо себя прислал его, — и указала на Григория.
Матвей придирчиво оглядел Потапова с ног до головы и, видно, остался доволен, широко улыбнулся слесарю. Другие тоже незаметно наблюдали за Григорием.
— Здравствуйте, товарищи, — весело сказал Григорий. — Я думаю, пусть нам Аксинья Федоровна расскажет о Палыче и о муже, а потом мы обо всем поговорим, познакомимся, — присаживаясь на лавку рядом с Андреем, предложил он.
Услышав о Карпове, все кинулись к Аксюте.
— Ой, да неужто от них известие есть? — крикнул Матвей Фомин, щеки его покрылись темным румянцем.
— Есть, дядя Матвей! Пока прислали по секрету, а потом, как догонят до места, письмо, поди, и вам пришлют, — ответила Аксюта, тоже краснея. Радость Матвея глубоко взволновала ее. «Помнят крепко тятю с Кирюшей», — подумала.
Не пропуская ничего, передала она рассказ Кулагина. Мужики, слушая, побледнели, а у женщин показались слезы на глазах.
— Отец сказал, — писать-то не давали ему, изверги, — «нас не сломали, мы вернемся еще более крепкими», — говорила Аксюта. — А Кирюша вот что пишет… — Она достала спрятанный на груди листок и прочитала — «У нас одна дорога, та, по которой повел нас отец. По ней идем и дойдем до счастья, до общей радости. С нами тыщи идут, а скоро и миллионы пойдут».
Взволнованная Аксюта опустилась на лавку посреди женщин. Акулина глядела на нее с горячим сочувствием, а Лизавета с нежностью погладила по бессильно лежавшей на коленях руке. И от женского сочувствия Аксюте сразу стало легче.
— Такими зверствами царская власть хочет запугать тех, кто против нее идет, — заговорил Григорий. — Но видите? Они все перенесли и не испугались, потому что знают — не напрасно мучаются, миллионы пойдут за ними, прав Кирюша. Если бы учесть всех, кто, как вы, борются за победу, то можно было бы сказать — не пойдут, а уже идут…
Все внимательно слушали.
— Говорит-то как! За душу берет, — шепнула Лизавета Аксюте. Акулина укоризненно взглянула на нее: не мешай, мол, слушать!
Потом Григорий начал расспрашивать о делах в Родионовке, с какими селами есть связь…
Мужики отвечали непринужденно; чувствовалось, что приезжий стал для них своим, близким человеком. Закончилась беседа, когда вернулись Надежда с ребятами.
— Боритесь за рост революционно настроенных, понимающих, что с богачами им не по пути, даже с такими, как Демьян Мурашев, — говорил Григорий Андрею, когда они втроем возвращались от Дедовых. — Человек он, видимо, хороший, но… как бы тебе сказать?.. Все-таки чужой. Даже независимо от собственной воли защищает в глазах мужиков свой класс — добротой! Многие, пожалуй, начнут думать, глядя на него, что не со всеми богачами надо бороться. Обижать его, равнять с кровопийцами не следует, но разъяснять… — Потапов на минуту смолк, подыскивая подходящее выражение. — Разъяснять, что он белая ворона среди богачей, если и впредь Мурашев так себя будет вести, следует.
Андрей и Аксюта молчали, задумавшись над его словами.
В воскресенье Потапов уехал из Родионовки с Лаптевым. Егор должен был увезти его в аул Мамеда, а тот поможет добраться на Успенский рудник — через Нельды. У куандыкцев они могли узнать, где Мокотин, и, возможно, встретиться с ним.
Проводив Григория, вся семья Полагутиных после праздничного обеда собралась около Аксюты. Разговаривали о Палыче и Кирюше, о жизни в городе. Шестилетний Федюшка, подружившийся с теткой, забрался к ней на колени.
— Ай-ай-ай! Такой большой, а на коленях сидишь! — сказал ему укоризненно отец, подшучивая над малышом. — Скоро маленькую сестренку купим, ее нянчить должен, а ты сам на колени лезешь…
Федя посматривал исподлобья черными глазенками на отца, но от Аксюты не уходил. Женщины, глядя на Федюшку, смеялись.
За смехом и не слыхали, как стукнула дверь в сенях, и когда в избу вошла Варя Мурашева, все удивились ее неожиданному появлению.
— Здорово живете! — сказала гостья, помолившись на передний угол.
— Спаси Христос! Проходи, садись, — отозвалась Аграфена Митревна и кивнула снохе, предлагая поставить самовар.
Татьяна встала, но Варя горячо запротестовала:
— И не беспокойся, Татьяна Федоровна, попусту! Некогда мне сидеть. На минуту забежала. Больно просит мой Петрович, чтоб зашла Аксинья Федоровна к нам, — говорила она, садясь на скамью возле Аксюты.
Та невольно взглянула на Андрея, но сейчас же опустила глаза. Она вспомнила слова Григория про Демьяна, идти не хотелось, но отказаться от приглашения без причины неудобно. Как быть?
— А ты посиди у нас, успеете, пойдете еще, — радушно говорила Митревна гостье, но та торопила Аксюту.
— Демьяна Петровича всегда рада видеть, — заговорила наконец Аксюта, — да уж не знаю, как и быть. Завтра ведь поеду домой, а еще Парасю надо увидеть. Ждет ведь мать о ней весточку…
— А я за ней Омельку или Ваську пошлю, — с готовностью отозвалась Мурашева. — Коробчиха ее только к нам и пускает. Павло с Емельяном все обхаживают Демьяна, чтоб в долю на мельницу принял, — добавила она со смехом.
Аксюта пошла в соседнюю комнату одеваться. Если так, идти обязательно следует.
Мысль о золовке Аксюту все время беспокоила. Вернуться к свекрови, не повидав ее, — тяжело огорчить старушку, да и сама она любила Параську. А как увидеть? К Коробченко не пойдешь!
Когда Аксюта вышла в кухню, Андрей одобрительно кивнул. Он тоже считал, что отказываться от приглашения нельзя.
Пока дошли до Мурашевых, Варя все деревенские новости успела рассказать.
Демьян, увидев в окно женщин, вышел к ним навстречу. Аксюта сразу заметила, что он похудел.
— Здравствуйте, Аксинья Федоровна! Уж так хотелось поговорить с тобой, что послал Варю, — сказал он, подходя к ним.
Аксюта ласково поздоровалась.
Когда вошли в горницу, Демьян сказал жене:
— Ты пока готовь тут, а мы пойдем в угловую, поговорим с Аксиньей Федоровной. Дело у меня к ней есть. Да не зови, сами придем.
— А я хотела за Параськой Коробченко Васютку послать. Аксюта с ней хочет повидаться, — сказала Варя.
— Немного погодя пошли, — глянув на Аксюту, приказал Демьян.
