— Коль так, — будто не замечая недоуменных взглядов, продолжал Иван, — давайте знакомиться. Меня Иваном зовут, его — Исхаком. А тебя как звать-величать? — Он задорно подмигнул молодому богатырю, сразу поняв, что тот в бараке является главарем.
— Андрей Лескин, — ответил шахтер и довольно улыбнулся.
Из обитателей бараков один Андрей был грамотным и даже читал газеты, выпрашивая их у бухгалтера — своего земляка. Именно это, а также огромная физическая сила при добродушном, веселом нраве обеспечила здесь Андрею первенство. Привыкнув к общему уважению, Андрей даже сердился, если кто ему не оказывал особого почета.
Почувствовав расположение к Ивану, Андрей решил, что раз он дружит с киргизцем, значит киргизец не такой, как те, что у них, можно и ему, Андрею, дружить с Исхаком.
— Подвинься, Исхак, немного, посидим рядком да потолкуем ладком, — сказал он, улыбаясь, и сел рядом с Кокобаевым, толкнув его широким плечом.
— Работать будем вместе, значит ладить будем, — ответил Исхак и хлопнул Лескина по плечу. — У, ты настоящий батыр!
Шахтеры дружно засмеялись, Лескин приосанился и поправил рукой кудрявый чуб. Исчез последний след натянутости.
— Вы расскажите нам, как у вас дела и к кому нам завтра идти наниматься, — попросил Иван.
— Это можно! — отозвался Андрей. — Дела как сажа бела. И раньше плохо было нам, а уж как англичане хозяевами стали…
— Постой! Какие англичане? Нам говорили, что француз все купил, — остановил его Топорков.
Сосед Топоркова хмыкнул, кое-кто из окруживших нары шахтеров язвительно засмеялся.
— Это для царя француз купил — англичанка же япошкам помогает, — а нас не проведешь. Французишка сюда и носу ни разу не показал, — важно пояснил Лескин.
— И примали правление англичански палки, и сейчас краснорожий Фелль всем командует… — начал было седоусый шахтер.
Но Андрей, недовольный вмешательством, перебил его:
— Длинноногий Бутс тут вперед три месяца лазил да водку глушил, а потом вместе с Феллем и рудник принимал, — произнес он веско. — И то надо понять: Фелля негласным директором называют и платят ему шестьдесят тысяч в год, а управляющему, господину Павловичу, оклад всего две с половиной…
Андрей, гордый своей осведомленностью, с торжеством поглядел на всех. Сведения он получил от своего земляка бухгалтера. Иван с Исхаком переглянулись. Молодой шахтер заметил их взгляды и, истолковав в свою пользу, почувствовал еще большую приязнь к приезжим.
— За прибылями большими гонятся, — продолжал он, — из нас выколачивают.
Его поддержал нестройный гул голосов.
— Хлеб и тот дороже стал!
— Штрафами совсем доконали! Половина заработка у них в кармане остается!
— Англичански палки жизни не дают, гырчат, как звери!
— А Кривой, собака, перед ними выслуживается — выпучит глаза и орет!
— Киргизцев плетьми стегают, говорят: «Они слов не понимают». А сами на их языке ничего не объяснят, — жаловались наперебой шахтеры, изливая новым людям свои обиды.
— Пусть меня ударит — без головы останется! — крикнул с яростью Исхак.
Шахтеры обернулись к нему и оглядели с уважением. Такой за себя постоит…
— Неужто из мастеров ни одного человека не найдется? — спросил Иван, воспользовавшись паузой.
— Есть и такие, да мало. Штейгер Петр Михайлович, смотритель нашего рудника — к нему вы и наниматься пойдете — человек хороший, — снова заговорил Андрей.
Остальные одобрительно закивали головами.
— Он уж зря не обидит. Зато начальники на него волками смотрят. Да он с ними только на работе и встречается, самостоятельный человек, одним словом…
Потолковав еще с полчаса о своих невеселых делах, шахтеры стали расходиться по местам.
— Вот эти две верхние койки занимайте, они у нас свободны. Тут и жить будете, — предложил Андрей приезжим.
Никто не возразил.
Утром Топорков с Исхаком пошли к штейгеру. Иван, разговаривая со штейгером, присматривался к нему. Невысокий, но крепкий, с добрыми, но сумрачными глазами, смотревшими из-под густых, очень светлых ресниц, штейгер сразу же показался ему простым, свойским и покладистым.
Он пригласил их сесть, разговаривал приветливо. Узнав фамилию Ивана, Петр Михайлович пошутил:
— Твоя фамилия Топорков, моя — Топорнин, почти родственники мы с тобой.
— А может быть, и совсем родные? Хоть ты и начальник, а к нам, говорят, ближе, чем к начальству, — усмехнувшись, ответил Иван.
Исхак одобрительно причмокнул и, спохватясь, испуганно прикрыл губы ладонью.
Топорнин быстро взглянул на них и задумался.
В комнату вошел, чуть прихрамывая, пожилой мужчина с выпученными глазами и широким, лопаточкой, носом, покрытым синевато-красными жилками. В руках он держал плетку. Штейгер недовольно взглянул на плеть и строго-официальным тоном сказал:
— Господин мастер! Вот двое наших новых шахтеров. Поставите их на работу во вторую шахту.
Мастер, бросив косой взгляд на Исхака, возразил:
— Петр Михайлович! Во вторую я поставлю этого, — он ткнул пальцем в сторону Ивана. — Там один нужен. А того, — кивнул на Исхака, — в третью, к киргизцам. Ему же лучше: вместе будут работать и жить…
— Жить мы будем с Исхаком в первом бараке, мы уже там ночевали, — перебил его Топорков.
Мастер побагровел. Сильнее, чем вмешательство в разговор, взбесило его сообщение Топоркова. Киргизец ночевал в русском бараке, а он и не знал!.. Забыв о присутствии штейгера, он заорал на Ивана:
— Как смеешь перебивать мастера?! Будешь еще тут рассуждать…
— А в рассуждениях всяк волен. На то и голова на плечи поставлена, — с вызовом ответил Иван.
Мастер раскрыл рот, но Топорнин резко сказал:
— Вот что, Кривой: кричать незачем, раз ребята нашли себе место, пусть живут вместе. Свыклись давно.
Не смея кричать на смотрителя и чувствуя, что не сдержится, Кривой круто повернулся и быстро вышел из комнаты. Шахтеры переглянулись. Лукавый взгляд Исхака говорил: «Что, брат, не успели поступить, а с мастером поссорились?» Иван в ответ усмехнулся.
— Ну, устраивайтесь, отдыхайте с дороги, а завтра выходите на работу. Товарищи покажут шахты, — предложил им штейгер.
А Кривой вечером строчил очередной донос на Топорнина, разрешившего киргизцу жить в русском бараке. В этом он видел чуть ли не подрыв всех устоев.
Наутро, придя в забой, где уже работал Топорков, и посмотрев на работу нового шахтера, он бросил с насмешкой:
— Хороший шахтер, а с вонючим киргизцем возишься!
— А иди-ка ты подальше от меня! А то здесь тесно, как бы случаем кирка на тебя не сорвалась, — ответил Иван и так посмотрел на мастера, что тот попятился и злобно выругался.
— Смотри, мастер! Чтобы у меня штрафов не было! — бросил вдогонку ему Иван, поднимая кирку вверх. — А то я знал одного любителя штрафов — он так не хромал, как ты, а сразу на карачках ползать стал. В шахтах, сам знаешь, камни часто на голову летят.
Кривой не выдержал и, пятясь, быстро ушел из забоя. У него от бешенства руки дрожат, но с этим отчаюгой, как окрестил он Топоркова, решил впредь не связываться. Такой может подстеречь где-нибудь вечерком и проломить голову.
Донельзя озлобленный, Кривой спустился в третью шахту и разыскал забой Исхака.
