— Ну так и таз спереть могут, — не сдавалась, поддала намеков баба Надя. — Лихому человеку что обмылок, что старая тряпка…
— Точно, — серьезно кивнула собеседница, — было дело. У меня ведь недавно старую юбку сперли, Надька! Ума не приложу, кому такая ветошь понадобилась?! Я ж в ней только по огороду и не стыдилась-то ходить! Рвань рванью.
— И когда же эту рвань украли? — вроде бы невзначай поинтересовалась столичная сыщица.
— Так это… на прошлой неделе, — припоминая, нахмурилась Терентьевна. — Кажись… О! В тот день, когда Федьку Мухина пришили! Точно. Я тогда еще собралась свеклу пропалывать, пошла в баньку за юбкой и платком — глядь, Карпыч, как сумасшедший по улице чешет, а мой Буран лаем заливается. Оказалось — Федьку зарезали. Я юбку надевать не стала, думаю, приедут городские власти из района, начнут с расспросами по дворам ходить, а тута я — здрасте, здорово, пугало огородное. Надела новую. И платок чистый повязала. Старую юбку захотела от баньки прибрать, пошла — ан нет как нет! Ни платка, ни юбки. — Глафира недоуменно развела руками. — Кому понадобились?
Надежда Прохоровна как будто немного испуганно выпучила глаза:
— А ты ничего, Терентьевна, той ночью не слышала?
— Нет, — замотала головой старушка. — Я ж почти глухая стала, Надька. Только Бурана и слышу.
— А он той ночью не лаял?
— А чего ему лаять-то? От Федьки постоянно какие-то звуки доносятся, он на него реагирует, только когда тот близко подходит. А так — привык кобель. На Федьку каждый раз лаять, никакого горла не хватит.
— Так, может, кто чужой приходил?
— Нет, Буран не волновался, тихо было.
— А как, Глаша, думаешь, кто Федьку мог пришить?
— Известно кто, — довольно равнодушно пожала плечами орденоносица. — Дружки из поселка что-то не поделили.
После этого нелогичного вывода расследовательские мероприятия в доме Глафиры можно было сворачивать. Надежда Прохоровна еще немного поболтала со старой знакомицей, попила чайку с майским медом и, откланявшись, пообещала еще заглянуть на огонек.
Домой к Матрене не пошла. Свернула к заросшей калитке Федора, прошла во двор и, обогнув дом, уселась на лавочке возле тыльной стены. Задумалась.
Картина преступления понемногу начинала вырисовываться, обрастать подробностями… Теперь с уверенностью можно говорить, что в ночь с пятницы на субботу Федор Мухин был у клеток с кроликами, одетый в рабочую одежду Глафиры.
А из этого в совершенной точности следует, что два удара в спину Федор получил еще на улице.
Почему так получается?
Да потому. Если бы убийца поджидал Федора в доме, то там же осталась бы и юбка. Зачем преступнику брать с собой окровавленную одежду жертвы и выбрасывать ее в бурьян?
А Федька выйти на улицу и выбросить юбку не мог. Истекающий кровью человек, скорее всего, за подмогой к соседям побежит, раз мобильный телефон сломался, а не какую-то древнюю тряпку помчится выкидывать…
Или Федор еще не понял, что ранен смертельно?.. Удары шилом получил уже дома, снял юбку, сходил за ограду, выбросил тряпку в траву…
Ага, до того заросшего бугорка через весь огород топать и потом еще вдоль забора тащиться! Как бы ни был Федька легко ранен, ради старой юбки такую дорогу проделать?!
Невозможно представить!
Если только… Если только все предположения снова не насквозь ошибочные. К кроликам полез не Федька, а бабы-Глашина одежка была на его убийце. Тот на Фельдмаршала наткнулся, помчался к Федору, который уже наготове сообщника поджидал, и уже там дружки что-то не поделили…
Или… Или юбка все же была на Мухине. Но лазал воровать кроликов он не один, а прихватил с собой помощника, впоследствии оказавшегося его убийцей. Убийца запаниковал, когда Суворов поймал Федора у клеток, испугался разоблачения и ткнул сообщника пару раз шилом.
Тыща вариантов и все глупость какая-то. Во-первых, зачем Мухину кто-то в помощь понадобился? На стреме стоять или нетяжелого кролика до дома дотащить?
Во-вторых, кража живности и убийство несоизмеримы по тяжести. Тем более что Карпыч никого за шиворот не схватил.
И в-третьих, все снова возвращается к Дениске. Так как только фермерский зять знал о том, чем промышляет его приятель по рыбалке.
Но вся родня Дениски утверждает, что парень ночью дома был, к Мухину отправился только под утро, уже в резиновых сапогах…
Снова-здорово! Куда ни поверни, отовсюду появляется широкоплечий парень, который в дырку в окне не помещался! У Надежды Прохоровны уже голова распухла, а дальше пути Федора от почтальонских клеток до дома проследить не получается! Кто ждал его на улице? Почему ждал? Зачем убил? И как потом в дом попал, раз вылезал на улицу через окно?!
Неужто ткнул Федьку шилом еще на улице, тот по дороге юбку выкинул, потом они оба пошли домой к жертве, заперлись на все замки, а убийца после через дыру в окне на улицу выбрался?
Белиберда. Что-то из этой последовательности надо исключить ввиду абсолютнейшей бессмысленности. Либо убийца встретил Федора на улице, ткнул шилом, а Федька после юбку в бурьян выбросил. Либо поджидал его дома, зарезал там, а после выбрался в окно, испачкав плексиглас кровью.
Не стал же Мухин приглашать своего врага в дом после того, как тот его на улице дважды шилом ударил?!
Бабы-Надина голова гудела от множества перепутанных между собой, но в большинстве своем неоспоримых фактов, факты эти никак не желали укладываться в систему и противоречили друг другу. Все довольно стройно складывалось до момента непосредственно убийства, потом неудержимо разваливалось на противоречащие друг другу обстоятельства. Где и как встретил Федор своего убийцу?! На улице по пути к своему дому или уже в доме?!
Как это понять?!
Устав сидеть и бестолково прокручивать в голове одни и те же вопросы, Надежда Прохоровна встала с лавочки и пошла к дальнему концу небольшого мухинского огорода. Если все ее предположения начинают разваливаться именно на пути от кроличьих клеток к дому, приступать надо конкретно оттуда — от места встречи Фельдмаршала с покойником, где на сфотографированной юбке еще не было следов крови. Кровь эта появилась либо на пути от клеток к дому, либо в самом доме — и в этом главный вопрос. Надо внимательно пройти весь путь убитого сторожа, присмотреться к тропке, к окружающей ее траве, может быть, обнаружится где-то хоть капелька крови? Дождя-то не было уже дней десять… Авось отпечатались на тропке следы борьбы.
Краешек ярко-желтого солнечного диска уже коснулся верхушек леса, комариная стая радостно звенела над головой, Надежда Прохоровна, приглядываясь и приседая, плелась по узкой тропиночке на задах огородов и никаких следов убийства на ней не находила. Крохотная земельная полоска засохла до присыпанной мелкой пылью каменной твердости.
«Полкана, что ли, кликнуть? Один раз острый нюх песика позволил ему разыскать в траве окровавленную одежду, может быть, и тут поможет?..»
Дойдя до самого плетня Фельдмаршалова огорода, ничего путного Надежда Прохоровна так и не нашла. Неровная пыльная тропочка не несла на себе никаких следов, невысокая, скошенная травка нигде не была особенно примята или чем-нибудь испачкана…
Надежда Прохоровна свернула по стерне к памятному каменному бугорку. Наудачу обошла его кругом… На склоне холмика, упрятанный в высокой траве, белел комочек белой материи. Баба Надя прошла сквозь колкую поросль и, признаем честно, сильно не удивилась, узнав в матерчатом комочке — белый
