— Потихоньку доедем, в такси грязно.
Он понимает меня, мой Рыжий. Понимает, как никто другой, и мне уютно рядом с ним. Может, нам и правда стоит пожениться? Собственно, почему бы и нет? Он мне нравится. Нет, конечно, это не то, что со Стасом, но зато более спокойно и надежно. И в последнее время меня беспокоит мысль, что он найдет себе кого-нибудь. Я выцарапаю ей глаза. Так, стоп. Я что, ревную Рыжего? Похоже на то.
Вот и больница. В прошлый раз я запомнила только длинный коридор и слабеющие пальцы Стаса в моей ладони. И если он не сыграл в ящик тогда, то сделать это сейчас будет просто свинством с его стороны.
— Он в боксе, — медсестра начинает вокруг Рыжего брачный танец. — К нему нельзя, но для своих коллег сделаем исключение.
— Спасибо. Нам очень надо его увидеть.
Стас лежит среди трубок и попискивающих аппаратов. Я и половины из них не знаю, а Рыжий, конечно, в курсе.
— Если б еще рентгенограммы увидеть... и результаты анализов... — Рыжий мечтательно бормочет, рассматривая показания приборов.
В бокс заходит молодой доктор с суровым выражением лица. Он готов выгнать нас со своей территории, но через минуту они с Рыжим заводят длинный скучный разговор, который, похоже, страшно радует их обоих. Родственные души, ага.
Я смотрю на пожелтевшее лицо Стаса. Ничего, красавчик, поправишься — и поедем к морю втроем. Я уже не сержусь на тебя. Все в прошлом, мы есть друг у друга, и это главное. Я рада, что ты остался с нами. Честно, рада.
— Лиза...
Он смотрит на меня своими темными глазами, от которых когда-то я сходила с ума.
— Ты пришла.
— Молчи, Стасик, не то док нас прогонит.
— Я... не умер, ты просила...
— Я знала, что ты не умрешь.
— Остапов...
— Сукин сын твой Остапов!
— Лиза, он... на твоей стороне, клянусь! Когда-то Леха вытащил меня из передряги... он из специального подразделения... он...
«Ты можешь всего и не знать. Скорее всего, он обманул тебя, — думаю я. — Какая разница, ты просто живи, а там разберемся, что к чему. И с Остаповым тоже разберемся».
— Ладно, милый, не волнуйся.
— Нет, Лиза, ты... не знаешь... Это все Анна, она хочет...
Какой-то прибор тревожно запищал, и нас без церемоний вытолкали в коридор. Ничего, Стасик, все будет хорошо. Я верю в то, что бог милосерден ко мне — за меня молилась моя мать.
— Что говорит врач? — спрашиваю, хотя, мне кажется, что Стас идет на поправку.
— У него прострелены легкие, а вот сердце не задето. Его счастье, что он никогда не курил. Операция прошла успешно, но такие ранения, как правило, смертельны. Стас выжил только благодаря промыслу божьему, не иначе. Подробности операции тебе ни к чему, а этот парень — отличный хирург, — говорит Рыжий.
— Такой, как ты?
— Лучше. Может, потому Стас и выжил. С такими ранениями редко довозят до больницы живыми. Его счастье, что мы рядом оказались и привезли его сюда.
— Завтра еще придем к нему.
Завтра мы найдем Оксану Вольскую, если она жива, и расспросим у нее насчет Носика. Мне любопытно взглянуть на свою биологическую бабушку. Не знаю, скажу ли я ей о себе. Наверное, нет, ей и так, судя по всему, досталось от жизни, зачем добавлять горечи рассказом о том, как страшно прожила свою короткую жизнь ее старшая дочь и какой сволочью оказалась младшая? Этого уже не исправить.
Мы выходим в туман. Совсем скоро будет зима и Новый год. Я ненавижу этот праздник, когда желания не сбываются, а надежды мрут, как мухи. Я всегда ждала, что мое желание исполнится — тогда, в детстве, — а теперь знаю, что оно исполниться не могло в принципе. У моей жизни оказалось двойное дно, о котором я не имела ни малейшего представления. Но знание этого не принесло мне ничего, кроме разочарования и горя.
— Вадик, где наша машина?
— Сейчас, малыш. Погоди минутку, сориентируюсь в тумане. Нам и в Лондон не надо ехать, свои туманы не хуже.
Чужая машина едет просто на нас. Этот туман, как подушка, глушит звуки, от света фар мне стало страшно. Я прижимаюсь к Рыжему и знаю: спасения нет.
— Лиза, что с тобой? О, черт!
Он наконец заметил машину. Они вышли из салона, оставив дверцы открытыми. В тумане их лица не видны, и от этого мне еще страшнее. Гдe-то в сумке есть револьвер, который дал мне Стас, но это же не сумка, а черная дыра, что в ней можно найти? Я недавно приводила ее в порядок, но поди ж ты...
— Вы, двое, мигом в машину.
Я его знаю, видела. Это тот, что приладил для нас бомбу вместе с Остаповым. У него мерзкие остроносые ботинки с пряжками, жуткий китч. Значит, мы снова в списке живых? Похоже, временно.
Мы с Рыжим смотрим на них, потом переглядываемся. Их все равно больше, что делать?
— Ладно. — Рыжий что-то решил. — Пошли, Лиза.
Мы идем к машине. Не знаю, что будет дальше, но я обязательно найду револьвер в недрах своей сумки.
19
Теперь я знаю, что значит — заглянуть в бездну. Нет, мне не страшно, вернее, не так страшно, как это можно было представить. Только горько. Ведь у меня планы: я хочу завести кота, хочу поехать летом к морю, я обещала Стасу навещать его, а Старику обещала вернуться. И как они будут — без нас? Кто скажет Старику, что меня с Рыжим больше нет? Какое свинство!
Я прижимаюсь к Вадику. Жаль, приятель, что так все получилось и мы не успели до конца решить что-то с нашими отношениями. Жаль, что ты столько лет любил меня, а я этого не ценила. Прости меня, если можешь. Я была дурой, гонялась за призраками прошлого, а Старик говорил нам: не нужно оборачиваться, чтобы посмотреть на вещи, не стоящие вашего взгляда. Старик расстроится и будет ночами ходить по саду, и тяжелые мысли будут тяготить его седую голову. Трудно отцу пережить собственных детей.
— Лиза...
— Что, Вадик?
— Не бойся.
— Я не боюсь. Прости меня — за все...
— Не говори глупостей. Мы выберемся.
Не надо, Рыжий. Я отлично знаю, что из этой машины мы выйдем навстречу собственной смерти. К тому все шло. Но я все равно найду револьвер, он где-то здесь, под слоем фантиков. Вот какие-то рекламки, приглашения на распродажу чего-то, их тычут в руки всем подряд... Осколки моей жизни, которая была до этой дороги. Думаю, никакого «после» у нас не будет. Ну где же этот проклятый револьвер? Вот. В нем осталось только пять патронов. Это пять ублюдочных жизней. Попомнят же они Лизу!
Я прячу оружие за пояс сзади, и очень вовремя — машина остановилась. Можно попробовать сбежать, а смысл? Нас найдут рано или поздно. Скорее — рано. Надеюсь, обыскивать нас не будут.
