мы миновали кумирню, потом переправились через мелкую, но быструю р. Буянту и прибыли около полудня в город.
Город Кобдо расположен среди широкой долины речки Буянту, в версте от ее правого берега {50}. По своей чистоте он составляет редкое исключение между китайскими городами, обыкновенно грязными и зловонными в летнее время. По главной улице, имеющей около полуверсты длины и 25 сажен ширины, тянется аллея из высоких, тенистых тополей, растущих по обеим ее сторонам, а под ними струятся арыки. Против концов этой улицы, на противоположных окраинах города, расположены две цитадели, из которых в одной (северной) помещаются: амбань, чиновники, присутственное место (ямынь) и пехота гарнизона, а другая (южная) занята конницею (из солон). Стены обеих цитаделей возведены из необожженного кирпича и имеют около 15 футов высоты. Толщина их у основания около б футов, а близ кроны, где бойницы, около 2 футов.
В городе считается не более 60 домов из необожженного кирпича с дворами, обнесенными кирпичными же оградами. Жителей в Кобдо в 1878 г. было около 1000 человек, в том числе 400 солдат гарнизона. Главную массу собственно обывателей города составляют китайские торговцы, почти исключительно шансийцы, проживающие в нем без семейств. Они только по временам, да и то не все, ездят на родину по делам и для свидания с родными. Затем в Кобдо проживает десятка два китайских семейств, переселившихся из Джунгарии еще в начале дунганского восстания. Они занимаются мелочной торговлей, отчасти приготовлением простой деревянной посуды для монголов, огородничеством и кузнечным ремеслом.
Вокруг Кобдо разбросано несколько десятков жалких юрт бедных монголов, питающихся поденной работой в городе и подачками зажиточных китайцев за различные услуги им. Часть этих бедняков находится в постоянном услужении, или, лучше сказать, в кабале у китайцев.
Наши купцы в 1878 г. торговали в г. Кобдо в четырех лавках. Сами они живут в нем только с мая по ноябрь, да и то не все, а на зиму оставляют вместо себя приказчиков. Нанимаемые ими у китайцев помещения довольно просторны, но плохо приспособлены к потребностям и привычкам русского человека. Жилые постройки зимою очень холодны, хотя и согреваются железными печами.
Хлебопашества поблизости города нет, а возделываются лишь маленькие огороды на окраинах его. На западном берегу озера Хара-усу существуют казенные пашни, обрабатываемые монголами и солдатами кобдинского гарнизона, но хлеба с них собирается очень немного: его недостает даже на продовольствие этого гарнизона. Во время дунганского восстания в Джунгарии хлеб в г. Кобдо привозили за 2000 верст из Куку-хото, и потому цена на него в то время стояла очень высокая, от 4 до 6 рублей за пуд пшеничной муки и проса. По умиротворении этой страны, его стали привозить из Барку-ля и Гучена, и цена за пуд муки и проса упала до 2 рублей.
Окрестности Кобдо совершенно безлесны. Топливом служит преимущественно кустарник, привозимый издалека и продающийся дорого. В последние годы стали доставлять в город каменный уголь, добываемый верстах в 100 к юго-востоку от него, в горах Цзун-хаирхан. Водою горожане пользуются частью из колодцев, частью из арыков, выведенных из речки Буянту; которыми орошаются и городские огороды.
Торговля в г. Кобдо не только у русских, но и у китайцев, имеющих в нем около 40 лавок, незначительна. Торговое значение этого города заключается главным образом в существовании в нем нескольких больших товарных складов, принадлежащих богатым китайским коммерческим компаниям. Часть товара из этих складов продается на месте приезжим монголам и мелким китайским торговцам, содержащим лавочки в городе, но главная масса его сбывается внутри страны. Компании отправляют товар в окрестности страны с приказчиками, из которых одни развозят его по кочевьям, другие продают в лавках, открытых этими компаниями в монастырях, княжеских ставках и вообще бойких местах Северо-Западной Монголии.
Как в самом городе, так и внутри страны торговля у китайцев и русских почти исключительно меновая: серебра (в кусках) в обращении мало, а единственные китайские мелкие монеты — чохи — в Монголии не ходят. В Кобдо вместо мелкой монеты употребляются бумажные кушаки, которыми опоясываются монголы, а крупная монета заменяется кирпичом чая, стоимостью около полутора наших кредитных рублей.
Осенью 1872 г. г. Кобдо был разорен дунганами, пришедшими с юга, из Баркуля. В то время гарнизон его состоял из 1000 с лишком солдат, число же осаждавших дунган было не более 400 человек. Они подступили к городу с большим караваном захваченного на пути у монголов имущества. С ними было много женщин, оставшихся во время действия при обозе. Жители Кобдо, узнав о приближавшейся опасности, частью бежали из города, частью перебрались в цитадель к войскам и только немногие не успели скрыться своевременно. Дунгане, по приближении к городу, были встречены ружейными выстрелами китайских солдат, отступивших затем поспешно в крепость. Инсургенты напали на город и стали грабить его, поджигая разграбленные дома. Китайцы, не успевшие вовремя скрыться из него, были перебиты. Гарнизон, засевший в северной цитадели, в первое время бездействовал. Вдоль главной улицы, впрочем, стреляли оттуда из пушек, но эти выстрелы не наносили никакого вреда дунганам, рассыпавшимся по домам, а на вылазку китайцы не отважились.
Ограбив город и истребив огнем большую часть домов, дунгане отошли от него версты на две и расположились лагерем. Тогда только амбань, уступая настояниям офицеров гарнизона, решился отрядить из него 500 человек на вылазку. Китайцы двинулись к лагерю, но дунгане, сев на лошадей, атаковали наступающих с фронта и флангов, обратили их в бегство и преследовали до самых крепостных ворот, причем осажденные потеряли более 100 человек убитыми и ранеными. На другой день дунгане оставили Кобдо. Так окончился этот постыдный для китайских войск погром. Однако амбань, отрапортовавший в Пекин о мнимой победе над инсургентами, получил награду. Наши купцы успели вовремя выбраться из Кобдо, но у братьев Гилевых осталось там много шерсти, сгоревшей от пожара.
Во время нашего пребывания в г. Кобдо у китайцев 30 августа был большой праздник: 15-е число (полнолуние) VIII луны. Накануне во всех домах делались к нему приготовления: подбеливали стены, мыли и чистили посуду, а на дворах пекли на пару маленькие круглые булочки, раскрашивая их потом красками. Утром, в день праздника, началось пускание ракет, бросание петард и сжигание бураков, мельниц и других произведений пиротехники, в которой китайцы очень сведущи. По улицам целый день расхаживали толпы с песнями, а перед трактиром на главной улице, устроенном наподобие буфета под навесом, постоянно теснился народ, напевая песни под аккомпанемент музыки, помещавшейся тут же, на тротуаре. Вечером китайцы ходили в соседние горы, верст за восемь, на поклонение восходящей луне, а по возвращении оттуда пировали заполночь в домах. В этот день мы не видели в городе ни единого пьяного и не замечали не только драк, но даже простых ссор между китайцами. На следующее утро занятия горожан пошли обычным порядком, как будто накануне не прерывались вовсе.
Через неделю после нашего прибытия в г. Кобдо караван бийских купцов, с которым нам предстояло идти в Куку-хото, был уже готов к выступлению, и мы, с своей стороны, спешили окончить последние приготовления к дальнейшему пути. Из 18 верблюдов четырех, оказавшихся слабыми, променяли в Кобдо на двух сильных и жирных, поправили юрты, запаслись бочонками для воды и наняли двух монголов в погонщики. В проводники общему каравану был приглашен молодой китаец, родом из Куку-хото, желавший побывать на родине.
Бийские купцы в 1878 г. отправляли еще в первый раз караван в Куку-хото и исключительно с маральими рогами. Они покупают рога на Алтае от тамошних кочевников, бьющих ежегодно довольно много диких маралов, а также у алтайских крестьян-охотников и мараловодов, отчасти и в Монголии у урянхаев и торгоутов. До 1878 г. купцы сбывали эти рога китайцам в Кобдо и Улясутае по весьма умеренным ценам, сравнительно с ценами во Внутреннем Китае. Поэтому они решились отправить их в Куку-хото, где, по собранным сведениям, надеялись продать несравненно дороже, чем в Кобдо и в Улясутае. Других товаров купцы с этим караваном не посылали, так как им неизвестно еще было, на какие из них существует спрос в г. Куку-хото.
5 сентября все приготовления были окончены, и б-го, после полудня, мы оставили Кобдо.
