тусуется с его супругой, так он еще и отказывается поведать ее мужу, чем они вместе занимались! Но Сальери проявил несвойственное для темперамента южанина терпение и здравомыслие:
– Я понимаю, что сам виноват – потерял с ней связь. Но прощение за это я попрошу у нее, а не у тебя. Ты просто расскажи, что случилось. Представь, как бы ты себя чувствовал на моем месте!
– Даже представлять не хочу! Но… ладно.
Марку вовсе не хотелось восстанавливать целостность этой «ячейки общества», но и промолчать он не мог. Для Вики ведь как раз лучше будет, если ее муж одумается и начнет о ней заботиться – так, как он и должен. А что будет с ним, с Марком… а кому какая разница?
В конце концов, у него уже была попытка – создать счастливую семью, но этот шанс он благополучно проворонил. Пусть такая возможность появится и у Сальери! Поэтому он рассказал итальянцу все. И о ловушке для Игната, и о записи камеры наблюдения, и о путанице с именами жертв, и об их встрече с Демиденко. Сальери слушал его очень внимательно, но о чем он думал в этот момент, было неясно. Когда Марк закончил, его спутник долгое время хранил молчание.
– Вика ведет…
– Вроде того.
– И она… она сама –
Очаровательно – для него стало открытием,
– Я-то думал, она в своем офисе торчит с утра до вечера, бумажки перебирает… совсем уже в канцелярскую крысу превратилась! – воскликнул Сальери. – А она… надо же! Мои вечеринки по сравнению с этим… а она никогда ничего мне не говорила…
– Значит, она не считала нужным что-либо рассказывать, – не сдержал злорадства Марк.
– Да… И я ее в этом не виню. Не могу сказать, что она перестала доверять мне… наверное, я никогда и не был тем человеком, которому она могла бы довериться. Но я это исправлю!
Решительность его явно была искренней, горячей, и Марку она совсем не понравилась. Да и не только это! Но сейчас им не до выяснения отношений – кроме Сальери, других союзников у него нет.
Когда они подъехали к нужной улице, фонари еще не зажглись, хотя на улице стало очень темно. Это производило несколько гнетущее впечатление, поскольку райончик-то оказался тот еще! Офисные здания, поставленные на капитальный ремонт старые жилые дома… Людей почти нет, а уж в такое-то время суток – гораздо меньше, чем бывает днем. Как будто они в каком-то заброшенном городе оказались!
– Москва после Апокалипсиса, – поежился итальянец. – Многовато домов-то…
– Плевать. Ты машину эту нигде не приметил?
– Нет…
Марк тоже ее не видел, но отчаиваться было рано. Со стороны дороги просматривались только фасады домов, а за ними есть дворы. Там не только «Форд» – там танк можно спрятать!
– Значит, поищем машину. Если он привез Вику сюда, то оставил тачку возле того дома, где и запер ее. Не тащил же он Вику сто метров по улице!
Был вариант, что убийца вообще отвез девушку совсем не сюда. И об этой возможности мужчины прекрасно помнили. Но говорить о ней им не хотелось, потому что такое развитие событий вообще никаких надежд на спасение Вики не оставляло.
– Хорошо, а когда мы найдем тачку, что будем дальше делать? – поинтересовался Сальери.
– Я позвоню своей знакомой из полиции, пусть приедет сюда. Но это в основном подстраховка. Попытаемся вызволить Вику самостоятельно.
– В принципе, можно было бы и сейчас этой даме позвонить…
– Не факт, что она мне поверит. Да и потом, она не так уж сильно заинтересована в том, чтобы помочь Вике. А мы – заинтересованы. Ты что, боишься?
– Нет, конечно! Я просто не хочу, чтобы наша самодеятельность навредила Вике!
– Не навредит, – заверил Марк. – Каким бы уродом ни был этот псих, он все равно – один. Нас двое, а с Викой – и все трое.
– Двое с половиной, я бы сказал…
– Все равно. Должны сами справиться!
Головная боль. Сильная… просто ужасная! Да еще и тошнота… как по заказу! В течение какого-то времени Вика ощущала только это – боль и тошноту. Если именно такую дикую головную боль испытывают героини анекдотов, отказывающие мужьям в близости, то их вполне можно понять! Как будто в черепе кипит раскаленная лава… На что угодно пойдешь, лишь бы прекратить эту пытку… Но постепенно боль немного ослабела. И вскоре вернулись
Ее похитили! Прямо из собственной квартиры. Кто – она догадывалась, но почему она все еще жива?! И что случилось с Сальери? А с Марком?.. Ведь если ее кто-то выволок из подъезда, он мог увидеть это, попытаться помешать преступнику, и тогда… Нет, лучше и не думать об этом! С Марком все хорошо…
«Почему я вообще думаю о нем сейчас? – удивилась Вика. – Это же меня похитили! Но не убили… почему-то».
Глаза ей не завязали. Просто веки стали какими-то тяжелыми, чтобы поднять их, требовалось сделать усилие, а девушка была еще слаба. Вместо этого Вика попыталась понять, на чем она лежит…
Как ни странно, она не лежала, а… стояла! Запястья болят, ноги затекли, а она едва касается пола мысками туфель. Значит, ее подвесили к потолку за связанные руки! Одежда и обувь все еще на ней, но ей холодно – видно, уже ночь; откуда-то сильно дует ветер, но она явно в каком-то помещении. Голова болит, еще не закончилось действие наркотика… Травм, вроде ссадин и синяков, кажется, нет… Порезов – тоже нет. Тех самых жутких порезов, которые имелись на телах предыдущих жертв. Он ее не только не убил, он ее даже и не тронул! Пока что.
Вика понятия не имела, по какой причине он взял эту «паузу», которой не делал в прежних случаях. Явно уж – не из-за чувства заботы о ней! Но это ее не интересовало. Он допустил ошибку, оставив ее в живых, и девушка собиралась этим воспользоваться!
Она осторожно приоткрыла глаза, и голова опять заболела, просто невыносимо. Плевать! Вика сосредоточилась на окружающей обстановке, стараясь не думать обо всем прочем.
Похоже, ее притащили в какое-то заброшенное здание. Сложно сказать, что – новостройка ли это или, напротив, дом, предназначенный под снос. Вокруг – одни голые стены, даже дверей в дверных проемах нет. Значит, и звать на помощь тоже некого, потому что люди тут больше не живут, а рабочие на ночь не остаются.
В том, что сейчас – именно ночь, девушка уже не сомневалась. За пустым окном, прикрытым целлофановой пленкой, было темно. Комнату освещали две керосиновые лампы, стоявшие на грязном столе. Вика в жизни ламп не видела – раритет просто… Но функцию свою этот «раритет» выполнял неплохо, освещая помещение желтоватым светом и, увы, наполняя его удушливым дымом.
На столе лежали и вполне современные фонарики, но они не были включены. Полки… заполненные какими-то странными предметами… похожими на большие банки, завернутые то ли в пакеты, то ли в тканевые мешки – недостаток света мешал определить это наверняка. Что в этих банках – она боялась себе даже представить.
Послышались чьи-то шаги, девушка вздрогнула. Они не были гулкими, скорее, напротив, тихими: кто-то осторожно ступал по присыпанному строительным мусором полу. Вика поняла, откуда именно появится этот человек, – дверной проем она уже увидела. Сердце замерло у нее в груди. Вот он, идет!.. Каков он из себя, этот урод? Здоровый, наверное. Метра под два ростом. И накачанный. И глаза у него наверняка звериные… Не мог нормальный человек творить… такое! Но вот в дверном проходе появилась чья-то фигура, и Вика не поверила своим глазам. Потому что к ней приближалась… женщина! Причем не такая женщина, в которой кто-то заподозрил бы убийцу. Не мужеподобная «гренадерша», не женщина-вамп, не дорвавшаяся до ножа обкуренная малолетка. Нет, в комнату вошла пожилая женщина, худенькая и невысокая, – таких обычно называют «божий одуванчик». Седые волосы собраны в аккуратный пучок, на лице – сетка морщин, старый костюм – под стать образу. Появление здесь этой старушки выглядело настолько неуместным, что Вика даже подумала: не начались ли у нее галлюцинации – как последствия отравления наркотиками?
Старушка поставила на стол металлический поднос, прикрытый темной тряпкой, и с сочувствием
