— Почему вы так уверены, что преступление совершила Эмили? Возможно, у вас есть какие-то улики, которые вы утаиваете от меня?
— Мой дорогой друг! — провозгласил Юстас, сунув руки в карманы и слегка покачиваясь взад- вперед. — У Джорджа был любовный роман с Сибиллой. Эмили прекрасно о нем знала и не смогла сдержать ревность. Вы же прекрасно все понимаете.
— Это великолепный мотив. — Питт сделал усилие над собой и заговорил тише. — Для Эмили и для мистера Марча. Не вижу никакой разницы в достоверности мотива у них обоих. Но если рассказ Эмили правдив и они действительно помирились с Джорджем, то более сильный мотив — у мистера Уильяма Марча!
Юстас широко улыбнулся. Слова Питта нисколько не поколебали его уверенности в собственной правоте.
— Ни в малейшей степени, мой дорогой друг. Во-первых, лично я совершенно не верю ее рассказу о примирении. Она выдает желаемое за действительное или просто боится. Но даже если и так, нельзя же сравнивать положение Эмили и Уильяма. Эмили был нужен Джордж. — Юстас Марч раз или два кивнул как бы в подтверждение своих слов. — У женщины нет другого выбора, ей остается лишь смириться с романами мужа. Мудрая женщина вообще сделает вид, что ничего не замечает. В таком случае у нее не возникнет абсолютно никаких забот. Ее дом и семья не будут поставлены под удар из-за какой-то ерунды. Ведь, лишившись мужа, она лишается всего. Куда она пойдет и что будет делать? — Юстас пожал плечами. — Она будет отвержена обществом и останется без гроша в кармане, не в состоянии прокормить ни себя, ни своих детей. В случае с мужчиной, конечно, все обстоит совершенно иначе. Могу вам сказать, кстати, что было еще несколько ситуаций, в которых Сибилла вела себя не совсем достойно, и бедный Уильям решил, что этому следует положить конец. Кроме всего прочего, она не родила ему детей, у него фактически нет собственной семьи. Конечно, она ничего не может поделать со своим бесплодием, оно не ее вина, но тем не менее все-таки является настоящей бедой для них обоих. Уильям хотел развестись с ней и взять более подходящую жену, которая выполнила бы полагающуюся ей роль и стала бы настоящим источником семейного счастья. И он был очень доволен, что Сибилла предоставила ему, наконец, необходимый предлог. Теперь он не будет выглядеть в глазах людей бессердечным мужем, отвергнувшим жену только по причине ее бесплодия.
Питт был потрясен. Подобное ему даже никогда не приходило в голову.
— Разве Уильям собирается разводиться с Сибиллой? — тупо повторил он. — Но я же ничего до сих пор об этом не слышал.
— Ах, нет. — Улыбка на физиономии Юстаса сделалась еще более доверительной, он немного наклонился вперед, вынул руки из карманов и положил одну из них на спинку кресла, чтобы сохранить равновесие. — Мне думается, что та ссора, которую якобы слышала Эмили, на самом деле была разговором между Сибиллой и Уильямом. Но теперь, когда Сибилла забеременела, все, конечно, изменилось. Ради благополучия ребенка Уильям все ей простил и готов принять ее обратно. И она, вне всякого сомнения, благодарна ему и раскаялась. Я абсолютно уверен, что поведение Сибиллы в будущем станет совершенно безупречным.
Его физиономия осветилась улыбкой человека, довольного собственными мыслями. Питт буквально онемел от изумления. Он не имел ни малейшего представления о том, правду ли говорил ему Марч, но его небольшие познания в бракоразводном законодательстве не оставляли никаких сомнений в правоте Юстаса. Муж может выбросить на улицу свою уличенную в измене жену, интересы же жены закон вообще не защищает. А применительно к мужчине вопрос о супружеской измене просто не ставился.
— Я вижу, вы меня поняли, — заметил Юстас. — Очень разумно с вашей стороны. Чем меньше слов, тем лучше. Но имейте в виду, я поделился с вами сугубо личной информацией. Уверен, что вы никому не станете ее разглашать. Вполне доверяю вашей порядочности. Подобные вещи — дело семейное; нехорошо, когда их обсуждают чужие люди.
Он развел руки в жесте конфиденциальности, как бы дополнительно подчеркивая, что все сказанное должно остаться между ними.
— Я сообщил вам это, чтобы вы могли лучше понять сложившуюся ситуацию. Бедному Уильяму пришлось с очень многим мириться, но теперь он стоит на пороге настоящего супружеского счастья. А трагедия произошла из-за того, что бедняжка Эмили не смогла сохранить здравый смысл. Стоило ей потерпеть еще несколько дней, и все само утряслось бы. Страшная трагедия. — Юстас наигранно шмыгнул носом. — Но будьте уверены, мы о ней позаботимся. Ничего дурного с ней не произойдет.
— Я пока не ухожу, — ответил Питт, чувствуя себя полным идиотом.
Как же нелепо он выглядит в этой уютной и тихой гостиной, заставленной собранием семейных реликвий, рядом с солидным Юстасом Марчем, напоминающим дедовское кожаное кресло… Сам Питт со спутанными волосами, неумело завязанным галстуком, в мешковато сидящем сюртуке и двумя носовыми платками Джорджа в кармане был откровенно комичен. Обувь Юстаса ежедневно чистил мальчишка- чистильщик. Туфли Питта с заплатами на подметках чистила Грейси, только когда вспоминала об этом, и когда у нее находилось время.
— Я еще не закончил, — повторил он.
— Как вам будет угодно. — Юстас был явно разочарован, но особого беспокойства поведение Питта у него не вызвало. — Делайте, что полагаете необходимым, но, пожалуйста, постарайтесь, чтобы все выглядело пристойно. Я понимаю, вы не хотите лишиться работы. Пройдите на кухню, там вас накормят, если хотите. И вашего коллегу Страйпа, разумеется, тоже.
Страйп был счастлив пообедать на кухне, и вовсе не потому, что у него появилась надежда получить ценные сведения по расследуемому делу, а потому, что вместе с ним там обедала Летти Тейлор, прелестная, как весенний сад. На протяжении всего обеда он не отрывал глаз от тарелки. Страйпу страшно хотелось взглянуть на Летти, но он жутко стеснялся. Полицейский не привык к обедам в столь чопорном, строго соблюдающем иерархию обществе. Во главе стола восседал дворецкий, словно отец большого семейства, в противоположном конце место матери семейства занимала экономка. Дворецкий руководил всем так, словно за столом совершалась некая церемония чрезвычайной важности. Строжайшим образом соблюдались все положенные правила. Младшие лакеи и горничные вообще не имели права беседовать за столом и отвечали только тогда, когда к ним обращались старшие. Личные горничные дам как из семьи Марчей, так и приезжих, составляли особую группу и практически не общались с остальной прислугой. Старшие лакеи, кухарка и старшая горничная сидели в центре и беседовали друг с другом.
Манеры за этим столом были не менее утонченные, чем за хозяйским. Темы разговоров были столь же скучны и банальны, но атмосфера отличалась большей теплотой. Еду обязательно хвалили, каждое принесенное блюдо. За оплошности младшую прислугу старшие укоряли мягко, но с родительской снисходительностью. Время от времени раздавалось хихиканье, были и обиды, щеки некоторых девушек заливались краской — всё точно так же, как дома у Страйпа в пору его детства. Только требования здесь были более строги и порой непонятны: локти следовало держать строго параллельно, все зеленые овощи необходимо было съесть, в противном случае не подавали пудинга, разговоры с набитым ртом мгновенно пресекались так же, как и любые высказывания, нарушающие этикет. Любые упоминания о смерти здесь были бы восприняты как проявление чудовищной невоспитанности, а замечания об убийстве представлялись просто немыслимыми.
В конце концов Страйп бросил невольный взгляд на Летти, которая в белых кружевах поверх черного платья выглядела строго и чопорно, и обнаружил, что она тоже смотрит на него. Даже в свете газовых рожков ее глаза поражали удивительной голубизной. Полицейский быстро отвел взгляд и настолько смутился, что не смог продолжать еду из страха обронить горох на сияющую белизной скатерть.
— Вам не нравится здешняя еда, мистер… э-э-э… Страйп? — холодно осведомилась экономка.
— Еда превосходная, мэм, спасибо, — ответил он. Но, почувствовав, что на него все еще смотрят, как будто ожидая чего-то, добавил: — Я… я просто немного задумался.
— Ну, что ж, надеюсь, вы не станете здесь делиться своими мыслями. — Кухарка от отвращения даже громко высморкалась. — Действительно! Хватит с нас того, что у Рози истерика, Мэриголд уволилась и ушла бог знает куда… Просто не знаю, до чего мы еще доживем!
— В том доме, где я служила раньше, полиция никогда не бывала, — сурово заметила горничная
