В ответ он милостиво кивнул и повернулся в сторону Крота.
Беседа продлилась около двух часов, и по мере того, как я говорил и показывал, Крот и Амвросий скисали, Порфирий же оставался непроницаемым, как истукан. Особенно тяжело далось все это Амвросию: если Крот по окончании совещания выглядел растерянным и рассерженным, но готовым как-то действовать, то у Амвросия был вид человека, убитого несчастьем. Он с минуту сидел, закрыв лицо ладонями, а потом тихо сказал:
— Для всех нас это большое горе. — И мне показалось, в его глазах появились слезы. А ведь он, в отличие от Крота, не был склонен к фиглярству. Впрочем, он быстро взял себя в руки.
— Я предвижу, — печально, но уже деловым тоном добавил он, — что вторая часть разговора будет не менее тяжелой, чем первая. Давайте сделаем перерыв.
Чтобы размять ноги, я встал и, закурив сигарету, прошелся по кабинету Крота, в котором происходило все действо.
Крот размеренно вышагивал взад-вперед вдоль стены, заложив руки за спину и нелепо, как цапля, поднимая ноги. Амвросий же, потерянно попетляв вокруг стола, забрел в угол, да так и остался в нем, глядя в пол, как наказанный ребенок. Порфирий сохранял, как обычно, полную неподвижность, я в который раз задавался вопросом: думает ли он о чем-нибудь в такие моменты или временно отключается, подобно компьютеру, клавишей которого не касались дольше пяти минут.
После передышки Амвросия как подменили: он держался сухо, официально и довольно часто отпускал скептические замечания.
— Итак, — начал он нейтральным тоном, — по обозрении неприглядной картины мы вынуждены задаться вопросом, нужно ли и можно ли с ней что-то сделать. Но сначала от имени всего нашего Ордена я хочу поблагодарить глубокоуважаемого Крокодила за большую и важную работу, выполненную — не могу подобрать иного слова — блестяще. Я счастлив, что наши ряды пополнились специалистом столь высокого класса. — Он слегка наклонил голову в мою сторону и выдержал церемониальную паузу. — А теперь позволю себе вернуться к вопросу, нужно ли и можно ли как-то… э-э… скажем так, повлиять на «Извращенное действие». И предлагаю начать с первого из этих двух равно неприятных вопросов: нужно ли с ними что-то делать. Прошу высказываться.
— Вы позволите считать ваш вопрос риторическим? — довольно агрессивно отреагировал Крот. — Ответ один: нужно делать, и срочно. В противном случае ставится под сомнение, смею сказать…
— Нам ваша точка зрения… как и ваша, — Амвросий остановил задумчивый взгляд на Порфирии, — известна… может быть, выслушаем профессионала? — заключил он кротко.
Я еще раз получил подтверждение, что ряды их не монолитны. Любопытно, кого он имел в виду, произнося местоимение «мы»? И действительно ли считает, что Щепинского лучше не трогать?
— Я специалист узкого профиля, и не мне судить, надо ли что-то предпринимать или нет. Я могу только сделать некоторые прогнозы. Щепинский едет на двух лошадях: сеансы омоложения и сеансы кратковременной реанимации. Сеансы омоложения — ходкий товар, у Щепинского уже сейчас бы выманили и программы и технологию, не важно, деньгами или угрозами… если бы не реанимация покойников. Больших денег на трупах он не наживает, но зато находится под защитой госбезопасности и контрразведки, а их как-никак до сих пор боится весь мир. Пока что он между ними успешно лавирует, но рано или поздно одна из сторон ассимилирует его в состав собственных структур, чтобы стать монополистом, а заодно подключиться к доходам от сеансов омоложения, превратив их в индустрию и соответственно умножив прибыли. И тогда им останется одно: подмять под себя вас, а если они зазеваются — за вас возьмутся их конкуренты. Это уж кто раньше успеет.
Возникшее после моего выступления молчание даже мне самому показалось тяжелым.
— Следовательно, я могу сделать вывод, что вы согласны со мной? — с сомнением в голосе спросил Крот. — «Извращенное действие» подлежит нейтрализации?
— Нейтрализации в смысле уничтожения? — Я решил не давать ему спуску. — Не знаю. «Извращенное действие» для вас служит буфером. Пока его не проглотят, вы можете жить спокойно. Если его не будет, вы станете первыми на очереди.
— Из ваших теоретических построений следует, — скрипуче затянул Крот, — что мы находимся, образно выражаясь, между Сциллой и Харибдой. Но, почтеннейший Крокодил, не сгущаете ли вы краски?
— Это не теоретические построения, а многократно наблюдавшийся в жизни сценарий, — огрызнулся я, по возможности любезным тоном, — что же касается сгущения красок, то я просто выделяю в чистом виде суть происходящих процессов. Они могут длиться от года до нескольких лет.
— Я согласен с вами, самое важное — выделить суть явления, — поддержал меня Амвросий. — Мы предвидели указанную вами опасность, но надеялись, что к тому времени уже будем пользоваться влиянием в правительстве и окажемся под его надежной защитой. Вы же сами отметили возможную пролонгированность процесса.
Мне его стало жалко, но сейчас церемониться было не время.
— Эта мысль настолько наивна, что вообще не нуждается в критике.
— Сегодня, увы, это уже очевидно, — согласился он печально. — Но что мы должны предпринять? Ситуация напоминает, с вашего позволения, глубокоуважаемый Крот, не Сциллу и Харибду, а скорее пещеру Полифема. Циклоп либо съест Щепинского, а затем нас, либо начнет прямо с нас. Где же выход? — Он обращался ко мне.
— Однажды выход был найден, — пожал я плечами.
— Конечно. Вы имеете в виду, что хитроумный Одиссей ослепил циклопа? Но упомянутые вами ведомства тысячеглазы, как Аргус.
— Если нельзя ослепить людоеда, нужно испортить ему аппетит.
Все насторожились, и даже Порфирий слегка повел головой.
— Нельзя ли, любезнейший Крокодил, немного конкретизировать, — вытянул шею Крот, — что именно вы намерены делать?
— Я?! Ничего, — искренне изумился я, — это уже не мои проблемы.
— То есть как не ваши? — громко возмутился он, позабыв об академическом этикете. — Что вы этим хотите сказать?
— Да, да, — вмешался Амвросий, — давайте уточним вашу роль.
— Я хочу сказать, что немногим более полугода назад в этом же помещении досточтимый Крот и досточтимый Порфирий, в присутствии также досточтимого Мафусаила, предложили мне провести профилированную разведывательную операцию в структурах «Извращенного действия», сначала, впрочем, ошибочно назвав эту работу «обеспечением безопасности». Сейчас операция завершена. Она проведена скрытно, даже без мелких проколов, и в срок более короткий, чем оговоренный вначале. Моя работа у вас закончена. Если вы считаете, что в отчете имеются пробелы, я готов их практически немедленно ликвидировать.
— У нас нет к вам ни малейших претензий, дорогой Крокодил. — Амвросий всполошился не на шутку. — Но мы не хотели бы, чтобы вы прекратили вашу, смею сказать, весьма плодотворную работу у нас.
— В принципе я не против. Но все зависит от того, чем именно мне предлагается заняться. Если речь пойдет о нейтрализации или ликвидации, — я слегка поклонился Кроту, — либо «полном уничтожении», — я качнул головой в сторону Порфирия, — а подобные операции называются диверсионными, — при этом слове Крот и Амвросий вздрогнули, а Порфирий недовольно повел плечами, — то я такими вещами не занимаюсь и никому не советую.
— Весьма похвально с вашей стороны, — с готовностью согласился Амвросий, — и мы ни к чему похожему вас не призываем. Но все-таки, дорогой Крокодил, вы лучше, чем кто-либо, осведомлены о нашей ситуации, и никто не сориентируется в ней вернее вас с практической точки зрения. Мы просим вас продолжить сотрудничество с нами.
— Это уже более приемлемая постановка вопроса. Конкретно, что вы мне предлагаете?
— Мы просим почти о невозможном. А именно: не прибегая к физическому уничтожению лиц или к иным погромным действиям, остановить тем не менее спекуляцию нашими технологиями и особенно их дальнейшее распространение.
