на церемонию коронования. При нем постоянно находились Винчестер и Уорвик, часто наезжали Бедфорд, Глостер, Стаффорд, Сомерсет и другие влиятельные члены обоих королевских советов (по делам Англии и Франции). Процесс Жанны д’Арк проходил от начала до конца буквально на глазах английского правительства,
Мы, правда, не знаем, видел ли Жанну сам король; в источниках никаких упоминаний об этом нет. Скорее всего не видел. Опекуны и гувернеры постарались, по-видимому, уберечь десятилетнего ребенка от порчи, которую, по их глубочайшему убеждению, насылала «лотарингская колдунья». Но что Винчестер, Бедфорд, Уорвики другие реальные правители оккупированных территорий Франции не только внимательно следили за действиями инквизиционного трибунала, но и руководили процессом, контролируя и направляя каждый шаг судей, - в этом нет ни малейших сомнений.
Английское правительство нисколько не скрывало ни своей причастности к суду над Жанной д’Арк, ни того значения, которое оно этому суду придавало. Оно взяло на себя все связанные с ним расходы. Сохранившиеся и опубликованные документы английского казначейства в Нормандии показывают, что эти расходы были немалыми.
Во-первых, каждому члену трибунала выплачивалось регулярное жалование. Один лишь Кошон получил за ведение суда над Жанной 750 ливров, что было немногим меньше годового жалования, которое он получал как член Королевского Совета. Щедро были оплачены услуги второго судьи - инквизитора Жана Леметра, а также прокурора, следователя, секретарей и судебного исполнителя.
Что касается многочисленных заседателей-асессоров, то они получали разовое вознаграждение за присутствие на каждом заседании-20 су (1 ливр). Обычно на заседаниях трибунала присутствовало от 30 до 60 асессоров, а такие заседания проводились чуть ли не еженедельно в течение пяти месяцев. Членам делегации Парижского университета, прибывшей в Руан для участия в суде, выплачивались также дорожные, квартирные и суточные: так, 4 марта 1431 г. они получили 120 ливров, 9 апреля - столько же, 21 апреля - еще 100 ливров и т. д. (Q, V, 196-209).
Если прибавить к этому частые денежные премии-подарки судьям и асессорам, расходы по проведению предварительного следствия (жалование членам разъездных следственных комиссий, вознаграждение вызванных в Руан свидетелей), расходы по содержанию подсудимой и ее охране, а также различные разовые платежи (гонорары врачам, лечившим Жанну, и проповеднику, приглашенному для ее последнего увещевания, оплату «услуг» палача и его помощников), то в итоге получится весьма внушительная сумма, точную величину которой установить затруднительно. Во всяком случае она была никак не меньше суммы выкупного платежа. Не пожалев денег, чтобы заполучить Жанну в свои руки, англичане не жалели средств для того, чтобы осуществить свой план до конца. Но, разумеется, они расплачивались деньгами, собранными с населения оккупированных территорий.
Таков был замысел англичан: судить героиню Франции на французской земле французским церковным судом и за счет самих же французов.
3 января 1413 г. его величество Генрих VI, король Англии и Франции, особой грамотой передал своему «любимому и верному советнику» епископу Бовескому по его просьбе «женщину, которая называет себя Жанной-Девой», для суда над ней и приказал, «чтобы всякий раз, когда это понадобится названному епископу, люди [короля] и чиновники, которым поручена ее охрана, будут выдавать ему сию Жанну, чтобы он мог ее допрашивать и судить согласно богу, разуму, божественному праву и святым канонам» (Т, I, 14, 15).
С этого момента Жанна теряла статус военнопленной и становилась подсудимой церковного трибунала. И с этого же момента ее должны были перевести из светской королевской тюрьмы в тюрьму архиепископскую, поместив в особое женское отделение, которое обслуживали монахини. Это было непреложным процессуальным требованием церковного судопроизводства. Папские законы (декреталии) и наставления инквизиторам категорически запрещали держать лиц, подозреваемых в преступлениях против веры, в государственных или частных тюрьмах на том основании, чтобы не дать возможности еретикам распространять заразу, и церковные суды в своей практике следовали этому правилу неукоснительно.
Жанну же оставили в королевской тюрьме. Когда на первом заседании трибунала кто-то из асессоров осмелился указать на это явное нарушение процессуальных норм инквизиционного судопроизводства, Кошон резко осадил не в меру ретивого советника и наотрез отказался перевести подсудимую в церковную тюрьму. «Это, - сказал он, - не понравится англичанам» (Q, II, 8). Довод оказался вполне достаточным для того, чтобы асессоры раз и навсегда утратили интерес к условиям содержания подсудимой. Это была не их забота.
Как уже говорилось выше, первое время Жанну держали в железной клетке. Лишь в конце февраля, когда начались допросы, ее перевели в одиночную камеру, находившуюся под лестницей, которая вела на первый этаж большой башни Буврейского замка. Узкая амбразура выходила на внутренний двор; в камере стоял деревянный топчан, который позже заменили железной кроватью, намертво прикрепленной к каменным плитам пола. Не полагаясь на прочность стен и бдительность стражи, Уорвик приказал заковать заключенную в кандалы; их снимали. когда Жанну выводили на очередной публичный допрос. Днем ее опоясывали цепью длиною в пять-шесть шагов, которая крепилась к массивной балке. Все эти меры предосторожности были вызваны не только жестокостью тюремщиков, но и их страхом перед колдовскими чарами Жанны: боялись, что «ведьма» ускользнет.
Ее по-прежнему сторожили пятеро английских солдат, выбранных среди самых отъявленных головорезов; их называли «гуспилёрами» (от французского глагола houspiller - драться, сквернословить) (Q, II, 154). На ночь трое из них оставались в камере, двое других бодрствовали с наружной стороны двери. Во время своих долгих дежурств стражники изощрялись в бесконечных и разнообразных издевательствах над заключенной.
В таких условиях Жанна находилась не день, и не неделю, и немесяц, а без малого полгода - с самого начала процесса и до самого его конца.
Суд над Жанной д’Арк был инквизиционным процессом по делу веры, т. е. уголовным процессом, который церковные власти возбуждали против человека, отклонившегося от ортодоксальной религии. Исключительная компетенция в делах такого рода принадлежала церковному трибуналу. В католических странах суд над еретиком осуществлял епископ или монах-инквизитор - уполномоченный чрезвычайного органа, созданного папством в XIII в. для борьбы с ересью. В тех случаях, когда один из них вел процесс самостоятельно (а это бывало чаще всего), ему вменялось в обязанность держать другого в курсе дела; приговор выносился от их общего имени. В особо важных случаях - к их числу был отнесен и процесс Жанны - епископ и инквизитор судили совместно.
Свое право судить Жанну д’Арк Кошон основывал на том, что подсудимая была взята в плен на территории бовеской епархии. С точки зрения канонического права его притязания выглядели не вполне безупречно, поскольку в этом праве никогда не был четко сформулирован самый принцип ответственности еретика перед трибуналом по месту ареста.[17] Когда в 1455 г. материалы руанского процесса были переданы на консультацию специалистам в области церковного права, то кое-кто из них пришел к заключению о неправомочности Кошона как судьи в данном процессе. Авторитетный французский канонист Пьер Л'Эрмит указывал, в частности, на то, что Жанна не проживала на территории бовеского епископства и не совершила там никакого преступления. Сам же факт ее ареста на этой территории не давал еще Кошону бесспорного основания выступить в качестве судьи.
Трибунал, судивший Жанну, состоял из множества лиц. Но судьями в собственном смысле слова были лишь два человека: бовеский епископ и инквизитор Нормандии. Инквизитор, доминиканец Жан Леметр, занял место на судейской скамье только в середине марта 1431 г., когда предварительная стадия процесса была уже далеко позади и полным ходом шли допросы подсудимой. Задержка объясняется тем, что Леметр должен был получить специальное разрешение инквизитора Франции участвовать в процессе Жанны в качестве судьи, так как по своей должности он не имел к этому процессу ни малейшего отношения: хотя суд и проходил в Руане, но формально Жанну судил трибунал бовеской епархии, на который не распространялись полномочия нормандского инквизитора. Впрочем, брат Леметр присутствовал на первых заседаниях в качестве советника-асессора и был полностью осведомлен относительно всех обстоятельств дела.
