Будбергом делал ему наставления по поводу его живости.
Герцогиня, знавшая уже заранее о цели его посещения, приготовила было торжественную речь, но вместо того, чтобы начать ее говорить, зарыдала. Жених тоже прослезился и прижал к губам руку своей будущей тещи.
Помолвка Константина Павловича последовала 25 октября, а 7 ноября был назначен выезд герцогини из Петербурга.
Отпуская от себя ее и двух ее старших дочерей, императрица прислала ей целый ящик с бриллиантовыми вещами — для нее самой и для принцесс. Кроме того, герцогине был прислан вексель для получения в Лейпциге 80 тысяч рублей для нее и по 50 тысяч рублей для каждой из двух ее дочерей. Их придворной даме было дано 3000 рублей, а прислуга принцесс получила дорогие подарки.
Герцогиня была не только чрезвычайно довольна тем, что ее дочери представилась такая блестящая партия, но и была уверена, что Юлия в браке с Константином Павловичем найдет семейное счастье…
Не все, однако, разделяли розовые надежды герцогини, а граф Ф. В. Ростопчин в письме к нашему посланнику в Англии графу С. Р. Воронцову уже тогда жалел о молодой девушке, предсказывая ей несладкую долю с ее своенравным женихом.
После отъезда матери Юлию поместили на жительство с великими княжнами, под попечением баронессы Ливен. Она стала обучаться Закону Божию и русскому языку.
2 февраля 1796 года принцесса приняла православную веру и при этом была наречена Анной Федоровной. На следующий день в Зимнем дворце происходило ее обручение с Константином Павловичем. После обручения было повелено именовать невесту великой княжной. 15 февраля происходило бракосочетание Константина Павловича. Войска в числе более 8 тысяч человек находились в строю на Дворцовой площади и на прилегающих к ней улицах. Во дворец съехались приглашенные и знатное духовенство. Статс-дамы одевали невесту под венец. Обряд венчания совершал духовник императрицы. По окончании парадного обеда, в шесть часов вечера, начался бал, перед окончанием которого великий князь Александр Павлович и великая княгиня Елизавета Алексеевна уехали в Мраморный дворец для встречи молодых, которые отправились туда торжественным поездом. Шесть гусар ехали с зажженными факелами около поезда. Молодые вместе с великим князем Павлом Петровичем и великой княгиней Марией Федоровной отправились из Зимнего дворца в Мраморный в парадной карете, заложенной восемью лошадьми.
Восемнадцатого февраля перед Зимним дворцом был устроен народный праздник. Он состоял в том, что жареные быки были положены на двух возвышениях, украшенных позолотой, лентами, цветами и покрытых шелковым покровом; белое и красное вино било из двух фонтанов, украшенных также роскошно. Различного рода празднества продолжались при дворе до 27 февраля. В этот день они закончились великолепным фейерверком, сожженным на Неве, напротив Зимнего дворца».
Была написана торжественная «Ода на всевожделенное бракосочетание»:
На момент венчания невесте не было пятнадцати лет, жениху — шестнадцати…
Екатерина II писала барону Гримму о свадьбе Константина Павловича: «18 февраля 1796 года. Свадьба великого князя Константина была назначена 13-го, но в воскресенье у его невесты сделалась лихорадка и такая страшная зубная боль, что пришлось отложить до пятницы 15 февраля, так как у нее щека распухла и один глаз стал совсем маленький. Наконец в пятницу их обвенчали, в мраморной Георгиевской зале был обед, потом бал, после которого новобрачных отвезли в Мраморный дворец, где они теперь живут. На другой день они обедали у меня, а вечером были бал и вечерний стол в большой зале, которую не нужно смешивать с Георгиевской (та гораздо меньше). Вчера, в воскресенье 17-го, мы все отдыхали. Сегодня в двенадцать часов дня было народное угощение, где все веселились, а потом я обедала в Мраморном дворце у великого князя Константина Павловича. Я думаю, трудно найти дом красивее и удобнее, где бы было все так роскошно, изящно и с таким вкусом. До обеда и после обеда мы все осматривали дом, и я осталась очень им довольна, и великий князь Константин тоже».
Современный биограф Константина Павловича Майя Кучерская так описывает свадьбу: «2 февраля, на Сретение, было совершено миропомазание — обряд, сопутствующий переходу из протестантизма в православие. Молодую принцессу обернули в платье из золотой парчи, украсили бриллиантами и цветами; по словам одного из свидетелей происходящего, она шла на обряд, как жертва, кланяясь чуждым ей иконам и обычаям из одной лишь почтительности, но в общем и не имея другого выхода. Не прошло и часа, как Юлия Генриетта Ульрика превратилась в Анну Федоровну, то есть в чисто русскую женщину, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Венчание было назначено на среду, 13 февраля, но у невесты разболелись зубы. Придворный доктор быстро поправил дело, и 15 февраля 1796 года Екатерина торжественно ввела молодых в церковь Зимнего дворца, где их и обвенчали. Две недели с лишним, вплоть до Великого поста (который начался в тот год 4 марта), продолжался праздник. Обеды, ужины, балы, маскарад для купеческого и дворянского звания, столы с жареными быками и вином, выставленные для народа возле Зимнего, костры, иллюминации, фейерверк, вензеля новобрачных в темном небе. После благодарственного молебна началась пальба, пушки палили из обеих крепостей, им вторили ружейные выстрелы, колокола звонили. Поздравления, ужин, цветы, бал, великий князь раскраснелся, великая княгиня очаровательна, глубокой ночью новобрачные отправились в Мраморный дворец, про который Константин еще до свадьбы говорил, что ради одного только Мраморного готов жениться немедленно».
Увы, то, что ниспоследовало за пышной свадьбой, стало кошмаром для несчастной принцессы. В журнале «Русская старина» за 1900 год так описывают супружескую жизнь Константина Павловича и Анны Федоровны: «Страсть Константина Павловича ко всему военному отразилась на его отношении к своей невесте Юлии Кобургской. Зимой он являлся к ней завтракать в шесть часов утра, приносил с собой барабан и трубы и заставлял ее играть на клавесине военные марши, аккомпанируя ей принесенными с собою шумными инструментами. По словам графини В. Н. Головиной (из ее “Записок”), это было единственным выражением его любви к ней. Смесь ласки и неудержимого стремления причинить физические страдания проявлялась у Константина Павловича в отношениях к невесте. Юная принцесса подвергалась одновременно и его грубостям, и его нежностям, “которые одинаково были оскорбительны. Он ломал ей иногда руки, кусал ее, но это было только предисловие к тому, что ожидало ее после замужества”».
Кончилось все это, разумеется, плохо: в 1801 году Анна Федоровна не выдержала и сбежала к родителям. Сначала — вроде бы погостить. А потом заявила, что не вернется. Константин Павлович был растерян, его мать Мария Федоровна разгневана. Пожалуй, муж, чувствуя вину свою, легче отпустил бы принцессу Юлию на свободу, если бы не было препятствий со стороны свекрови… Но Юлия проявила твердость. И в конце концов, манифестом императора Александра I от 8 марта 1820 года их брак был расторгнут.
Константин Павлович впоследствии вторично женился на польской графине Жаннетте Грудзинской и жил с ней счастливо.
Принцесса Юлия замуж более не выходила, но родила двоих внебрачных детей.
