— Совершенно верно. А теперь — о двух важных для нас моментах. Первый. Больница находится за тюремной стеной и совсем близко от джунглей. Теоретически это идеальное место для побега. Плохо лишь то, что туда помешают по-настоящему больных.
— Учтем. И какой второй момент?
— Я разыскал стамитского полковника.
— Как тебе удалось?
— Мне на глаза попался один доходяга-стамит, и я спросил его, кем он был до плена. Оказалось, полковником. Его отряд подвергся газовой атаке. Очнулись они уже в кандалах. По-нашему, стамиты попали в безвыходное положение. Им не в чем себя винить. Но этот полковник думает по-другому. Он считает главным виновником себя и говорит, что опозорил свою расу.
— Полковник может нам пригодиться, — сказал Уордл.
— И не только он, — ответил Фоули, — По словам этого ста-мита, среди пленных есть еще четыре бывших полковника и один бывший алюэзинский генерал-майор.
— Имя узнал?
— Генерал Парта-ак-Ваим.
— Нам нужно обязательно его разыскать. Найдем укромное местечко и поговорим с ним.
— Вы еще заставьте его мыслить по-земному, — язвительно заметил Пай, сомневающийся, что семерым землянам удастся изменить укоренившиеся представления других рас.
— Мои любезные соплеменники, — подал голос Холден. — Время еще совсем не позднее. С этим удачно сочетается присутствие среди нас некоего мужа по имени Робер Шеминэ, которого специально учили открывать любые замки, сделанные любыми мыслящими существами. Путем нехитрых расчетов я установил: на территории нашего принудительного нахождения стоят четыре корпуса. Следовательно, вероятность отыскать в нашем корпусе этого… Патак-дальше-не-знаю-как…
— Его зовут Парта-ак-Ваим, — напомнил Уордл.
— Вот-вот. Значит, вероятность найти его здесь — один к четырем, — закончил свою тираду Холден. — Чего вы ждете, мальчики? Или у вас ножки не ходят?
— Ты можешь открыть нашу дверь? — обратился к Шеминэ Уордл.
Кряжистый Шеминэ, на челюсти которого еще не зажил синяк, полученный при захвате в плен, молча порылся в карманах и извлек связку надфилей.
— Скучно проторчать целый день в мастерских и ничего не взять на память, — сказал он и пошел возиться с дверью.
— Вы ведь оба работали в мастерских. А тебе что-нибудь удалось прихватить оттуда? — спросил Уордл у молчуна Казазолы.
Вместо ответа Казазола полез к себе за шиворот, нащупал веревочную петельку и вытянул то, что до сих пор размещалось у него между лопаток. Молчун взял «на память» среднюю часть рессорной пластины от кастанского грузовика, похожую на слегка изогнутую металлическую линейку. Длина пластины была не менее тридцати дюймов, а ширина — один дюйм. В ее центре было просверлено два потайных отверстия, у концов — по одному. Казазола отдал пластину Уордлу.
— И ты сумел незаметно для окружающих просверлить эти отверстия? — спросил Уордл.
Казазола кивнул.
— Ну и виртуоз! А проволоку тебе удалось захватить?
Казазола равнодушно подал ему моток проволоки. Но этим его «сувениры» не исчерпывались. На ладонь Уордла легла дюжина шестидюймовых гвоздей с обкусанными шляпками. С того конца Казазола сделал пропилы. Острия гвоздей он дополнительно заточил.
— Ах ты, наша трудолюбивая пчелка! — сказал довольный Уордл.
Казазола улыбнулся краешком губ и снова кивнул.
— Ты будешь открываться, чертова коробка? — выругался на замок Шеминэ, — Если тебя ставили кастанцы, это еще не значит, что больше никому тебя не открыть. К счастью, у них хватило мозгов не прикрутить тебя вверх тормашками.
Шеминэ что-то ковырнул в замке. Тот протестующее скрипнул, потом щелкнул и поддался. Дверь открылась.
— Ничего особо хитрого. Теперь его можно открывать, когда угодно.
— Кто-нибудь пойдет со мной? — Уордл вопросительно оглядел товарищей.
— Меня прошу не тревожить, — зевнул Холден. — Притомился я сегодня.
— Мне так и так придется идти, — сказал Шеминэ. — Кто еще вам откроет двери камер?
— Думаю, что и мне нужно пойти, — рассудил Фоули. — Я ведь получил от стамитского полковника нечто вроде рекомендации. Возможно, это облегчит нам установление контактов.
— Здесь ты прав. — Уордл осторожно выглянул в коридор. Пусто, — Троих вполне достаточно. Незачем лезть целой оравой. Если нарвемся на охранников, будем строить из себя идиотов. Скажем, что дверь в нашей камере была не заперта. Мы не знали, что нельзя ходить по коридорам, и больше не будем.
Немного подумав, он сказал:
— Начнем поиски с верхнего этажа. Так и шуму меньше, и меньше опасности нарваться на кастанцев.
Уордл быстро и почти неслышно шел по коридору к лестнице. По ночам здание не освещалось, но это не мешало сносно видеть. При трех лунах и изобилии звезд на Гатине не бывало непроглядно темных ночей. Помимо естественного света, коридору кое-что перепадало от соседства с освещенным парапетом стены.
Выйдя на лестницу, Уордл остановился, махнул Шеминэ и Фоули, чтобы не шевелились, а сам стал вслушиваться. Наверху было совершенно тихо: ни топота сапог охранников, ни приглушенных голосов пленных.
Представляю, если бы этот корпус был целиком заполнен землянами, подумал Уордл. Какая там тишина! Тут бы все шумело и бурлило, и в самом воздухе ощущался бы бунтарский дух. В какой-то книге Уордл вычитал странное сравнение тюремных бунтов с… цепной реакцией. Где-то, в одной из камер, собирается достаточное количество человеческой «критической массы» — и пошло. Немало таких бунтов были просто выплесками слепой ярости и стихийного протеста. Но на другой планете и при иных обстоятельствах подобная «цепная реакция» — великое благо. Вот только достаточно ли будет «критической массы» семерых землян, чтобы она началась?
Уордл поднялся на седьмой этаж, заглянул в пустой, никем не охраняемый коридор, затем стал подниматься дальше. Шеминэ неслышно следовал за ним. Фоули, похожий на черную тень, был замыкающим.
На площадке десятого этажа Уордл остановился. Шеминэ и Фоули мгновенно замерли, думая, что он услышал какие-то звуки. Нет, вокруг по-прежнему было тихо.
— В чем дело? — спросил у него Фоули.
— Да так. Мне странно, что Холден не пошел с нами. Как-то не похоже на него.
— Он же заявил, что устал.
— Это я слышал, — отмахнулся Уордл, — Но Холдену ничего не стоит и соврать. Я только сейчас вспомнил, какая заговорщическая была у него физиономия, когда он говорил про свою усталость. Просто ему понадобилось мое отсутствие. Но если только, пока мы здесь гуляем, он затеет какую-нибудь пакость…
— Нам сейчас не до него, — недовольно прошептал Фоули. — Нам подвернулся шанс. Не возвращаться же обратно из-за возможных проказ Холдена.
— Черт бы побрал этого штурмана! — вполголоса выругался Уордл. — Мне хватило его Белоснежки. Разболтанный до крайности.
— А мы что, образцы послушания? — Фоули слегка подтолкнул его. — Вперед. Если тебе безразличен сон, я не откажусь хоть немного выспаться.
Уордл, не переставая хмуриться, скользнул дальше. Подойдя к одной из дверей, он приложил ухо. Изнутри слышался негромкий храп и сопение.
