— Сорок два рейдианина умерли от гриппа, к которому у нас нет иммунитета. Восемнадцать погибли, когда разбился земной самолет. Двадцать три стали жертвой обжорства и лености. Двое исчезли, отправившись изучать дно моря. Сегодня утром трое разбились на спортивном автомобиле, который земляне построили по их приказу. Еще около сорока рейдиан расстались с жизнью по самым различным причинам. Медленно, но верно число наших солдат сокращается. Если так пойдет и дальше, очень скоро нас останется совсем мало.
— Мой бедный, глупый Лакин, если только мы каким-то чудом не обретем бессмертие, то наступит время, когда от нас не останется никого. Где бы мы ни находились.
— На Рейдиане, сир, смерть не будет для нас равносильна поражению и не станет победой для землян.
Залумар мрачно усмехнулся.
— В смерти нет ни победы, ни поражения. — Он взмахнул рукой, давая понять, что разговор закончен. — Иди, крась длинный забор.
Когда Лакин удалился, Залумар вызвал главного офицера связи.
— Шайпин, я только что узнал, что мои подчиненные беспокоятся. Тебе что-нибудь об этом известно?
— Всегда кто-нибудь ворчит. В любой армии есть недовольное меньшинство. Лучше не обращать внимания.
— На каждом корабле шесть операторов связи. Всего их шестьдесят. Есть ли среди них ворчуны?
— Мне о них ничего не известно, адмирал.
— Два года назад я приказал тебе вывести из строя все передатчики. Никто не пытался с тех пор их чинить? Ты проверял?
— Я проверяю каждый седьмой день, адмирал. Рации не работают.
— Ты готов в этом поклясться?
— Да, — твердо ответил Шайпин.
— Отлично! Можно ли восстановить хотя бы одну из них меньше чем за семь дней? То есть сделать так, чтобы она работала между твоими проверками?
— Нет, адмирал. Потребуется не меньше месяца на починку передатчика.
— Хорошо. Ты и дальше будешь лично отвечать за состояние раций. Всякий, кто попытается вести передачу, должен быть казнен на месте. За ошибку ответишь головой. — И адмирал так посмотрел на Шайпина, что у того не осталось ни малейших сомнений относительно серьезности приказа. — Хейшэм во дворце или путешествует?
— Он вернулся три дня назад, адмирал. Скорее всего, он сейчас в своих покоях, в западном крыле дворца.
— Передай, что я хочу его немедленно видеть. А заодно найди Фокса и пришли ко мне.
Хейшэм и Фокс пришли вместе, первый с широкой улыбкой, а второй, как и всегда, с невозмутимым лицом.
Залумар обратился к Хейшэму:
— Ты отвечаешь за личный состав. Сколько сейчас в строю?
— Тысяча четыреста семнадцать, адмирал.
— Значит, мы потеряли сто тридцать рейдиан? — осведомился Залумар, не спускавший внимательного взгляда с Фокса, но тот никак не отреагировал на слова Хейшэма.
— Да, адмирал, — согласился Хейшэм, слишком довольный жизнью, чтобы обращать внимание на удручающую статистику.
— Что ж, после мрачных гримас Лакина твоя самодовольная ухмылка бодрит, — заметил Залумар. — А почему ты такой довольный?
— Меня наградили черным поясом, — сообщил Хейшэм, раздуваясь от гордости.
— Наградили? Кто?
— Земляне, адмирал.
Залумар нахмурился:
— В мире, где можно конфисковать все, что угодно, не может быть достойной награды.
— Черный пояс ничего не значит, если просто его взять, — объяснил Хейшэм. — Чтобы его получить, нужно одержать несколько побед, в этом его ценность. Я заслужил пояс, рискуя собственной шеей.
— Иными словами, мы потеряли сто тридцать бойцов, а ты пытался увеличить это число. Стоит ли удивляться, что рядовые рискуют, если старшие офицеры подают им дурной пример. Так что же это за награда?
— Вот как было дело, адмирал, — сказал Хейшэм. — Около года назад я заявил группе землян, что мы воины и нас воспитывают как воинов. Мы не играем в глупые игры вроде шахмат. Наш любимый вид спорта — борьба. С детства мы учимся ломать руки противникам. Поэтому каждый рейдианин является первоклассным борцом и эффективной боевой машиной.
— Ну и? — нетерпеливо спросил Залумар.
— Один невысокий землянин очень заинтересовался моими словами и спросил, какой стиль борьбы мы предпочитаем. Я взялся показать. А когда пришел в себя…
— Что?! — воскликнул Залумар.
— Когда я пришел в себя, — повторил Хейшэм, — он стоял у стены и смотрел на меня. Вокруг стояло множество свидетелей, и все они были землянами, поэтому мне ничего не оставалось, как прикончить его на месте.
— Естественно! — энергично кивнул Залумар.
— Я схватился с ним по-настоящему, а когда мне вновь помогли встать, я…
— Что — ты?
— Я попросил показать, как он это сделал. Он ответил, что потребуется серия уроков. Я стал ходить на занятия и постепенно увлекся. Тренировался до тех пор, пока не достиг совершенства, — Он замолчал и выпятил грудь. — Теперь я имею черный пояс.
Залумар посмотрел на Фокса.
— Ты имеешь какое-то отношение к этой истории?
— Нет, адмирал.
— Ну, все равно. Безрассудство заслуживает порицания. Я не потерплю, чтобы земляне поощряли подобные вещи. — Он повернулся к Хейшэму. — Никто ничему не может нас научить. Но ты, старший офицер, согласился брать уроки у побежденных.
— Не думаю, что это имеет значение, адмирал, — нисколько не смутился Хейшэм.
— Почему?
— Я овладел их приемами и теперь могу бороться эффективнее, чем они. Чтобы получить пояс, мне пришлось уложить двадцать землян, одного за другим. Поэтому можно сказать, что я научил их играть в их собственную игру.
— Хм-м-м! — Залумар немного успокоился; впрочем, он продолжал смотреть на Хейшэма с подозрением. — А откуда ты знаешь, что они не поддавались?
— Похоже, они боролись по-настоящему.
— Похоже! Видимость часто бывает обманчивой, — сухо заметил Залумар. — Но как могло получиться, что невысокий землянин сумел с тобой справиться в первой схватке?
— Этот землянин боролся очень необычно.
— А в чем выражалась необычность?
Хейшэм задумался, стараясь найти простой пример.
— Если я попытаюсь толкнуть рейдианина, он толкнет в ответ. Но если толкнуть землянина, он схватит тебя за запястья и дернет в том же направлении, в котором двигаешься ты. Он
— Ну, совсем нетрудно дать достойный ответ, — нахмурился Залумар. — Ты перестаешь толкать и
