Князь. Записки стукача

могу избавиться: «Самодержавие – нынче есть путь к революции. Единственная возможность сохранить монархию – это ее ограничить». Обязан принять решение… Я отменил крепостное право, и я отменю самодержавие? То, на чем держалась страна целое тысячелетие?.. Предать заветы отца? Но уже предал – отверг его сжатый кулак, державший Россию… Тогда придется победить могучую оппозицию. Ведь двор, министры, сын – все ждут расправ, отцовского кулака. Но это обычная участь царя: «У нас царь сам десять на гору, наверх тянет. А под гору, вниз – миллионы».

Болит голова, как болит голова… Колумб ведет корабль в неизведанное… читал эту книгу в детстве.

Трудный извилистый путь… Но нужен исполнитель.

Кто? Кто этот коварный, хитрый, не связанный с двором?

Долго не спал и вдруг придумал – армянин! Генерал-губернатор в Харькове… Долго не мог вспомнить фамилию, хотя многие славные дела его помнил. Под утро всплыло в памяти – Михаил Тариэлович Лорис- Меликов. Попросил принести его послужной список.

Пятьдесят шесть лет, из высшего армянского дворянства (главное – не принадлежит к петербургской знати, человек со стороны). Тридцать лет отслужил на Кавказе, участвовал в ста восьмидесяти сражениях. «Отважный и умный генерал» – значит, коварный; «умеющий обращаться с солдатами» – значит, руководит ими ласково и жестко. Во время недавней войны взял штурмом неприступные Ардаган и Карс… И потом сумел убедить местное население принимать наши кредитные билеты – вместо золотых рублей. На них он и вел войну, сэкономив много золота. По заключении мира я дал ему титул графа, и он продолжил свои опасные подвиги. Блестяще справился с эпидемией чумы в Астраханской губернии. И, что было совсем поразительно, вернул в казну неистраченные деньги. Жест, совершенно невозможный у нас в России! Во время войны с террором я назначил Лорис-Меликова харьковским генерал-губернатором. Вместо застреленного несчастного князя Кропоткина. Управляет губернией жестко, но без изуверства. Действовал и репрессиями, и уступками обществу. В результате стал единственным военным генерал-губернатором, прекратившим террор в своей губернии… Какое нужное прозвище дали ему недруги – «Лисий хвост и Волчья пасть»… Значит? С виду мягок, но глотку перегрызет!

Узнал, что у столяра Батышкова другая фамилия. Настоящий Батышков продал ему свой паспорт. Какая подлинная фамилия, не выяснили до сих пор, и уверяю – не выяснят! Беспомощная полиция! Надо менять всех!

Мои записки (Записки князя В-го)

Если бы знал Государь, как странно беспомощна его полиция. Ведь Кириллов не сказал ему главного…

Мне сообщил об этом красноносый филер. Он пришел через несколько дней после взрыва. Он был взбешен. Оказалось, его отправили на пенсию за излишнее усердие!

Дело было так. Его осведомитель сообщил ему, что некий пьяный гвардеец рассказывает, будто его любовница хранит подпольную литературу. Мой красноносый тотчас арестовал гвардейца. Испуганный гвардеец всё рассказал: литературу его любовнице передала некая барыня – лучшая подруга любовницы… Заставили гвардейца узнать, где живет эта барыня.

Он показал квартиру. Филер принялся наблюдать… Подругой любовницы оказалась красотка – дворянка с безукоризненными манерами. Ее мужем был элегантный молодой господин… И тогда филер устроил обыск в их квартире. Была обнаружена железная банка, в ней – смесь нитроглицерина и магнезии – необходимые составляющие динамита… В общем, квартира оказалась динамитной мастерской. Более того, наш филер при обыске захватил некую бумагу, которую застигнутый врасплох хозяин квартиры тщетно пытался сжечь в камине. На бумаге был план здания, и на одном из помещений стоял крест. Филер сразу определил – это план Зимнего дворца. А крестом отмечена Желтая столовая.

Он доложил немедля Кириллову. Тот бумажку с планом забрал и его поблагодарил…

А накануне взрыва филер шел по Садовой, когда его сзади стукнули по голове… Вышел он из больницы уже после взрыва. И узнал: на пенсион его вывели. Говорят, отдыхай, после таких ударов служить не можешь!

– А я могу, ваше сиятельство, еще как могу!

Я взял его на службу.

Итак, до взрыва Кириллову было совершенно ясно, что собираются взорвать столовую в Зимнем – в доме царя… Надо было тотчас устроить тотальные обыски во дворце. Логично было проверить всю прислугу. Ведь скорее всего кто-то из дворца сообщил террористам точный план здания. Ничего этого не было сделано. Даже царю не доложили о страшной находке.

Но я уже не удивлялся. Это (в который раз!) подтверждало мою мысль: они решили его убить.

Только я, ничтожный червь, мог ему помочь. Точнее, спасти его. Это была теперь моя миссия.

В эти дни началось безумие. Все газеты были полны страхов, писали только о взрыве.

Заголовки – на всю страницу: «Динамит в Зимнем дворце!», «Покушение на жизнь Государя в его жилище!» Цитаты: «Это, скорее, похоже на страшный сон. Где же предел и когда же власть положит конец этому изуверству?», «Вопрос стоит просто – есть ли еще власть в Империи? Или нами уже правят молодчики с бомбами?».

Я был в Аничковом, когда приехал Великий князь Михаил Николаевич (в Аничковом его не любили, прозвав «И нашим, и вашим»).

Он рассказал:

– Утром сегодня я пил кофей и вдруг подумал: этот милейший лакей вполне может быть на службе у нигилистов… И подбросить в мой кофей цианистый калий. Захожу в гостиную – там истопник чистит камин. После его работы велел проверить, нет ли там адской машины… Жизнь стала сильно похожа на ад…

Потом приехал Кириллов, молча положил перед Цесаревичем письма в Третье отделение. «Берегитесь ваших трубочистов, им велено в важных домах сыпать порох в трубах…» «Бегите прочь из театров, маскарадов, ибо на днях намечены взрывы – в театрах, во дворцах Великих князей, в казармах…»

Рассказал:

– Появились прокламации, будто вскоре взорвут весь Петербург и со дня на день взлетит на воздух водопроводная труба в городе – останемся без воды…

Были разбросаны листки в казармах Преображенских, Конногвардейских и Восьмом флотском экипаже с сообщением, что они будут взорваны.

Фирс доложил мне:

– Ваше сиятельство, мне сообщил полицейский, будто заминирован центр и, может быть, наш дом… И злодеи пошлют на город воздушные шары с динамитом. Я искал мину в подвале, но ничего не нашел. Я человек темный, может, кого послать в подвал поумнее?

Я пригласил ученого из университета, и он обыскал наши подвалы – ничего!

В Аничковом занялись тем же. Вокруг дворца выставили караул – перекрыли Невский, – публика обходила дворец по противоположной стороне улицы.

Из города потянулись кареты.

Новые слухи! Пришел Фирс. Стало известно, что 19 февраля, в годовщину отмены крепостного права, в центре города должны взлететь на воздух все главные здания. Все тот же полицейский показал Фирсу захваченную у нигилистов карту города с отметками для взрывов. И наш особняк отмечен на этой карте…

Я поговорил с полицейским. Тот обязался предупреждать и попросил деньги за услугу. Сразу отлегло, понял: это всего лишь новое «предприятие». И тем не менее многие семьи бегут из города…

Я был в Аничковом, когда приехал Победоносцев.

Он в гостиной громко обратился (воззвал!) к Цесаревичу:

– Общество жаждет новой организации власти, ожидает спасителя! Будьте им! Помогите ослабевшему отцу!

Цесаревич прослезился.

На следующий день я отправился к Федору Михайловичу.

Моя родственница встретила меня в передней и шепотом попросила тревожить его как можно меньше.