– В крапиву, что ли, лазил? – буркнул Кит.
А я, уже не стесняясь никого, достал из правого кармана свой бумажный сверток. Бумага не горела, а вот фигурка от жара, должно быть, чуть размякла с левой стороны. Глиняная нога была горячей и мягкой.
– Что это у тебя? – Кит полез руками, но я его оттолкнул и перепрятал сокровище в другой карман.
– Отсядем подальше.
– Давно пора. Ты, Котяра, малость одичал после больницы. Я тебя боюсь.
Я сказал, что сам себя боюсь и сунул в карман кусок холодного мяса, чтобы охладить кукольную ногу. Кажется, я и правда схожу с ума. Кусок говядины со спичечный коробок величиной целиком закрывал размякшую ногу куклы. Моей собственной левой ноге от этого становилось легче и прохладнее. А кукла теперь лежала в правом кармане.
Сашка с Китом притихли. Девчонки достали гитару, кто-то уже что-то пел. Запахло шашлыком, быстро- то как. Я сидел и слушал, как отпускает больную ногу, даже комаров перестал замечать. Или они сами отстали, испугавшись дыма от костра?
– Там венок. – Ни с того ни с сего поведал Сашка, когда я уже успел забыть о разговоре. Леха протянул нам по шампуру, со смешной озабоченностью спросил меня: «А тебе-то можно?» Я с благодарностью принял и утвердительно ответил уже с набитым ртом. Леха отвернулся, а я опять успел забыть про какой-то там венок.
– Венок с фоткой пацана в лесу, слышишь? – не отставал Сашка.
– Угу. На квадроцикле, что ли, влетел?
Кит захихикал, а Сашка посмотрел на меня, как на врага народа, и сказал:
– Ничего смешного. Идем. – Он потянул меня так решительно, что я подвинулся: проще посмотреть, он же не отстанет! Сунул Киту свой шампур и, пригибаясь, чтобы Леха не увидел, драпанул за Сашкой в лес. Леха за спиной пел что-то лирическое, перекрикивая всех остальных. Мне хотелось верить, что он закрыл глаза.
Сашка тянул меня в какие-то колючие кусты, а я все еще думал, что за венок такой и что за пацан. Чтобы лезть сюда на квадроцикле, надо вообще не иметь ума или подвеску иметь такую, что ума не надо. Я споткнулся о корень, чуть не влетел в тонкое деревце, на котором висел венок, и забыл про все квадроциклы. При чем тут они вообще!
На маленькой лиственнице висел тяжелый венок с черной лентой и цветной фоткой. Пацан, мне ровесник. Лицо его мне показалось знакомым.
– Видал? – Сашка кивнул на венок.
– Знакомая физиономия…
– Дурак, это парень, который пропал в первую смену. Здесь его тело нашли, помнишь, я рассказывал? И спал он на твоем месте.
Зачем он это сказал, я не понял. Попугать, что ли, хотел? Но пацана я тотчас же вспомнил, он приходил ко мне час назад. Этот странный в палате, который не знал номера своей группы. Я прилип к фотке и целую минуту разглядывал с разных ракурсов, мало ли что? Нет, точно он.
– Чушь какая-то. У него брата не было?
– Сестра младшая. А что?
– Он ко мне в палату приходил час назад.
– Такое бывает. – Сашка кивнул с таким пониманием, будто не удивился. – Мертвые могут наведываться к живым, чтобы предупредить о чем-нибудь… Что он тебе сказал?
– Чушь не пори! Просто похож. Да и не сказал он ничего информативного. Все не мог вспомнить, из какой он группы. Говорил: «Я здесь, по соседству, мы скоро встретимся»…
– Вот видишь! – Сашка испуганно уставился на меня. – Точно предупреждал! Как можно встретиться с мертвяком, если сам живой? Только… Тебе что-то угрожает! Еще что-нибудь говорил?
Я прикусил язык и поверил Сашке. Вот венок, вот фотка. Рядом с лагерем, по соседству. Скоро встретимся, значит… Нет, он сказал: «Только оставь сверток здесь, и мы сразу встретимся». Я не оставил. В последний момент будто за руку отвели. Значит, парень и правда предупреждал?
– Чего притих? – Сашка испуганно поглядывал то на меня, то на венок. – Он должен был еще что-то сказать, что-то конкретнее, там: «Не садись в желтый автобус», а? – Это звучало как полный идиотизм, но было правдой. Я отмахнулся:
– Все нормально. Пойдем, нас, наверное, уже ждут. – И поплелся по кустам к костру. Все и правда было нормально, куклу я взял с собой, нигде не оставлял, мне ничто не угрожает…
– Ты не бойся! – Сашка продирался за мной и еще пытался успокаивать: – Может, тебе показалось, может, и правда кто похожий, а?
Такой он Сашка и есть: сперва страшилок понарасскажет, а потом успокаивает.
– Может быть. – Я сказал, хотя как такое может показаться? Разве что меня кто-то разыгрывает? Ну, допустим, фотку на венке и визит парня легко устроить. Шаги на лестнице, с аппендицитом просто не повезло… Но вот ожог, ожог на левой ноге, это, извините, как? Нет. К тому моменту я уже не просто верил. Я знал, что влип, причем по уши… Из-за дурацкого разбитого стекла. Интересно, этот на фотке чем провинился?
К костру я вернулся притихший и злой. Леха ничего не заметил, а Кит умял мой шашлык, но до этого ли мне было? Я ждал, когда Кит спросит: «Ну как?» – или что-то вроде того, но он не спросил, и хорошо. Я с чистой совестью мог молчать, смотреть на огонь и думать: когда это все кончится? А главное – чем? Если ко мне уже мертвяки в гости захаживают, есть над чем подумать, правда? К Киту вон никто не приходил. Я вдруг подумал: «А почему? Стекла же вместе били?» Думал-думал, и выходило, что не почему! Я не мог сказать, что насолил Контуженой больше, чем Кит, и почему я должен огребать за двоих, мне было неясно. Может, это все правда дурацкий розыгрыш и Кит – инициатор? Я его, конечно, сто лет знаю, но именно поэтому… Нет, ерунда, Кит бы давно спалился на какой-нибудь ерунде. Просто мне не повезло. Просто я один из нас двоих оставил кусту репейника свои волосы.
Остаток дня я почти не помню. Мы жарили шашлыки, что-то пели, во что-то играли, опять жарили шашлыки… А когда, наконец, пришли в лагерь, нас ждал сюрприз.
Сашка первый влетел в палату, да так и встал в дверях, не давая никому войти. Я по инерции наскочил на него, все-таки протолкнул внутрь и увидел. В палате был бардак. Нет, не так: в палате явно был обыск, но полицейские вместе с понятыми нас не дождались. Перевернуто было все: матрасы, тумбочки, выпотрошены сумки, и даже подушки лежали отдельно от наволочек. Содержимое сумок и тумбочек валялось на полу одной живописной кучей, тут же громоздились матрасы с кроватей и одеяла без пододеяльников. Я присел на голую кровать и увидел, что моей тумбочки нет. На ее месте валялась теперь гора щепок, будто топором рубили.
– Ничего себе!
– Хорошо погуляли.
– У кого что пропало? Надо Леху позвать…
Ребята обводили палату ошалевшими взглядами и ныряли в кучу вещей на полу, выискивая свои. А я уже знал, что ничего не пропало.
В палату влетел очумевший Леха, огляделся и, выкрикнув: «Разберемся!» – побежал обратно. Через секунду он вернулся, будто что-то забыл, бросил мне: «За тобой отец пришел» – и уже сбежал окончательно.
Я не спешил. Зашел в сушилку, переоделся, попутно осмотрев каждый сантиметр штанов и майки: вдруг там булавка или что там втыкают ведьмы, чтобы сделать тебе гадость. Сказал всем: «Пока», – хоть почти никто и не ответил, все разгребали гору барахла на полу. А когда вышел, отец с порога вцепился в мой рукав и потащил восвояси:
– Не могу связаться с матерью. Уж бабушке, деду позвонил из лагеря, никто до нее дозвониться не может. Прокатимся в город, ладно?
Глава X
Дорога
Поселок показался мне до безобразия длинным, я весь извертелся, ожидая, пока отец наберет скорость. На скорости было отчего-то удобнее сидеть, рана от операции меньше болела и ожоги…
