— Да. — Сизая физиономия ничего не выражала. — И хотя в некоторых аспектах мы отстали, в других продвинулись очень далеко. Как и все прочие расы, мы создали оружие, основанное на достижениях в тех областях знания, в которых мы преуспели. И оно чрезвычайно эффективно, как ты сам видел. Мы не убиваем людей. Нам достаточно уничтожить источник продовольствия, предоставив людям самоистребиться в борьбе за жалкие остатки. Мы заставляем противников воевать против самих себя.
— И это, конечно, избавляет вас от многих хлопот, — криво улыбнулся Холланд.
Если Дрхэн и заметил в словах землянина сарказм, то виду не подал, ответив таким тоном, словно констатировал очевидный факт:
— Отнимая пищу, отнимаешь жизнь. И этого вполне достаточно.
— Но зачем вы отняли пищу у нас? Что мы вам плохого сделали?
Вопрос не сочетался с логикой Дрхэна, поэтому ему пришлось довольно долго размышлять.
— Вы нам ничего не сделали. Зачем вы должны были что-то нам сделать? Да и как бы смогли? Нам понадобился ваш мир. Добром бы вы не отдали его, поэтому мы без предупреждения нанесли эффективный удар, ведь именно так легче всего добиться успеха. Неужели ты не видишь смысла в наших действиях?
— Вижу, — мрачно признал Холланд.
— В далеком прошлом, — продолжал Дрхэн, — мы отчаянно нуждались в новой планете, похожей на нашу, но ничего не могли сделать, пока не создали космические корабли, очень примитивные по сравнению с этим. Потом мы четыреста лет искали подходящую планету. Нашли и захватили. Прошло время, и нам потребовался новый мир. Миновал вдвое больший срок, прежде чем мы достигли успеха. Теперь нам необходима третья планета. Во Вселенной крайне мало пригодных для нас миров. Понадобилось почти две тысячи лет, чтобы обнаружить вашу планету.
— Две тысячи? Неужели вы живете так долго?
— Конечно нет. Просто в течение двух тысячелетий мы посылали одну экспедицию за другой, за это время сменилось множество поколений.
— А ваш народ знает, что вам удалось найти подходящую планету?
— Пока не знает. Кто-то из нас должен вернуться, чтобы принести соотечественникам радостную новость. У нас нет техники, способной посылать вести на такие огромные расстояния. Корабль должен прилететь назад, чтобы родина узнала о том, где находится ваш мир. — Умные глаза внимательно смотрели на Холланда, и в первый раз по губам инопланетянина скользнула улыбка. — С точки зрения вашего вида это самая важная информация — не сомневаюсь, ты думаешь именно так. И полагаешь, что если вам удастся не допустить возвращения корабля, то еще две тысячи лет мы не будем доставлять вам хлопот, не так ли?
— Была такая мысль, — не стал спорить Холланд.
— Вот почему я хочу, чтобы ты убедил самых беспокойных, — сказал Дрхэн. — Вас осталось слишком мало. И будет жаль, если не останется совсем.
— А кстати, почему вы не уничтожили всех? Вам ничего не стоит убить оставшихся людей.
— И потерять столь ценные для нас знания? — Дрхэн указал на кипы бумаг, лежащих на столе. — Мы провели тщательные исследования. И что обнаружили? Этот мир полон удивительных машин. Принцип действия некоторых из них понятен, о других мы имеем лишь смутное представление, а третьи и вовсе загадка для нас. Но они принадлежат нам по праву завоевателя. Это ценная добыча. Мы хотим разобраться с ней, научиться ею пользоваться. А как это сделать, не потратив лишнего времени? Только с помощью вас, пленников. Те, кто понимает, как работают эти машины, научат нас.
— А иначе?
— А иначе быть не может, — заверил его Дрхэн с полной уверенностью. — У нас большой опыт. У разумного существа воля к сопротивлению исчезает по мере того, как оно теряет силы от голода. Уж мы-то знаем. Видели не раз и не два.
— И вас не трогают чужие страдания?
Вновь Дрхэн надолго умолк, пытаясь понять вопрос, но так и не сумел найти подходящего ответа. С некоторой обидой он сказал:
— Я не понимаю. Все же очень просто: мы или вы. Слабый подчиняется сильному. Это же так естественно, а значит, правильно!
— А глупый подчиняется умному? — спросил Холланд.
— Это одно и то же. — Дрхэн быстро полистал лежащие перед ним на столе бумаги, его пальцы легко гнулись во все стороны, — У меня есть несколько докладов об огромных машинах, при которых не обнаружены источники топлива. Вероятно, это атомные устройства, о которых ты говорил?
— Очень может быть.
— Тогда твоя задача — рассказать, как они действуют.
Холланд послушно пустился в объяснения.
Пастор уселся на кровать, и пружины громко заскрипели.
— Они хотят воспользоваться твоими знаниями? — поинтересовался Пастор.
— Именно так, — ответил Ярбридж. — Инопланетяне кое-что знают о радио, но не дошли даже до модуляции частоты, не говоря уже о стереоскопическом телевидении и тому подобных вещах. Они еще в самом начале пути.
— И много ты им открыл?
— Немало. Но я не могу за один день рассказать все, что узнал за три года.
— Не рассказывай ничего, — приказал Пастор, стараясь говорить властно. — Выдавай бесполезную чепуху. Именно так делал я. Я отсиживался на северных территориях, имея тонну продовольствия в запасе, но меня обнаружил и подобрал один из их катеров. Тогда я даже не представлял себе, что происходит в других местах. В русле реки мне удалось найти иридий. Думаешь, я сообщил им об этом? Черта с два! Я их обманул. И ты поступай так же, если не хочешь, чтобы стало еще хуже!
— Это не так просто, — вмешался Джо. — Что я им скажу, если вдруг бур наткнется на залежи маленьких бронзовых Будд?
— А ты постарайся, чтобы этого не случилось. Бури там, где заведомо не может быть ничего полезного. Наводи тень на ясный день, городи всякую псевдонаучную чепуху. Заяви им, к примеру, что хочешь найти чистую воду с помощью лозы, и забуривайся до упора в каждом месте, где качнется ореховая хворостинка.
— По-твоему, они такие дураки? — осведомился Холланд.
— А по-твоему, нет?
— Я в этом не сомневаюсь.
— Ну, ясное дело! — даже не скрывая отвращения, сказал Пастор, которому Холланд с первого взгляда не понравился. Здоровяк огляделся — многие в бараке согласно кивали. — Могу спорить, что ты считаешь их намного умнее оставшихся в живых людей.
— Не считаю.
— Ага, теперь даешь обратный ход?
— Вовсе нет. Я лишь сказал, что не считаю их дураками.
— То есть дураки — это мы?
— Если взглянуть на нынешнее положение вещей, то такой вывод сам напрашивается, — ответил Холланд, — Но я с ним не согласен. Во всяком случае пока.
— Это ты здесь так говоришь, — выразительно покачал головой Пастор. — На корабле, небось, другие песенки поешь. Много ты им выболтал?
— А много можно выболтать за несколько часов?
— Кахсам! — багровея от злости, воскликнул Пастор.
Люди в бараке зароптали, поглядывая на Холланда. Все все до единого, кроме эскимоса, не понимавшего ни слова по-английски, сжимали кулаки.
— Что еще за Кахсам? — спросил Холланд.
— Я тебе расскажу. — Пастор встал и тяжелой походкой приблизился к кровати Холланда. — Так звали первого умника, которого они затащили к себе на борт. Профессор Кахсам, преподаватель иностранных языков из какого-то колледжа. Он две недели обучал инопланетян английскому и пришел в страшный
