сутенер, грабитель… да кто угодно.
— Бедная женщина, — прошептала Шарлотта. — В таком случае это безнадежно.
— Возможно. Но мы еще попытаемся что-то разузнать.
Она пристально взглянула на мужа.
— Но здесь-то все не так безнадежно! Убийца Джорджа — один из нас, находящихся в доме Марчей. Он кто-то из Марчей. Либо Джек Рэдли. — Шарлотта нахмурилась, несколько мгновений в ней происходила внутренняя борьба, потом она все-таки решилась. — Томас, мне нужно рассказать тебе кое о чем весьма… весьма отвратительном.
Не глядя на него и не делая никаких пауз, она изложила все то, свидетельницей чего стала глубокой ночью на лестнице. Питт был растерян. Может быть, ей все это приснилось? В последние дни у нее было больше чем достаточно причин для кошмаров. И даже если увиденное ею не было сном, и если она на самом деле выходила на лестницу, не могло ли внезапное пробуждение, мерцание слабого ночника стать причиной обмана зрения? Что, если ей привиделись пятна крови там, где были всего лишь тени?
И вот теперь она пристально смотрела на мужа, не сводя с него глаз, ожидая объяснений тому ужасу, свидетельницей которого стала. Томас попытался замаскировать свои сомнения наигранным удивлением.
— Но ведь никого же не зарезали, — произнес он вслух.
— Да, я знаю! — Теперь Шарлотта разозлилась, потому что была напугана, а он не только не смог развеять ее страхи, но и явно не верил ей. — Что, по-твоему, может заставить юную девушку глубокой ночью разгуливать по дому, да к тому же измазанной кровью? Если за этим скрывается какая-то невинная забава, то почему никто о ней не упоминал? На следующее утро Тэсси выглядела вполне обычно. Она не была ни в малейшей степени расстроена, Томас! Более того, могу поклясться, она чувствовала себя вполне счастливой.
— Никому ничего не говори, — предупредил ее Питт. — Если мы сейчас пойдем напролом, мы ничего не узнаем. Если ты права, значит, в этом доме и в этой семье кроется какое-то страшное зло. Ради бога, Шарлотта, будь осторожна. — Он нежно обнял ее за плечи. — Возможно, будет лучше, если Эмили вернется домой, а ты поедешь вместе с ней.
— Нет! — Шарлотта резко отстранилась от него, подняв голову. — Если мы не сможем найти убийцу и доказать его вину, Эмили могут приговорить к смерти, или, по крайней мере, до конца жизни ее репутация будет запятнана страшными подозрениями. Люди всегда будут при виде ее вспоминать, что она вполне могла быть убийцей своего мужа. И даже если Эмили сумеет такое пережить, сомневаюсь, что это сможет вынести Эдвард.
— Я все выясню и без твоей помощи, — мрачно начал Питт, но на лице Шарлотты сохранялось выражение суровой решимости, и глаза ее пылали.
— Возможно. Но я смогу наблюдать и слушать здесь, в доме у Марчей, — так, как ты никогда не сможешь. Эмили — моя сестра, и я останусь здесь несмотря ни на что. Попытка сбежать отсюда будет восприниматься как величайшая низость. И, пожалуйста, не спорь со мной. Ты бы, по крайней мере, не сбежал.
Томас какое-то мгновение обдумывал слова жены. А что, если он прикажет ей вернуться домой? Нет, она не подчинится. Ее преданность Эмили в данный момент возобладала над всеми другими чувствами и соображениями. Питту же хотелось прямо противоположного — чтобы она бежала от опасности, которая, несомненно, сопровождала ее пребывание здесь. Разумом он понимал, что с его стороны это было трусостью, страхом за собственное благополучие в том случае, если с ней что-то случится. Но если ему не удастся найти убийцу и если Эмили осудят и казнят, то тогда и его отношения с Шарлоттой окажутся под угрозой.
— Хорошо, — произнес он наконец. — Но ради всего святого, будь осторожна! В этом доме обитает убийца, и, возможно, даже не один.
— Я знаю, — тихо ответила Шарлотта. — Я знаю, Томас.
Ближе к вечеру Юстас послал за Питтом. Марч стоял перед холодным камином, засунув руки в карманы, в той же одежде, в какой был на похоронах.
— Ну, мистер Питт, — начал он, как только за полицейским закрылась дверь. — Как у вас идут дела? Узнали вы что-нибудь стоящее?
Томас не собирался делиться с ним какой-либо информацией и меньше всего тем, что сообщила ему Шарлотта о своем ночном приключении.
— Очень многое, — ответил он равнодушным тоном. — Однако пока я не могу оценить значимость полученных мною сведений.
— Надеюсь, никаких арестов не предвидится? — настойчиво продолжал Юстас. Его лицо немного посветлело, и ослабло напряжение, которое до того ощущалось во всей его крупной фигуре. — Это меня ничуть не удивляет. Обычная семейная трагедия. Я вам говорил это с самого начала. Можно найти хороший частный приют. Средств предостаточно, ей там будет очень хорошо. Наилучший выход для всех нас. Ничего не доказано. И ничего доказать невозможно. В чем, естественно, нет ни малейшей вашей вины. Вы сделали все, что было в ваших силах.
Значит, он уже готовится к тому, что дело будет тихо закрыто и расследование прекращено. Марчам будет несложно снять с себя вину и переложить ее на Эмили. Едва тело Джорджа было предано земле, как они начали плести интригу: мелкая ложь там, недомолвка здесь — вполне достойный семейный заговор ради всеобщего блага. Они способны даже убедить себя, что Эмили убила Джорджа в приступе ревности. Ну, конечно же, они не станут обличать несчастную — просто тихо избавятся от нее, и ее вина навеки останется с ней, а дело — тоже навеки — будет закрыто.
Но, и это самое страшное, в глубинах сознания Питта маячило жуткое подозрение, что они не так уж и не правы и что именно Эмили на самом деле и совершила убийство. Конечно, он никогда не признался бы в этом Шарлотте и чувствовал себя виноватым за то, что такая мысль пришла ему в голову. Однако не было никаких объективных свидетельств примирения Эмили и Джорджа, а без них у нее появлялся один из самых древних и признанных мотивов преступления в человеческой истории — месть униженной и обманутой жены. Через него и Шарлотту Эмили стала свидетельницей многих последствий убийства, и, возможно, мысль о подобном преступлении была не столь уж чужда ей.
— Крайне неприятно, конечно, — повторил Юстас с еще большим удовлетворением. — Но, вне всякого сомнения, вы сделали все что могли.
Питт чувствовал себя униженным подлым поведением мистера Марча, его убежденностью в слепоте полицейского и желании пойти на сговор.
— Я еще только начал расследование, — резко заметил он. — И уверен, что очень многое узнаю. Более того, могу вас заверить, что не успокоюсь, пока не найду убийцу Джорджа и убедительных доказательств его вины.
— Но, ради бога, зачем вам это? — удивленно возопил Юстас. Подобное абсурдное поведение ставило его в тупик. — Вы только причините ненужную боль очень многим людям, и не в последнюю очередь вашей собственной жене. Будьте же милосердны, имейте хоть капельку сострадания!
— Я вовсе не уверен, что преступление совершила Эмили.
Томас злобно взглянул на Марча, чувствуя, как внутри у него закипает раздражение и ощущение беспомощности. Как хотелось ему сейчас кулаками выбить эту жуткую уверенность из Юстаса, который стоял перед холодным камином в самодовольной позе и распоряжался жизнью и судьбой Эмили так, словно она была какой-нибудь кошечкой, жившей у них в доме и начавшей вдруг причинять массу хлопот!
— Нет никаких доказательств ее вины, — громко произнес Питт.
— Ну, и превосходно! Вы же не собираетесь их искать? — Юстас получал невероятное удовольствие от осознания собственного здравого смысла. — И, пожалуйста, не вините себя. Вы прекрасный профессионал, но вы же не можете творить чудеса. Давайте обойдемся без скандала. Ради Эмили и ради ребенка.
— Ребенка зовут Эдвард!
Питт был вне себя от злости; он чувствовал, что теряет самообладание, без которого любой разумный поиск истины был невозможен. Однако, тщетно пытаясь взять себя в руки, он громко произнес:
