сердечные раны не заживают никогда. Никогда. Что бы ни писали авторы брошюр из серии «Помоги себе сам». Ранка может затянуться, превратиться в едва заметный розовый шрам и уже не кровоточить, но она все равно остается.
— Нас будет четверо: Рен, я, Селия и Кик. У Селии после съемок болит спина, и врачи рекомендовали ей принимать горячие ванны. Вот мы и решили провести встречу в воде.
Может, не стоило менять низ, а признаться, что на самом деле на мне вполне приличные трусики.
— Собираюсь провести несколько дней дома у Рен и Пита, присмотреть за квартирой, — сказал он, и я тут же пожалела, что не могу быть с ним. Расселу пришлось сегодня нелегко, и вот вместо того, чтобы утешать его, я утешаю Ренату вдали от него. И пока я буду нежиться в горячей ванне, он будет бродить по чужой пустой квартире с бутылкой пива и думать. Просто думать. Крепко ли я обняла его перед расставанием?
— Рассел?
— Да?
— Знаешь, ты исключительный. Других таких нет.
Он усмехнулся.
Я перевела дыхание.
— Ты — самое лучшее, что случилось со мной за всю жизнь. — Я хотела сказать, что люблю его, и ничего не имела против того, чтобы произнести эти слова первой. Вот только говорить их по телефону…
— Спасибо, Мили, — последовал ответ. Ни тон, ни содержание меня не порадовали. Надеялась на другое. Я закрыла глаза. Рен советовала не торопиться, не подгонять Рассела, не беспокоить его, дать все обдумать. Но если он… уйдет… сбежит… если Пит лишил нас будущего… — Ты тоже исключительная.
— Я, пожалуй, пойду. — Радости в его голосе я не услышала. Да и неудивительно, учитывая, что он провел весь день с Питом. Я сделала над собой усилие, списывая его настроение на усталость, убеждая себя, что причин обижаться нет. Глупо терять мужчину из-за каких-то воспоминаний. И я этого не допущу. Не позволю, чтобы он сидел в доме Рен один целый день, снова и снова прокручивая сцену из Долфин Данс и ту, другую, из собственного прошлого.
Вот почему я и сказала то, что сказала.
— Рассел, я тебя люблю.
Молчание.
— Да. Я люблю тебя.
Молчание. Глуховатый звон, будто бутылку поставили на стол. Я представила, как он стоит, запустив пальцы в волосы. И, может быть, улыбается.
— Рассел? Скажи что-нибудь…
Будь рядом Рен, она бы точно заткнула мне рот. Открутила бы время назад и наказала меня за то, что я не послушалась ее совета, не оставила Рассела в покое, наедине с собственными мыслями.
— Я тоже, — пришел ответ. — Увидимся, когда вернешься, о’кей?
— О’кей, — облегченно выдохнула я.
Рен, конечно, не обрадовалась.
— Ты что, с ума сошла? — Она поправила топ своего купальника. — Парень прошел через кошмар, ему пришлось отвозить Пита в отель, заново переживать историю с Мелиссой и при этом присматривать за Эммой, а ты кричишь ему по телефону такие слова только потому, что хочешь его поддержки. Господи, Мили.
— Все в порядке. — Я пожала плечами.
— Нельзя так на него давить, полегче, ладно? — Рен по-матерински взяла меня за руку. — Серьезно, Мили. Дай ему подумать. Сдерживай себя.
— Ты что-то притихла, — заметил Кик через некоторое время после того, как мы устроились в горячей ванне. На приличном удалении друг от друга. Ванна была такая огромная, что в ней вполне хватило бы места для дюжины человек. По периметру, в охлаждающих держателях, стояли стаканы с напитками, а огоньки подсветки внизу мигали то синим, то зеленым, то желтым.
— Внимаю, — соврала я. — Слушаю.
— Что ж, для разнообразия не помешает, — рассмеялась Рен, потягивая дайкири. — Кое-кто уже наболтал лишнего своему парню по телефону.
Кик рассмеялся и плеснул в меня водой.
— Отличная работа, Растеряша. — Да, прозвище, похоже, прижилось.
— Кик! — Селия укоризненно вскинула бровь и повернулась ко мне. — Не беспокойся, милая. Если парень настоящий, ты можешь говорить это сколько хочешь и когда хочешь, и все будет в порядке.
— А когда ты это сказал? — спросила Рен у Кика. Похоже, она немного перебрала дайкири.
Кик улыбнулся Селии, и она покраснела.
— Расскажи лучше ты, — сказал он.
Селия кивнула, отпила из стакана и обвела нас взглядом, как бы спрашивая, ну, готовы?
— Так вот, мы были в Египте.
Ее начало уже было лучше моего.
— И Кик слег с сильнейшим пищевым отравлением. Его так рвало, вы и представить себе не можете. — Она хихикнула.
Он кивнул.
— Предполагалось, что это случится той самой ночью. — Селия хлопнула меня по руке. — Но вы бы слышали, какие звуки доносились из ванной!
— Селия! — Кик покачал головой.
— Он стонал… хныкал… мне было так его жаль… А потом вдруг затих. Я даже испугалась, подумала, что надо вызывать врача, но тут он выполз из ванной за бутылкой воды. Я дала ему свою, а потом сидела с ним, пока он не уснул у меня на коленях. У меня ужасно замлели ноги, но что делать? Сбросить его я не могла. В общем, я целовала его в лоб… смотрела на его ресницы… губы… А потом меня словно ударило… да ведь я желаю ему счастья даже больше, чем себе. И вот, думая, что он спит, я наклонилась и шепнула ему на ухо… «я тебя люблю».
— На самом деле я не спал, — подхватил Кик. — Просто решил, что не хочу открывать глаза, чтобы она меня не прогнала. Ну, я и сказал ей то же самое.
— А потом мы вызвали врачей, и ему поставили капельницу и дали антибиотиков, — рассмеялась Селия.
Ага, значит, Селия тоже сказала первой. Причем, когда ему было плохо.
— Вау, вот это история. — Рен покачала головой, и я поняла — от дайкири ее надо отрезать. — А когда я сказала Питу, он ответил только «я знаю». — И тут Рен вырубилась. Кик успел подхватит ее еще до того, как она ушла под воду, а потом поднял ее и понес в дом. Мы с Селией переодели Рен в сухое, Кик поставил рядом с кроватью ведро, а на столик бутылку воды и тарелку с крекерами. Служанка, приглядывавшая за Джеймсом, сообщила, что малыш спит, и что она останется с ним на ночь, а если надо, то сходит в магазин за детским питанием. Селия поблагодарила ее. Устроив Рен, мы втроем спустились в гостиную.
Мы заказали пиццу, запаслись пивом и сидели перед телевизором, пока не уснули. Как какие-нибудь студенты в кампусе.
