36.
— Я ведь проверю, — сощурился Маршал.
— Проверяйте, — покорно сказал командир ТВА.
Маршал стукнул по столу кулаком.
— Не гребет меня, сколько истребителей они потеряют! В другое время, может, я и позволил бы тебе так их мурыжить, но нет у нас времени. Понимаешь, нет! Девятого мы должны войти если не в Симферополь, так в Феодосию, или все мы! — он обвел сидящих за столом пальцем — как стволом автомата. — Все мы не только погоны, но и партбилеты положим! Сегодня их должны бомбить! Сегодня!
— В 19–30 будет нанесен ракетный удар по военным объектам, — глухо сказал командир ТВА. — У меня все.
Маршал повернулся к командиру 14-й армии…
Белые в воздушных боях 3 мая потеряли 49 истребителей — 8 «беркутов», 16 «ястребов» и 23 «миража». По «воздушному мосту» ночью переправили 8 F-15A и 12 А-7Е, укрыв в Сары-Булате. Спаслись 29 пилотов. Интенсивность сопротивления снижалась согласно плану. Ракетами были разрушены 2 РЛС дальнего обнаружения и две РЛС ЗРК «Кудесник». Жертвы среди мирного населения составили 23 человека.
Из Керчи морем эвакуировали бригадные склады. В Севастополь стягивали паромы, контейнеровозы и ролкеры. Там же отгружали бочки с пометкой «токсично» и индексом UA18 — кому было положено, те знали, что так обозначается состав «гриффин», активно используемый в авиации. Зачем его отгружают в порту — было неясно.
Армия зарывалась в землю — в буквальном смысле слова. Укрывали технику и склады, рыли оборонительные рубежи на Тарханкуте и Парпаче. Настроение было соответствующее: похоронное.
4 мая было еще сравнительно спокойно, а вот пятого началось. В 9-40 эскадрилья МиГ-25, пользуясь полнейшей безнаказанностью, с высоты 23 км сбросила 24 ФАБ-500Т на авиабазу Бельбек. Это была та авиабаза Бельбек, которую ночью построил инженерный батальон Южного района обороны, но из-за неточности бомбометания с такой большой высоты три бомбы попали в настоящую авиабазу и повредили основную ВПП.
В 14–20 эскадрилья отбомбилась над Саками. Все то же рассеяние бомб привело к тому, что четыре из них упали на Михайловку. Погибли городовой, находившийся по долгу службы на улице, двое подростков- взломщиков, решивших поживиться во время воздушной тревоги, и пожилая супружеская чета, не пожелавшая спускаться в подвал. В 17–30 эта же эскадрилья сбросила бомбы на Сары-Булат, и одна из бомб попала в настоящую авиабазу. Остальные расковыряли степь вокруг ложного аэродрома и раздолбали автомагистраль.
После налета на Саки полковник Адамс отдал Скоблину приказ перехватить этих орлов — скорее в угоду общественному мнению, чем по военной необходимости. Приказ был выполнен отлично: 8 «беркутов» подловили МиГи при заходе на посадку и сбили четыре из них.
Возвращаясь, они угодили в мыловарню: 162 советских истребителя совершили очередной налет, бой им дали 64 крымских самолета. Летчики форсиз, которым удалось выбраться из этой бойни, так и не отдыхали: вечером они вышли на перехват ракет, которые выпустили не добитые 1 мая Ту-16 и Ту-22М7. Советский Союз не жалел средств на воссоединение двух народов: по Крыму высадили 88 КСР-5 и 12 Х- 22.
Это был самый сильный удар за весь день: погибло 34 человека из военнослужащих и 46 штатских.
Ночью в Сарабузе сели 28 F-15A и 22 А-7Е. Американский «воздушный мост» действовал…
На следующий день красные начали раненько. В 7-40 пошла на Сарабуз эскадрилья из Ейска, усиленная после вчерашних потерь МиГами-25РБ из Конотопа. Ложный аэродром «Сарабуз» очень серьезно пострадал. Бочки с мазутом и отработанные автопокрышки горели так, что было видно из Симфи.
В 9-10 массированным ударом красные соколы окончательно сломали хребет крымским ВВС. Помня о словах Маршала, командующий ТВА бросил против 48 истребителей крымской ПВО 186 «МиГов», в том числе — свежий 61-й полк. Уйти удалось только 11 белым самолетам, и только потому, что они успели заскочить в зону ПВО Северного укрепрайона. Те семь «МиГов», что в азарте погони кинулись за ними туда, были сбиты «хоками» и упали в Чонгар.
Через час 70 Ту-22 поднялись с воздух. Сто сорок восемь ракет было выпущено, тридцать сбито «хоками»: самолеты Крыма в воздух не поднялись.
В 11–00 70 Cу-24, 80 Cу-17, 140 МиГ-27 и 150 МиГ-23 пошли на Крым. В среднем приходилось по 70 самолетов на авиабазу, и советские отыгрались за 1 мая с лихвой. Шесть крымских аэродромов, по идее, размолотили в кашу уже при первом ударе, но для верности сделали еще три налета. В последнем участвовали даже Ту-16 с ФАБ-3000, и то, что эти летучие слоны не были сбиты, ясно показывает, что крымской ПВО больше нет.
Аэродром «Сары-Булат» понес серьезные повреждения, так что американским F-15 и А-7, переброшенным ночью по «воздушному мосту» пришлось садиться на автобан между Сары-Булатом и Новоивановкой. Лет пять назад местные жители очень удивлялись, зачем военные бетонируют второстепенной важности дорожный узел, для которого вполне хватило бы и асфальта…
— Вот так вот, значит… — сказал подполковник Денисов.
— Вот так вот, — передразнил его мэр Кымыл-Муруна. — И машин у меня нет. Вызвали спасателей из Симфи, так когда они еще будут. Полчаса нас утюжили! Полчаса! Сволочи! — он сорвался на крик. — Я же знаю, что батарея цела была! И сейчас цела! И сидели, смотрели спокойно, как нас тут в дерьмо вколачивают! Люди вы или нет, мать вашу так?
— Я дам технику, — сказал Денисов. — Я все дам! Я руками буду все разгребать, камни грызть! Скажи, что делать, — я буду! Только душу из меня не вынимай…
— Толку от твоего грызения! Надо было врезать им! Стрелять надо было!
— Приказ, — скрипнул зубами Денисов. — У меня был приказ…
— Вон им скажи, что у тебя был приказ! — мэр показал пальцем в окно. — Которые без домов остались. Которые ждут, пока их детей из подвала выкопают. Давай, выйди к ним, подполковник, и скажи, что у тебя был приказ! Не можешь?… Не можешь!..
Подполковник Денисов повернулся спиной к мэру и вышел из кабинета. В коридоре толклись работники муниципалитета и жители города, враз оставшиеся кто без крова, а кто и без семьи, кто-то куда-то звонил, составлялись какие-то списки… Денисов шел через толпу, и толпа расступалась перед ним. В его сторону старались не смотреть, точно он был преступник или прокаженный.
Прислать сюда палатки со склада полка, думал он. Жратву. Медикаменты. Машины… Развернуть еще один мобильный госпиталь…
Самое страшное уже было позади. Уже погасили пожар в здании школы и выяснили, что дети в подвале убежища живы. Крым шестьдесят лет готовился к бомбежкам — убежищ настроили много. Но в школе, завалило оба выхода, включая аварийный. Воздух поступал, слава богу. Теперь у школы торчало два автокрана — шла работа, которую спасатели называли «игрой в бирюльки». Действительно, было очень похоже: разобрать завал по камешку, очень осторожно, чтобы от неловкого смещения все это не просело вниз и не проломило перекрытия убежища, погребая детей Кымыл-Муруна…
Денисов даже не посмотрел в ту сторону. Он знал, что там, на площади, за оцеплением стоят матери. И многие в оцеплении — отцы, ведь и дети казаков ходили в эту школу и прятались в подвал во время воздушных тревог, которые — до сего дня — все были ложными.
Над городом стоял дым: от покрышек, которые приготовили загодя, и от настоящих пожаров.
Невредимая батарея ЗРК «Кудесник»… И приказ — категорический, не терпящий возражений: не применять!
Денисов, добравшись до КШМ, скомандовал радисту:
— Найди мне зампотыла… Передай: пусть все, кто свободен от патрулирования побережья, на сутки поступают в распоряжение мэра. Давать ему машины, людей… Что ни попросит. Пленных пусть гонят сюда
