— Я надеялась, что у меня будет возможность познакомиться с членами семьи, — спокойно ответила Шарлотта. — Я почти никого из них не знаю.
— Неудивительно! — многозначительно отозвалась старуха. — Я иду к себе в будуар. Думаю, что в маленькой гостиной вы кого-нибудь найдете.
С этими словами она удалилась, и Шарлотта в полном одиночестве проследовала в столовую, в которой уже был накрыт ужин, но пока еще никого не было. Через двойные двери молодая женщина вошла в прохладную маленькую гостиную, декорированную в зеленых тонах.
Посередине комнаты, в самом центре ковра, стояла девушка в муслиновом платье лет девятнадцати, очень худая. Ее ярко-рыжие волосы были не очень тщательно причесаны, уголки губ большого красиво очерченного рта печально опущены. Но, как только вошла Шарлотта, она радостно ей улыбнулась и воскликнула:
— Вы, должно быть, сестра Эмили! Я очень рада, что вы приехали. — Девушка опустила глаза, а затем снова резко их подняла, печально взглянув на Шарлотту. — Потому что не знаю, что делать… даже не знаю, что говорить…
Я тоже не знаю, мрачно подумала Шарлотта. Все звучит так банально и лживо. Но это вовсе не извинение. Даже неуклюжая попытка помощи лучше, чем демонстративное невнимание к чужому горю или бегство от него, как от заразной болезни.
— Меня зовут Анастасия Марч, — продолжила девушка. — Но называйте меня, пожалуйста, просто Тэсси.
— А меня зовут Шарлотта Питт.
— Да, я знаю. Бабушка говорила, что вы должны приехать.
Шарлотта уже имела возможность узнать мнение бабушки относительно своего приезда.
Дальнейшая беседа была прервана появлением Уильяма и Сибиллы Марч. Женщина вошла первая, вся в черном, с кружевами вокруг красивой белой шеи. Муж следовал за нею на расстоянии шага.
Шарлотта сразу же поняла, каким образом Сибилле удалось вскружить голову Джорджу. Даже сейчас от нее исходило ощущение какой-то особой энергии и загадочности, на крючок которой так легко ловятся многие мужчины и которая полностью отсутствовала в Эмили. Сибилле не нужно было прилагать никаких усилий, чтобы нравиться мужчинам; это сразу же бросалось в глаза, читалось на ее лице, в темных широко открытых глазах, в очертании губ, прекрасной фигуре. Шарлотта теперь прекрасно представляла себе, сколько усилий пришлось приложить Эмили, каким сильным должен был стать ее самоконтроль для того, чтобы вернуть внимание Джорджа. Неудивительно, что, как бы походя, она сумела обворожить Джека Рэдли! Но Эмили все-таки, по-видимому, оказалась недостаточно внимательной, полностью сосредоточившись на Джордже. Она была слишком занята заботами об отношении к ней мужа и могла не заметить, что Рэдли принял ее флирт за нечто более серьезное.
И этот Уильям Марч, чрезмерно снисходительный супруг… На его лице читалось все что угодно, но только не безразличие. В чертах его лица ощущались аскетизм и чувственность: тонкий нос, красиво очерченный рот. И при всем том в нем была некая страсть, более, сложная, чем просто преклонение перед женщиной или пламя простых эмоций. Он мог с презрением относиться к подобным страстям, но в один прекрасный момент мог стать и их жертвой.
Размышления Шарлотты были прерваны появлением Юстаса Марча. Его облик был как всегда безупречен. Внимательным взглядом круглых глаз он обвел комнату, отметив отсутствующих, и пришел к выводу, что обстановка здесь, в общем, достаточно сносная. Его взгляд остановился на Шарлотте. Казалось, он уже принял решение, как ему следует к ней относиться, и на лице у него появилась улыбка, одновременно вкрадчивая и самодовольная.
— Я Юстас Марч. Как хорошо, что вам все-таки удалось приехать, дорогая миссис Питт. Очень своевременно. Бедной Эмили нужен кто-то, кто хорошо ее знает. Мы, конечно, сделаем все, что в наших силах, но не сможем заменить ей ее семью. Очень удачно, что вы нашли время. — Он перевел взгляд на Сибиллу, и у него на лице появилась удовлетворенная улыбка. — Очень удачно, — повторил он.
Дверь снова открылась, и в гостиную вошел единственный гость, который не был связан с присутствующими никакими родственными отношениями и который в наибольшей степени беспокоил Шарлотту. Джек Рэдли…
Как только она заметила его элегантную фигуру в дверном проеме, ей практически сразу стала ясна суть проблемы. Шарлотта почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. И дело было не столько в его красоте — хотя его глаза, несомненно, завораживали, — сколько в его необычном изяществе и энергии, которые приковывали к себе женское внимание. Вне всякого сомнения, он осознавал это. Обаяние было его главным достоинством, и мистер Рэдли был достаточно умен, чтобы искусно использовать его.
Встретившись с ним взглядом, Шарлотта мгновенно поняла, как Эмили использовала его в своих отношениях с Джорджем. Даже несерьезный флирт с таким мужчиной способен доставить немалое удовольствие. Правда, в нем есть одна опасность — он может слишком увлечь, причем увлечь до такой степени, когда его последствия могут стать абсолютно непредставимыми. Его бывает труднее прекратить, чем начать. Возможно, после восторгов запретной игры, столь блестяще проведенной, Джордж, такой знакомый и предсказуемый, будет уже далеко не столь интересен, как вначале. И не исключено, что Эмили, не сознаваясь себе в этом, хотела продолжить начатую игру? И столь же вероятно, что Джек Рэдли увидел в таком ее поведении шанс заполучить жену гораздо красивее и намного богаче Тэсси Марч?
Мысль крайне непривлекательная, но, появившись, она явно не желала уходить. Ее могло вытеснить лишь доказательство противоположного свойства, и притом доказательство бесспорное.
Шарлотта перевела взгляд на Юстаса, стоявшего в уверенной позе солидного и довольного собой человека — расставив ноги и заложив руки за спину. Если он и чувствовал какое-то волнение, то превосходно умел его скрывать. Вероятно, ему удалось убедить себя, что он вновь полностью контролирует ситуацию. Он видел себя в роли патриарха, выводящего свое семейство из кризиса. Все должны с почтением взирать на него, и он укажет им правильный путь. Женщинам надлежит полагаться на него, доверять ему, уповать на его силу. Мужчинам — восхищаться им и завидовать ему. В конце концов, смерть — часть жизни. К ней нужно относиться достойно и мужественно. Кроме всего прочего, к Джорджу сам он никогда не питал особо теплых чувств.
Шарлотта перевела взгляд на Тэсси. Боже, как же не похожа на отца! Она худа и изящна, он — широк в кости и склонен к полноте. Она полна энергии, живости, открыта ко всему и всем вокруг, он — внутренне неповоротлив, самоуверен, самодоволен.
Правда ли то, о чем Эмили писала ей: что он хочет выдать Тэсси за Джека Рэдли, чтобы посредством семейных связей Рэдли заполучить титул и соответствующее положение в свете? Глядя на него сейчас, можно было вполне этому поверить. Хотя, с другой стороны, им могло руководить и вполне достойное стремление хорошего отца помочь дочери покинуть заточение родительского дома и найти мужчину, который смог бы взять на себя заботу о ней, наделив ее столь ценимым в обществе статусом жены, создав с ней семью — счастливую гавань, в которую стремится любая женщина.
Но стремилась ли к этому Тэсси?
Шарлотта мысленно обратилась к тому времени, когда ее вместе с другими девушками возили на вечера, балы и приемы в отчаянной попытке найти ей достойного мужа. Если ты происходила из достаточно хорошего семейства, чтобы появляться в свете, то было настоящей катастрофой закончить сезон, не найдя подходящей партии — на тебе оставалось клеймо позора, повод для насмешек. Но, с другой стороны, никто не мог выйти замуж, если избранник не подходил вашему семейству по всем статьям. Однако возможность хорошо узнать своего избранника появлялась очень редко, знакомство до брака было в высшей степени поверхностным. Будущих супругов практически никогда не оставляли наедине, а беседовали они лишь о самых тривиальных вещах. И уж если объявлялась помолвка, то потом ее почти невозможно было расторгнуть, подобное расторжение сопровождали громадные трудности и страшное предчувствие скандала.
Но, возможно, какой угодно брак был бы лучше, чем жизнь в вечном плену вначале у старой миссис Марч, а затем у Юстаса. Глядя на его румяную физиономию, можно было предположить, что он проживет еще лет тридцать.
Гостей представили друг другу, но Шарлотта почти все пропустила мимо ушей. Теперь же Юстас начал говорить о своих чувствах, слегка покачиваясь и сложив перед собой сильные, крупные и прекрасно
