К этому времени 24-я дивизия уже находилась в Одессе. 14-й полк занимался морем, а остальные готовили площадки для работы по Румынии. Немцы перебросили в Румынию 2-й воздушный флот. Опять Рихтгофен! После поражения под Курском, его перебросили в Италию, где он опять отличился и успешно действовал против англичан и американцев во время их высадок в Сицилии и Италии. 10 немецкая армия продолжала удерживать Рим и наносила ощутимые удары союзникам под Монте-Кассино. Поэтому Рихтгофен выделил две дивизии на ФВ-190 для противостояния нам в Румынии. И довольно большое количество транспортных самолётов работало из Румынии и Болгарии на Крым, где по-прежнему находились немецкие войска. С появлением 'ночников', спокойная жизнь у немецких транспортников кончилась. Да и удары по транспортам противника стали регулярными и эффективными. С Кавказских аэродромов Ермаченков переместил под Одессу торпедоносцев и два полка новеньких Ту-2. Мы обеспечили им эффективное прикрытие. Кроме того, на свои базы вернулись эсминцы ЧФ, а пора безраздельного господства немцев над морем кончились. Снабжение немецкой армии в Крыму нами было прервано. 16-й полк, наконец, получивший 'кингкобры', подвешивал 665-литровый ПТБ и, тоже, развлекался над морем, ловя 'Юнкерсы' и 'Хейнкели'. В начале февраля, немцы, через оставленную в Одессе агентуру, выяснили место, где базируются 'ночники', и попытались проштурмовать наши аэродромы. Более сотни 'фоккеров' с бомбами под вечер на малой высоте пересекли линию фронта. Но, встреченные летчиками Науменко, до нашего аэродрома в Котовке добрались только 12 машин. На этом воздушная 'битва за Румынию' была закончена. Король Румынии Михай I арестовал Антонеску, и присоединился к Объединённым Нациям. Румынская армия начала военные действия против сил 6, 8 немецких и 2 венгерской армий. Через открытые румынами позиции в прорыв были брошены 50 советских дивизий. Что, в конечном итоге, предопределило поражение немцев на всём юге. 8-я армия немцев сумела зацепиться за предгорья Карпат, но наша 53 армия взяла Арад, и ворвалась в Трансильванию, угрожая немцам окружением в Карпатах. Положение немцев в Крыму было критическим, но они пока держались, в основном, за счёт грабежа населения. Болгария вышла из войны, как только наши войска достигли её границ.
В этот момент нас перебрасывают чуть севернее Львова. Второй Украинский фронт прорвал оборону немцев и вошёл в Польшу, ударив на Сандомир и Краков у Перемышля и Владимир-Волынского. Двести сорок километров было пройдено за 8 дней! Бои идут на окраинах Кракова. В Сандомире и Тарнобрежеге захвачены мосты через Вислу. Особенно тяжёлые бои начались в районе Свалки под Сандомиром: тяжёлая танковая дивизия немцев 'Лейбштандарт Адольфа Гитлера' пыталась вернуть город и сбросить наш плацдарм в реку. Они накапливались в лесистых оврагах севернее, и оттуда, под прикрытием 200 и 100 мм брони, пытались прорвать фронт 1-1 гта и 13-й гв. армии. 2-я ва Красовского бросила на поддержку три дивизии штурмовиков. Бои шли 18 дней, но плацдарм мы удержали, и даже расширили его на глубину 40 км. Южнее, где дела шли много успешнее, на левый берег Вислы была переброшена 4-я та генерала Баданова, которая при поддержке 10 гв. корпуса окружила 42 немецкий корпус западнее Сандомира. Огромную помощь фронту оказала наша авиация, совершившая более 18000 боевых вылетов. Сломив сопротивление немцев, наши войска начали продвигаться вдоль берегов Вислы к Варшаве, одновременно расширяя прорыв вправо до Буга. Стремительно продвигающаяся с юга весна, создавала прекрасные возможности для наступления, подсушивая дороги. Первый Украинский и Второй Белорусский фронт проявляли активность, не давая командованию группы армий центр возможностей для манёвра. Фельдмаршал Буш нервно радировал Гитлеру, прося разрешение на отход от Витебска, так как Первая гвардейская и 4 танковые армии вышли на оперативный простор и рвались к Варшаве, а он сидел под Витебском. В этот момент, начал наступление 1 Прибалтийский фронт из Эстонии на Ригу. Войск у Моделя было совсем немного. Его войска только начали пополнять. Никто из немцев не думал, что большая часть войск Ленинградского фронта передана 1 Прибалтийскому, и что удар будет таким мощным. Через две недели была освобождена Рига, наступление на Вентспилс не удалось, там находилось очень много немецких войск, отошедших от Риги, поэтому блокировав их, фронт продолжил наступление в направлении Восточной Пруссии и Польши. После взятия Люблина, немцы, наконец, дали команду начать отводить войска группы армий 'Центр': генералы смогли убедить Гитлера. Но, положение Буша было обречённым. Сняться с позиций вместе с тяжёлым вооружением он уже не мог. Рокоссовский неожиданным ночным ударом, без артподготовки, взял Верхнедвинск, и форсировал Западную Двину, оказавшись в тылу у Буша. Он двинулся на Минск с севера, блокировав Полоцк. В прорыв вошли войска вновь образованного 3 Белорусского, бывшего Западного фронта, под командованием генерала Черняховского, и начали наступление на Вильнюс. В этот момент прекратила своё существование группа армий 'А', в Крыму. Всеми забытая, обовшивевшая, полуголодная армия сдалась, освободив нам войска 4 Украинского фронта, которые срочным порядком начали перебрасывать в Венгрию. К маю 44 года мы завершили блокаду группы армий 'Центр'. В кольце оказались части двух танковых и трех полевых армий. В отличие от Крыма, эту группировку мы активно резали на части и добивали. Но, большая часть армии сдалась 5-го мая. Генерал Буш отдал приказ о капитуляции и попытался на 'шторьхе' вылететь на запад. Больше его никто не видел. Скорее всего, сбит, и покоится где-то в Белорусских лесах. Нашу дивизию резерва неоднократно перебрасывали на различные участки: когда всей дивизией, когда в составе полков. В целом, в первой половине 44 года, немецкая авиация активности не проявляла. Отдельные транспортные операции, отдельные бои небольшим составом, и охотники. Единственным запомнившимся действием немцев, был достаточно удачный налёт на Полтаву. Но, мы не слишком противодействовали ему. Нас очень интересовал аналоговый вычислитель и прицел 'Мустанга'. Снять его можно было только со сбитой машины. Что мы и сделали. А ПВО базы находилось полностью в руках американцев. Мы охраняли её с земли. Академик Лаврентьев в Уфе быстро разобрался с устройством, более того, сделал его 'всеракурсным', в отличие от американского.
А в июне 44-го меня сняли со всех постов и уволили из армии. 32-й полк базировался в Любляне. Мы засекли взлёт американского полка в сторону Югославии, когда они пересекли фронт, мы уже были в воздухе. Более 40 'лайтнингов' шло в направлении колонны войск 6-го гвардейского стрелкового корпуса, который должен был сменить другой корпус, наступавший на Удину. Перед этим состоялся бой восьмёрки 'Яков' 866-го иап с шестёркой 'лайтнингов'. Американцы сбили 3 'Яка' и сами потеряли три самолёта. Мы взлетели двумя эскадрильями. Первую вёл я, вторую – новый командир полка Ворожейкин. Американцы снизились для штурмовки, и в этот момент я отдал команду: 'Атака!' Предупредил, что использовать только вертикальные манёвры. На возглас кого-то из лётчиков, что самолёты имеют другие опознавательные знаки, и что это – американцы, я зло бросил в эфир: 'Повторяю! Атака, валить всех! Я – четвёртый!' Под огнём американцы уже кричали в эфир, что, дескать, мы же союзники, но группа, разбившись на пары, уничтожила 38 самолётов, два упали в море. Назад никто из них не вернулся. Я не мог поверить, что можно ошибиться на 400 км. Мне приказали прибыть в Москву. Больше всех разорялся бывший наркоминдел Литвинов: 'Он хочет вбить кол в отношения между союзниками! Он совсем зарвался!' 'Мне всё равно, кто атакует наши войска, товарищ Литвинов. Любой противник должен быть уничтожен. В другой раз, они крепко подумают, стоит ли устраивать провокации'. По требованию ЦК и союзников, меня сняли со всех должностей и уволили из армии. Сталин сидел в кресле и молчал. Я развернулся и вышел: не Член Ставки не имел права присутствовать на заседании. Львову сказал, что он свободен, скорее всего, получит новое назначение, а сам пошёл домой. Надо было собираться. Арестовывать меня, похоже, никто не собирался. Зашёл в караулку у Боровицких ворот и сдал пропуск. Медленно пошёл домой, благо не далеко. Радостная Людмилка подскочила поцеловать и, вдруг остановилась:
— Что с тобой?
— Меня уволили из армии.
— А почему ты снял погоны и награды?
— А нафиг они мне нужны? Собирайся, поедем в Ленинград. С меня – хватит! Всё имеет свойство повторяться! — Я не стал ей рассказывать о Всесоюзном Офицерском Собрании августа 91-го года. Мне там тоже дали выступить, но через тридцать секунд отключили микрофон, и обвинили в нарушении регламента, потому, что я напомнил товарищам офицерам об их присяге. 'Я клянусь до последней капли крови, защищать…' Не защитили. Сдались 'союзникам'. История повторяется, вначале как трагедия, потом, как фарс. Быть участником фарса я не желаю. Пусть делают, что хотят. Прошёл в кабинет, собираю книги, записки, тетради. Звонок! Всё-таки решили арестовать. Да и фиг с ними!
